Подчиненные не стали оспаривать решение Ганнибала. Очень скоро огромные массы людей, спрятавшиеся за холмами, слаженно и уверенно передвигаясь, направились к Риму. Стенобитные орудия разобьют укрепления римлян, теперь город падет. Или падет Ганнибал. Барка скрестил руки на груди и внимательно наблюдал за ходом штурма.
<p>
...</p>
Взбудораженный посреди ночи Рим быстро пришел в себя. Каждый житель нашел дело. Кто-то схватил оружие, другие бросились помогать раненным, третьи что-то переносили, готовили материалы для баррикад, если враг сумеет прорваться внутрь города.
Сенатор Коллатин, которому сообщали последние новости о ходе штурма, понял, что нужно сделать последние и главные приготовления. Он должен поговорить с дочерью. Но сначала Тарквиний направился к себе в кабинет, и извлек из тайника шкатулку. В который раз он провел по ее гладкой поверхности ладонью, всмотрелся в незамысловатый узор, украшавший ее.
Последняя надежда Рима и Коллатина. Если Ганнибалу удастся взять город, Терция должна будет отправиться на Балканы, должна будет открыть шкатулку, узнать, что внутри нее. Коллатин окликнул слугу.
- Разбуди Терцию и приведи ее сюда. Мне нужно с ней поговорить, - отдал он распоряжения, поспешно снимая цепочку с ключом со своей шеи.
<p>
Глава 15.</p>
Терция держала в руках маленькую шкатулку и ключ от нее. Ничего необычного в этих предметах она не видела. Отец пристально наблюдал за ней, не произнося ни слова. Девушка пожала плечами, подняла ключ и вставила его в замок, повернула. Что-то щелкнуло внутри шкатулки, сенатор вздрогнул, а потом...
Терция находилась в темном помещении, очень походившим на кабинет ее отца. Но стены, потолок, вся мебель казались какими-то странными, бесцветными. Углы комнаты вели себя неправильно, прямые линии выглядели не так, как раньше. Они словно бы прямые и одновременно с этим изгибаются дугой.
Смутное предчувствие подсказало Терции, что нужно спасаться. Девушка вскочила на ноги, прижав шкатулку и ключ - единственные предметы, сохранившие свой прежний вид, к себе. Она оттолкнула стул, отошла в сторону и, увидев его, ужаснулась - как она могла сидеть на это предмете, это не стул, пусть и очень похож на него.
Голова Терции разболелась. Ножки, они же должны были параллельными. Почему они словно бы расположены параллельно, а на самом деле... Нет, ножки не изгибались, подобно фигурным, не подобрать слов, которые могли описать то, что с ними происходило.
Терция закричала. С ужасом она поняла, что, ей не удалось издать ни звука. Где она, что происходит вокруг, как она очутилась в этом безумном, непохожем ни на что месте? Терция стала выбираться из комнаты, сбивая ногами домашнюю утварь и ощущая отвращение каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с каким-либо предметом. Даже прикосновения стоп к поверхности пола вызывало у нее омерзение. Она бежала, как могла, рвалась к выходу, к людям. От восприятия этого непохожего ни на что мира голова Терции раскалывалась, давление поднялось, сосуды в глазах полопались. Девушка пыталась видеть, но смотреть здесь нужно было как-то по-другому. Она пыталась дышать, но здешний воздух, он был словно болотная слизь. И каждый вдох, каждая попытка продлить свое существование только сильнее забивало легкие мерзким смрадом.
Терция вырвалась на улицу. Беззвездное небо, бесцветный, тусклый мир, стоячий воздух, полное отсутствие какого-либо движения. Она словно бы попала в место, где жизнь остановилась. Может это и есть ад - мгновение, превратившееся в вечность.
С ужасом Терция поняла, что нет ни одного светила, которое бы позволило ей различать дорогу, тем не менее, она видела что-то, пускай смутное, мрачное, непонятное, неправильное, так не похожее на то, что ей приходилось видеть раньше. Каким образом она воспринимала мир, где все должно погрузиться в кромешную тьму?
Терция снова попыталась закричать.
"Но я же должна сделать так, чтобы меня услышали, должна!" - слышать ее было некому. Этот мир был пуст, здесь не было ничего, а дом отца, двор Терция видела лишь потому, что воспринимала ничто именно так. Она как будто упала на дно бездонной бочки, очутилась там, где все неправильно, где нет ни пространства, ни времени, где невозможно быть. Как вырваться отсюда, спастись из этого мрачного места?
Терция не могла больше смотреть на местные пейзажи, она почувствовала, что еще немного и глаза ее лопнут, а рассудок откажется повиноваться, она сойдет с ума. Девушка поднесла к лицу шкатулку, сосредоточила свое внимание на ней. Тут же ей стало легче. Глаза словно бы снова стали видеть, девушка стала дышать свободнее. Ключ все еще торчал в замке шкатулки. Терция потянулась к нему, повернула.
Внутри шкатулки щелкнул механизм, девушка зажмурилась, боясь попасть в место, куда более худшее, чем мрачный пустой мир. Она ощутила под собой рассыпчатую, сухую почву, почувствовала, как ветерок колышет волосы на ее лице, открыла глаза и увидела звезды, улыбнулась и потеряла сознание.
<p>
...</p>
Слаженные удары стенобитных орудий, отвага осаждавших, напор пунийцев - все это привело к тому, что южная стена рухнула. Солдаты Ганнибала вступили в бой с жителями Рима. Звон стали, топот копыт, шум битвы - Барка не мог больше терпеть. Сегодня он погубит Рим, сегодня он одержит победу, сегодня он исполнит клятву.
Ганнибал погнал свою лошадь в самое пекло битвы. Сходу вмешавшись, пронзил копьем одного римского юношу, легко освободил оружие, отбросив раненного, погнал лошадь на пожилого легионера, умело прикрывавшегося своим щитом. Человек не выдержал напора кобылы, повалился, щит не выпустил, но раскинул руки, открывая грудь для удара. Барка не медлил, убил и его.
Солдаты, увидевшие своего военачальника рядом, воодушевились и с невероятным напором стали наступать. Римляне сражались до последнего, но подхваченные ветрами фортуны пунийцы крушили город, не замечая лезущих под руку защитников. Солдаты Ганнибала подобно морской волне, накрывавшей песчаное побережье, подхватывали все баррикады, разбрасывали их в сторону, сметали со своего пути. Пунийцам не нужна была помощь богов, они сами в эту ночь стали богами.
