– Эй, если кто-нибудь из нас сделает какое-то заявление в мире моды, все его примут, – заверила его Крис. – Но эти украшения всего лишь одолжены на сегодня. Не хотела на публике носить корону, особенно учитывая все эти политические течения, омывающие меня со всех сторон.

    А ведь большую часть короны обменяла на интересные фотографии, которые должны были решить всю эту проблему. Надеюсь, никто не заскучает, когда сработает наш трюк.

    Двери лифта открылись, первыми наружу выскочили охранники, осмотрели периметр. Чтобы собраться всей компанией, потребовалось время: Эбби с двумя охранниками из серых приехали в другой кабинке, а потом все ждали, когда в третьей кабинке прибудут остальные.

    – Я видела беспорядки намного лучше организованные, – буркнула Эбби, подходя ближе к Крис.

    – Не сомневаюсь, их организацией занималась ты, – сказал Джек, на секунду опередив Крис.

    Хэнк, заметив такое складное взаимодействие, засмеялся.

    – Предсказываю, сегодняшний вечер будет весьма приятным.

    – Ты, как обычно, произвел полный поиск доступных закусочных, чтобы найти лучшую и... наверняка, самую дорогую.

    – Конечно, ведь плачу я.

    – Эй, это ведь я пригласила тебя. Плачу я, – зарычала, было, Крис, но быстро заткнулась. Не все морщинки на ее лице были морщинками от смеха.

    – Видишь ли, я старомодный парень. Я бы никогда не позволил даме платить за ужин.

    – Да, но мой трастовый фонд больше твоего.

    – Когда последний раз ты это проверяла? – вопрос вызвал смех у обоих. – Ненавижу сидеть без связи, – закончил Хэнк.

    – Я тоже. У меня вторая неделя недельного отпуска пошла. Когда вернусь, капитан меня убьет.

    – Не могу представить, что кто-то посмеет подписать тебе розовую увольнительную.

    – О, могу назвать нескольких генералов и одного адмирала, кто будет рад избавиться от меня.

    – Для них это будет означать конец карьеры.

    – Может, для тебя так оно и звучит, да еще для нескольких папиных оппозиционеров, желающих видеть мою семью в подобном медийном цирке.

    Ресторан расположился чуть в стороне. Освещение в нем было таким тусклым, что Джеку пришлось надеть очки, чтобы лучше видеть. Он сел за столик вместе с Томми и Эбби, между входом и столиком, за который Крис и Хэнка провела официантка в мерцающем желтом саронге, который при хорошем освещении вполне мог оказаться полупрозрачным. Хэнк, вроде бы, нашел такой наряд соблазнительным.

    – Собираешься танцевать с девушкой, которую привел на ужин или с прислугой? – улыбнувшись, спросила Крис.

    – С вами, Лонгнайфами, никогда не знаешь, улечу я отсюда с тобой или меня вышвырнут с планеты. Я подумал, стоит присмотреть альтернативные варианты.

    – Ладно, дай мне хорошенько рассмотреть официантку и я тебя отпущу.

    – Да кому мы нужны? – сказал Хэнк и, внезапно став серьезным, наклонился, так что следующие его слова не достигли ушей охранников, занявших соседние столики.

    – Мы можем купить эту планету со всем, что на ней есть. Наверняка, после такой покупки у тебя даже мелочь останется на обновление компьютера. Мы можем купить кого угодно, но сможем ли заполучить этого кого угодно?

    – Возможно, нужно это заслужить? – сказала Крис.

    – Как можно заслужить, если все наше богатство наследственное?

    – Ты так говоришь, словно кто-то создал нам эту проблему, – сказала Крис, осознавая, что ее замечание больше риторическое, чем какое-либо еще.

    – Тоже ходишь к психологам?

    – Космофлоту не нравятся эмоционально нестабильные офицеры.

    – Моему старику тоже. Но мне удалось найти парочку друзей, о которых он знает не так много, как думает.

    Крис обратила внимание на то, как двигаются ладони и как моргают глаза. Его слова были пронизаны не столько искренностью, сколько надеждой.

    – Твой отец почувствовал подъем сил?

    – Думаю, он начинает чувствовать, что стареет. Все эти системы омоложения, мужчины после них думают, что остаются в рассвете сил.

    – Ну, твой дедушка еще жив.

    – И прадед, наверняка, был бы, если б не та авария, – сказал Хэнк. Крис читала отчет об этом «несчастном случае», предложенный дедушкой Элом, написанный его личной деловой разведкой. В окончательном заключении так и не было окончательно выяснено, порешили его взбунтовавшиеся акционеры или отец Хэнка.

    Интересная семейка.

    Но Хэнк влюблен в свою семью не больше, чем Крис в свою. Есть ли хоть малейший шанс втянуть его в ту историю, в которую влипла сама Крис.

    У локтя Хэнка появился официант в голубом саронге. В тусклом свете свечей мерцание играло в прятки с глазами Крис. Натренированные груди, пресс. Возможно даже лучше, чем у Джека. Пока Крис наслаждалась видом, Хэнк делал заказ на языке, который Крис не распознала.

    – Нелли?

    – Возможно, баллийский, или что-то, связанное с Юго-Восточной Азией на старой Земле, но не классический. Измененный в космосе.

    А что в космосе не поменялось? Крис наблюдала, как парень прокладывает путь между охраной, потом поднялась сама.

    – Если ты пойдет за ним, мне придется отправиться охотиться за официанткой, – многозначительно сказал Хэнк.

    – Думаю, вон тот знак говорит, что там находится дамская комната, – сказала Крис, кивнув в нужную сторону. – Хоть я большую часть дня и просидела в ванной, моя горничная не считает нужным тратить время на старомодное использование этого места. Обещаю, настроение у меня после посещения той комнаты немного улучшится.

    – Скажи это быстро пять раз, – снова засмеялся Хэнк. – Но, клянусь, если ты там задержишься слишком долго, найдешь меня в подсобке с официанткой.

    – Буду иметь в виду, – сказала Крис и отправилась к дамской комнате. По пути к ней присоединилась Эбби.

    – Знай я, что вы будете наговаривать на меня подобные нехорошие вещи, я бы потребовала более высокое жалование.

    – Я думала, твое жалование из-за всех твоих талантов и без того высокое.

    По другую руку Крис появился Джек, тут же со своих мест повскакивали серые, намереваясь преградить им дорогу.

    – Парни, если вы встанете между мной и вон той дверью, будете всю жизнь туалеты драить, – угрожающе произнесла Крис и серые охранники расступились перед ней, как Красное море перед Моисеем.