Платина молча проследовала за ней. Под кожаными подошвами туфель зашуршал мелкий гравий.

На решетчатом, затянутом бумагой окне домашнего кабинета начальника уезда желтело жёлтое, размытое пятно от светильника и двигалась чёрная тень в знакомой квадратной шапочке.

На веранде, возле плотно прикрытой двери стояла служанка в стёганом жилете поверх зелёного платья.

Заметив хозяйку дома, та низко поклонилась.

— Ну, что там? — почти шёпотом спросила Азумо Сабуро.

— Разговаривают, старшая госпожа, — ещё тише, почти одними губами ответила женщина.

— Давайте подождём, Ио-ли, — кивнув, предложила хозяйка дома, направившись к круглому, каменному столику в углу двора.

Сопровождавшая их Угара поспешно положила на серый, вкопанный в землю табурет неизвестно откуда появившуюся пухлую, квадратную подушечку.

Девушка уселась, подстелив край накидки, но даже сквозь мех отчётливо тянуло холодом промёрзшего за зиму камня.

— Сейчас, господин, наверное, показывает младшему брату губернатора то самое письмо вашего кровного отца, — вполголоса предположила супруга начальника уезда. — А потом придёт и ваш черёд с ним встретиться.

Послышался негромкий, настойчивый стук.

Азумо Сабуро встрепенулась, вытянув шею. Кто-то из слуг бросился к воротам и впустил во двор женщину в длинной, серой накидке поверх знакомого зелёного платья.

Оглядевшись, заметив хозяйку дома, она поспешила к ней, на ходу доставая из-под полы плаща маленькую корзиночку, плотно прикрытую плетёной крышкой.

Когда женщина подошла ближе, Платина узнала Икибу — личную служанку супруги начальника уезда.

— Принесла? — коротко спросила та.

— Да, старшая госпожа, — поклонившись, подтвердила собеседница, демонстрируя маленькую глиняную бутылочку, плотно заткнутую кожаной пробкой.

— Это то самое? — нахмурилась госпожа Азумо Сабуро.

— Не совсем, старшая госпожа, — потупившись, виновато вздохнула служанка. — Почтенный мастер Джуичи сказал, что-то снадобье за день не приготовишь, а хранить его долго нельзя. Но он говорит — это тоже хорошее. Тут те же грибы и травы. Действует не хуже, только давать много нельзя.

— Может умереть? — насторожилась женщина.

— Нет, госпожа, — поспешила успокоить её Икиба, качнув серебряными серёжками. — Разве что, если сразу всё выпить.

— Ну, так Джуичи объяснил, как и сколько надо наливать? — нахмурилась хозяйка дома.

— Да, старшая госпожа, — подтвердила служанка.

Азумо Сабуро посмотрела на окно кабинета мужа, потом на его приёмную дочь и на служанку, затем, видимо, что-то решив для себя, приказала:

— Ступай на кухню к Чиникешу и расскажи ему всё. Он знает, что делать.

— Слушаюсь, старшая госпожа, — поклонилась служанка, убирая бутылочку в корзину.

У Ии на языке вертелось множество вопросов, но, наученная горьким опытом, она сочла за благо промолчать.

Поскольку девушка уже знала, что Джуичи зовут лучшего лекаря Букасо, значит, верная Икиба принесла супруге начальника уезда какое-то зелье. Вот только Платина сильно сомневалась, что оно предназначено для исцеления кого-то от внезапного недуга. Потому что в противном случае старшая госпожа приказала отдать средство непосредственно больному, а не отсылала бы служанку к старшему слуге на кухню, да ещё со столь многозначительным напутствием. И упоминание грибочков также наводило на размышления.

То ли хозяин дома оказался чрезвычайно лаконичным, то ли гость попался крайне нетерпеливый, то ли девушка от волнения потеряла ощущение времени. Во всяком случае, она даже вздрогнула от неожиданности, услышав тихий хлопок и громкий голос приёмного папаши.

Вернувшись из хозяйского кабинета, служанка бегом бросилась на кухню.

— Пойдёмте, Ио-ли, — поднимаясь, скомандовала супруга начальника уезда.

Остановившись у веранды, она ещё раз окинула Платину острым, придирчивым взглядом, напутствовав:

— Ничего не бойтесь, Ио-ли. Говорите всю правду. Нашей семье нечего скрывать от верных слуг его величества. Помните: там господин, слушайтесь его, и он не позволит причинить вам вред.

Из кухни прибежала служанка с подносом, который, повинуясь безмолвному приказу хозяйки, осторожно передала девушке и помогла ей разуться.

"Ну вот, опять наш выход", — подумала та, подходя к двери.

Перед тем, как скромно потупить взор, она успела оглядеть знакомое помещение, сразу заметив в одном из кресел молодого мужчину в синем шёлковом халате и чёрной широкополой шляпе.

Первым делом в глаза бросились лохматые светло-рыжие усы, очень похожие на те, что украшали лицо актёра Виталия Соломина, когда тот играл роль доктора Ватсона в сериале о приключениях Шерлока Холмса.

А ещё выделялся чуть искривлённый нос с заметной горбинкой. Видимо, когда-то его сломали, и он не очень удачно сросся.

Пока Платина неторопливо шла к столу, чтобы поставить перед хозяином дома чашечку со свежезаваренным чаем, то буквально кожей ощущала наглый, беззастенчивый взгляд гостя. Тот откровенно пялился на неё, словно подвыпивший гопник.

Успев отвыкнуть от подобной бесцеремонности, она тем не менее спокойно расставила посуду и, дождавшись, когда приёмный отец представит её, церемонно поклонилась.

Вероятно, чиновник ожидал увидеть что-то другое, потому что не смог или не счёл нужным скрыть своё удивление.

"Ага! — злорадно усмехнулась девушка. — Небось, думал, я буду с ноги на ногу переваливаться и в носу ковырять сразу всеми пальцами? Вот уж нет! Зря что ли я с Андо все эти пируэты разучивала? Теперь вот смотри на дикарку и наслаждайся представлением!"

Твёрдо помня наставления третьей наложницы и многомудрой супруги начальника уезда, Платина, перед тем как что-то сказать, взглядом просила разрешения у приёмного отца.

Тому это явно нравилось, и он после каждого вопроса господина Набуро важно кивал головой, позволяя ей отвечать.

В прочем, какого-то особого любопытства гость не проявил. Девушке вообще показалось, что её прошлое молодого чиновника как-то не особенно интересует.

В глубине души она со страхом ожидала нечто напоминавшее допрос вроде тех, что показывают в многочисленных полицейских сериалах.

Однако господин Нобуро не выпытывал мелкие подробности, в которых могла бы запутаться подозреваемая, не пытался поймать её на лжи, задавая разные вопросы об одном и том же.

Видимо, это понял и сам хозяин дома, изредка посматривавший на молодого гостя с чуть заметным снисхождением.

Правда, когда тот попросил Платину почитать какие-нибудь стихи, из тех, что она знала до болезни, начальник уезда слегка напрягся. Его приёмная дочь не стала отнекиваться, ссылаясь на полную потерю памяти, и выдала стишок, который выучила ещё в лесной избушке, когда Амадо Сабуро давала ей первые уроки языка аборигенов. А потом отчеканила одно из тех, что выучила, уже обучаясь, у госпожи Андо.

Судя по всему, и проверяющий чиновник, и начальник уезда остались вполне довольны.

Однако, когда Ия уже собиралась уходить, молодой человек неожиданно предложил ей что-нибудь написать.

Приёмный папаша счёл подобную просьбу весьма предосудительной, но господин Набуро разъяснил, что не имеет ввиду ничего личного.

Платина тут же предположила, что младший брат губернатора просто хочет взглянуть на её почерк.

"Тебя бы заставить сорок раз переписать одну и ту же книжку, — мысленно фыркнула девушка, присаживаясь в кресло, освобождённое для неё хозяином дома. — И ты бы не хуже наблатыкался".

Подумав, Ия решила немного нахулиганить и, не тревожа памяти мудрецов с поэтами, выбрала для демонстрации своих каллиграфических способностей цитату из книги "Наставления благородным женщинам империи Сына неба", автора которой она презирала всей своей душой, безнадёжно отравленной феминизмом начала двадцать первого века.

Судя по многозначительной ухмылке начальника уезда, тот остался доволен и почерком приёмной дочери, и её литературными предпочтениями.