Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Иммунитет

Большая семья Тюриных. Много детей разного возраста. Везде лазают, в том числе и на столе. Который раз кто поменьше и "наделает" на столе. Перед обедом пучком соломы старшие смахнут со стола. А стол дощатый, с широкими щелями. "Добро" забьется между щелей, но это ничего - не до чистоты. Высыпят картошек из чугуна на этот стол. Ребята голодные - хватают, едят. Никто не болел.

Правда о войне

Война - это целая эпоха в жизни нашей страны, нашего народа. Нам, её не пережившим, я думаю, просто невозможно и представить. Можно только судить по книгам и фильмам, по рассказам людей, живших в то время. Но книги, фильмы не умеют рассказать всё. Да и доверять им можно не всегда. Они несут в себе влияние времени их создания, и к тому же не всегда объективны. А авторы последних лет и вовсе договорились до откровенной лжи. В результате уже сегодня дети не знают правды о войне. Недавно слышал и от взрослого человека суждение, что наши родители воевали из-под палки и с нетерпением ждали прихода немецкой армии, чтобы сдаться. Непосредственных участников становится все меньше, а рассказы их скупы. Я давно заметил, что настоящие участники войны немногословны. А рассказы "записных" рассказчиков, как правило, художественно обработаны. Отец прошёл войну от начала до конца. Но он очень мало рассказывал. Видимо, в военных воспоминаниях много тяжелого, трагического. Такого, что и вспоминать не хочется. Одно время транслировался многосерийный документальный фильм-эпопея о войне Чаковского. Отец его смотрел и плакал: "Это всё правда".

Смерть на войне

Отец как-то сказал, что во время войны человек привыкает ко всему и воспринимает смерть, как заурядное событие: "Смерть человека - как муху шлёпнуть". Однажды с ним был такой случай. Зимой взвод разведки ушел на задание. Шли на лыжах, с автоматами - разведчиков неплохо вооружали. Командир отчаянный капитан. Вышли к деревне. В бинокль увидели, что деревня занята немцами. Грузовики, вражеские солдаты. Капитан принял решение атаковать. Разбились на две группы. По сигналу ракеты атаковали с двух сторон. Немцы панически боялись окружения и, услышав автоматные очереди с двух сторон, всё побросали и на машинах поспешно отступили. Разведчики вошли в деревню, проверили захваченные трофеи. В брошенных машинах оказались продукты, шнапс. Взяли что-то себе, пошли дальше по запланированному маршруту. Недалеко в лесу встретили наш батальон. Доложили командиру об удачной операции. Пошли дальше. А вот дальше-то - всё печально. Батальон занял деревню. Трофеям обрадовались. Наелись, как говорится, и напились. Через пару часов пьяный батальон потерял управление. Немцы опомнились, провели неожиданное наступление. Весь батальон истребили практически голыми руками. Спаслось всего несколько человек, без разрешения ушедших в лес. Командир дивизии, узнав о трагедии, в сердцах приказал отбить деревню. При контрнаступлении положили ещё батальон... Ещё одно трагическое воспоминание. Зима, на фронт присылают пополнение. Необученных солдат из эшелона марш-броском в тридцать-сорок километров посылают сразу на передовую. Почти у всех сбиты, натерты ноги. Натерты и другие места от непривычного нового обмундирования. Усталые с непривычки молодые солдаты засыпают у костра мёртвым сном. Наутро тридцать процентов пополнения отправляют в медсанбат. У одних обморожения, у других - ожоги от костра. Есть и такие: раскинул руки во сне - одна рука обморожена, другая обожжена. Ещё печальная история. Попали наши войска в окружение. Лето, жара в степи. Есть нечего. Через двое суток оголодавшим окруженцам сбрасывают с самолета хлеб, американские буханки. Голодные солдаты набрасываются на еду. Некоторые моментально съедают по две буханки. Через пару часов мученическая смерть от несварения.

Песня выручила

Однажды отец вдвоём с командиром взвода разведчиков были в разведке. Командира убили. Отец взял его документы и вернулся. Командир батальона был крут: "Вернулся один, значит, командира бросил. Завтра утром перед строем показательно расстрелять!". Посадили его под арест под дерево. Друзья-разведчики принесли выпить. Выпил, да как следует - завтра умирать. Пьяный запел песни. По случаю в батальон приехал командир дивизии: "Кто тут у Вас поёт?". Объяснили: вот, мол, разведчик, завтра идет под расстрел. "Если поёт - значит не виноват. Отпустить!" - отдал приказ большой командир. Так песня спасла жизнь.

Взятие Кенигсберга

Отец рассказывал, что город Кенигсберг немцы защищали особенно ожесточённо. Они называли его городом-крепостью. Но и наши войска при штурме этого города вели себя по-особенному. Так, если из какого-нибудь дома раздавалась стрельба, тут же подкатывали несколько орудий и залпом по нижнему этажу обрушивали весь дом. Бойцы знали, что перед взятием крупных европейских городов всегда издавался приказ о специальных мерах по сохранению архитектурных памятников, о правилах поведения войск в городе. При взятии Кенигсберга такой приказ был издан с запозданием на три дня. Видимо, кто-то осознанно задержал документ. Практически весь город оказался разрушен. Я там был и видел собственными глазами, что довоенных зданий в Калининграде почти нет.

Ранения отца

Отец один из немногих, кто прошел всю войну. Ранения были, но остался жив. Одно ранение было тяжелым, в живот. Было это в 42-м году, в конце зимы. Служил он в разведке. За всю зиму холодную зиму он ни разу не ночевал в помещении. Или в стоге, или в амбаре, или у костра. Ранение было очень тяжёлым, но благодаря удивительной выносливости отец остался жив. Поместили его в госпиталь в Москве. Сообщили домой, мать поехала. С собой взяла старшую дочь Галю. Приехала на вокзал, дальше надо на трамвае. В военное время передвижение по Москве без пропусков было запрещено. Кондуктор трамвая отвечал за исполнение пропускного режима. Упросила мать его, довез до госпиталя. В госпитале ей показали на огромный зал с ранеными - ищи своего. Долго ходила среди рядов кроватей, а найти отца не могла. Попросила опять сестру. Подвела она мать к кровати. А отец, похудевший до неузнаваемости, говорит шёпотом: "Ты два раза мимо прошла, я звал тебя". А говорить громче - нет сил. Весил он тогда сорок два килограмма. Наслышан много был отец о зверствах фашистов, и не поверил, что жива вторая дочь. В другой раз приехала мать в госпиталь уже с младшей Зиной. Несмотря на уникальное здоровье отца, вряд ли выжил бы он в тот раз. Но повезло, и его отобрал в специальную группу раненых для испытания новой мази Вишневского чуть ли не сам Главный хирург Бурденко. Перевели его в госпиталь в Нижнем Новгороде. Там он нескоро, но выздоровел. Уже летом приехал домой в Горетовку на побывку перед отправкой на фронт. Тетя Таня вспоминает: "Идем с Катькой навещать Ваньку в Горетовку. Издалека видно его в огороде. Стоит с лопатой, шея тонкая, худая, как у ребенка". После ранения отец возвратился в строй. На распределении по частям приехал какой-то высокопоставленный штабист. Спросил перед строем: "Бухгалтеры есть?". Отец вызвался. На вопрос: "Где работал?" - четко, по-военному ответил: "Работал Бухгалтером-Инспектором в Истринском райпотребсоюзе". "Ну, ты опытный специалист, подходишь" - и забрал отца с собой. Дальнейшую службу отец проходил в финчасти.

6
{"b":"80688","o":1}