— Да, Амадо-ли, — подтвердила рассказчица и досадливо поморщилась. — Я не знаю, что там между ними произошло, только господину Амадо пришлось так поступить, чтобы не потерять лицо. Госпожа Амадо даже ходила к нашей старшей госпоже просить денег, чтобы…

— Вы тоже были на том празднике? — вновь не дала ей договорить собеседница.

— Конечно нет, Амадо-ли! — возмущённо фыркнула Платина. — Меня заперли в павильоне, на дверь навесили замок, а госпожа Андо приказала сыну и слугам говорить, что в доме больше никого нет.

— Хвала Вечному небу! — облегчённо выдохнула монашка, возведя очи горе.

— Только Хваро всё равно ночью пришёл, — потупив взор, пробормотала девушка. — И мы с ним… немного поболтали.

— Что?! — шёпотом вскричала женщина. — О чём?!

— Он предложил мне стать его первой наложницей! — выпалила Ия, вновь глядя ей в глаза и чувствуя, как щёки полыхнули румянцем.

— Вас кто-нибудь видел? — торопливо, кажется, даже не сообразив, что именно она только что услышала, спросила собеседница.

— Я не выходила из павильона, он же был закрыт на замок! — раздражённо напомнила подруге Платина, пытаясь её успокоить. — В саду никого не было, говорили мы очень тихо. Правда, на снегу остались следы. Поэтому я рассказала госпоже Андо про то, что барон приходил к павильону. Но сказала, что я сидела молча и не стала с ним разговаривать. Он потоптался немного, постучал в стену, но так и не понял: есть я в павильоне или меня там нет!

— Хорошо, что вы придумали, как всё это объяснить, — вновь выдохнула монашка и встрепенулась: — Постойте, вы сказали: наложницей?

— Да.

— Но он ещё даже не женат! — воскликнула ошарашенная подруга. — Я слышала, что свадьба будет только через месяц.

— В двадцать третий день месяца Кабана, — спокойно подтвердила девушка.

— Так вы знаете? — удивилась собеседница.

— Он мне сам сказал, — кивнула Ия. — Об этом браке его родители договорились, когда Хваро был ещё ребёнком. А по вашим обычаям он обязан исполнить их волю.

— Это его долг, — важно кивнула монашка. — В противном случае, от него отвернётся Вечное небо, и будут проклинать люди.

— Вот поэтому, — вздохнула Платина, — он может взять меня только наложницей.

— Но брать наложницу до свадьбы просто неприлично! — с явным трудом придя в себя, возмутилась женщина. — Хваро рискует сильно оскорбить родителей невесты.

— Это случится после свадьбы, — успокоила её собеседница. — Хваро сказал, что в конце года поедет в Даяснору. Это город где-то на юге. Он там какую-то важную должность получил. Вот я с ним и уеду.

— Всё равно, это как-то неудобно, — продолжила сомневаться сестра начальника уезда. — Вряд ли это понравится его новым родственникам.

— Мы будем жить далеко, — пренебрежительно отмахнулась девушка. — И про нас скоро забудут. Даже если сначала и пойдут какие-то разговоры, то быстро стихнут. Люди не болтают о тех, про кого ничего не знают.

— Это вам Хваро сказал? — криво усмехнулась монашка.

— Нет, — покачала головой Ия. — Сама додумалась.

Слушая её почти восторженный шёпот, старшая подруга задумчиво мерила шагами выложенную камнями дорожку.

Не удержавшись, Платина похвалилась чудесными посланиями Хваро.

— У нас уже давно так не делают, — буквально захлёбываясь от переполнявших её чувств, шептала девушка. — В эсэмэске много не напишешь, в чате все читать будут. Да и не принято у нас. А это же так приятно читать признания в любви!

— Господин Хваро пишет вам о любви? — в голосе женщины явственно прозвучало отчаяние.

— Да, Амадо-ли, — Ия вновь опустила взгляд, с удивлением и досадой ощущая, как снова вспыхивают огнём ранее лишь чуть разрумянившиеся щёки. — И в каждом письме обязательно есть очень красивое стихотворение.

— Надеюсь, вы надёжно их прячете? — почти простонала собеседница.

— Я их сразу же сжигаю в жаровне, — прерывисто вздохнула девушка.

— Хвала Вечному небу! — вскинула вверх руки сестра начальника уезда. — Хотя бы на это у вас ума хватило!

— Ну уж полной дурой вы-то меня не считайте, Амадо-ли, — обиженно проворчала Платина и сразу же перешла в наступление: — И разве не вы всегда говорили, что самое важное для женщины — это удачно выйти замуж? Неужели быть любимой наложницей молодого, красивого и богатого барона хуже, чем супругой какого-нибудь мелкого чиновника или старого, толстого купца? А старшей госпожой в доме богатого дворянина мне всё равно не стать. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, Ио-ли, — со вздохом согласилась подруга. — Вряд ли кто-то из знатных родителей выберет вас в супруги своему сыну.

— А барон, между прочим, сирота, — со значением проговорила девушка. — Хотя бы свекрови угождать не придётся. Слышала я, что они тут у вас над снохами вытворяют. Это же кошмар, если не хуже…

— Когда господин Хваро обещал поговорить о вас с господином? — оборвав её на полуслове, деловито поинтересовалась монашка.

— Вскоре после свадьбы, — на миг растерявшись от столь резкой смены темы, ответила Платина. — Он хочет просить господина сохранить договорённость о нашем браке в тайне до отъезда на юг.

— Зачем же он так спешит? — усмехнулась собеседница. — Если уезжает только осенью?

— Наверное, чтобы господин не пообещал меня кому-нибудь другому? — пожала плечами Ия.

— То есть свадебного торжества не будет? — уточнила сестра начальника уезда.

— Я слышала, что для наложницы это необязательно, — слегка смутилась девушка. — Вроде как подпишут с отцом брачный контракт, и всё.

— Кто вам это сказал? — нахмурилась монашка.

— С Угарой как-то болтали о том о сём, — окончательно растерялась Платина. — Зашла речь о наложницах господина. Ну я и спросила про свадьбу. Неужели она соврала?

— Нет, она сказала правду, — успокоила её подруга и посетовала: — Но всё-таки хотелось бы, чтобы все ритуалы были соблюдены.

Теперь девушка забеспокоилась уже по-настоящему.

— Вы чего-то опасаетесь? — спросила она напрямик.

— Я боюсь, что буду слишком далеко от вас, Ио-ли, — голос женщины дрогнул. — И если что-то случится, то не смогу помочь.

— Мне тоже не хочется с вами расставаться, Амадо-ли, — голос Платиной задрожал. — Но что делать? Он меня любит.

— Даже самая пылкая любовь мужчины непостоянна, — вновь проигнорировав её вопрос, продолжила собеседница. — Может случиться так, что, женившись, Хваро просто забудет о вас.

— Это вряд ли, — улыбаясь, с сомнением покачала головой девушка. Однако, вспомнив многочисленные истории брошенных невест, скрепя сердце, признала вероятность подобного развития событий, вздохнув: — Если это случится — мне будет очень плохо. Кажется, я его тоже полюблю. По-настоящему, Амадо-ли. И уже как-то свыклась с тем, что стану его женой. Ну, то есть наложницей.

— Вам лучше перестать обмениваться письмами, Ио-ли, — просительным тоном посоветовала подруга. — Вдруг кто-нибудь узнает? Может, господин Андо их у вас и искал?

— Так не нашёл же, — криво усмехнулась Платина, даже поёжившись от одной мысли — остаться без таких нежных и будоражащих кровь посланий возлюбленного. — И никто не найдёт. Хваро не пишет моего имени и не подписывается. Так, что я всегда могу сказать, что вообще тут ни при чём.

— Плохо вы знаете людей, Ио-ли, — недовольно проворчала собеседница. — Вас никто и не спросит. Пойдут слухи, сплетни, и от вашей репутации ничего не останется. А как огорчится господин, если до него дойдут такие разговоры? Надеюсь, вы хотя бы не встречаетесь с ним наедине? Я имею ввиду не прячась в павильоне, а прямо так — лицом к лицу?

— И не собиралась! — честно соврала девушка, всё же поправившись: — По крайней мере до тех пор, пока он не договорится с господином о моём замужестве.

— Но сможете ли вы удержаться, если он вдруг позовёт на свидание? — взгляд сестры начальника уезда сделался холодным и оценивающим, но одновременно в голосе звучало сочувствие. — Вы будете не первой женщиной, которую любовь заставила делать глупости.