Мариетта тут же выставила платья на витрину, после чего позвала меня в свой закуточек. Там, за чашкой ароматного Эрл Грея, я поделилась мыслью про метку производителя. Малкин одобрила и даже пообещала, что легализирует его в министерстве. Процедура стоила 15 галлеонов и в моем случае это должно было окупиться.

Мы еще немного поговорили про бизнес и шитье. Я с готовностью рассказала женщине, как готовилась и обучалась. Она одобрительно кивала и улыбалась. Мариетта вообще оказалась потрясающим собеседником и успела рассказать мне, как она начинала свое дело и с какими трудностями столкнулась. Я слушала раскрыв рот.

Через полчаса я вспомнила, что меня заждался отец и, попрощавшись с Мадам Малкин, вылетела из магазина. К слову, на входе я столкнулась с парой пожилых волшебников и их внучкой, на вид лет тринадцати. Девочка с горящими глазами что-то говорила и из ее речи я успела услышать обрывочное:

- Платье… Пойду на прием… Ни у кого нет… –

Я улыбнулась. Начало положено.

Ксено ждал меня у Фортескью, чьи креманки приняли вид изумительных снежинок. Там мы поздоровались с Амелией Боунс и ее племянницей Сьюзен, а потом купили большой торт в виде рождественской елки и отправились домой.

Снега на это Рождество выпало немерено, поэтому Лавгуд-хаус выглядел, как гигантская зефирина. А вот внутри был конкретный беспорядок, так что за внутреннее убранство взялись мы с Джинни. Она прилетела ко мне за три дня до сочельника, замотанная в несколько мантий и с красным от холода носом. Выяснилось, что ее брат Рон остался на каникулы в Хогвартсе, потому что Гарри (да-да, тот самый Гарри Поттер!!!) не мог поехать домой, ведь он живет с магглами. Лекцию про замечательного Гарри Поттера я слушала вполуха, активно махая отцовской палочкой. Джин взяла палочку Пандоры, поэтому в две руки мы управились с уборкой за пару часов. После этого Уизли свалила домой, а я отправилась в мастерскую. Джинни не должна была остаться без подарка. Тем вечером я не успела рассказать Ксено об удаче с Малкин, он печатал новый выпуск «Придиры», а я валилась с ног от усталости после долгой работы, так что разговор перенесся на следующий день.

Ксенофилиус на новость о том, что дело выгорело, очень обрадовался, поэтому мы отправились отмечать в Лондон на киносеанс только что вышедшей «Семейки Аддамс». После фильма оба выходили жутко потрясенные и довольные. Зоннефельд действительно поражал своим чувством юмора, а так любимая мной картина была выдержана в лучших традициях черного стеба.

Рождество прошло в тихой семейной обстановке. Ксенофилиус сидел в кресле в гостиной и редактировал новогодний выпуск «Придиры». Я левитировала на пушистую елку блестящие шары. В камине потрескивал огонь, вкусно пахло яблочной шарлоткой, рецепт которой я выудила из памяти. Когда с угощением было покончено, я залезла к отцу на колени и крепко прижалась. Он запел какую-то долгую и тягучую песню на красивом и староанглийском наречии. Мне было тепло и уютно. Я задремала, сладко причмокивая губами. Сквозь сон слышала, как отец закончил петь, поднял меня и осторожно понес в спальню, стараясь не разбудить. А когда он заботливо положил меня на подушки и аккуратно укрыл, то тихо произнес:

- Спасибо, что пришла вместо нее. –

Я встрепенулась и сонно посмотрела на мужчину.

- Ты знаешь? –

- С самого первого дня. – грустно улыбнулся Ксенофилиус. – Луна давно хотела уйти. Ей было тяжело без матери, и я знал, что однажды моя девочка покинет меня. Спасибо, что заменила ее. Я думаю, она рада, что рядом со мной именно ты. –

Я крепко обняла его, непрестанно шепча «люблю тебя, пап». Он плакал, я кажется тоже, так мы и просидели в обнимку до тех пор, пока я не уснула.

А с утра пришли подарки. Когда сонная я спустилась по лестнице на первый этаж, то увидела гору из коробок в ярких обертках. За столом сидел довольный Ксено и читал утренний выпуск «Придиры». Эта картина была такой естественной и родной, что губы сами растянулись в улыбке. Подгоняемая желанием тут же разобрать все подарки, я села за стол и практически проглотила свои сендвичи с курицей, после чего засела под елкой.

От отца я получила огромный сверток со всевозможными тканями, лентами, журналами моды прошлых десятилетий, Джинни прислала коробку домашних сладостей от миссис Уизли, синий свитер с красивой луной и звездами и книгу по редким заклятиям авторства Болтана Будвальта. Дальше шли подарки от новообретенных друзей. Малфои прислали традиционные сласти и справочник по рунам, от Гринграссов пришла коробочка с крупными жемчужинами, фрукты (они отдыхали в Доминикане) и красивый чехол для волшебной палочки, а от Ноттов… Боже мой!

Я благоговейно глядела на толстый фолиант с экслибрисом Свитингов. Хэвлок Свитинг был известным магозоологом, специализировавшимся на единорогах и открывший кучу заповедников для них. Но также он был известен, как автор книги «Нити судьбы», которая считалась самым первым и единственным экземпляром книги для портных и швей маг-мира. По слухам, абсолютно все известные кампании по производству волшебной одежды начинали свое существование с «Нитей судьбы». Там было рассказано абсолютно все про швейное искусство, но особую ценность представляло применение рун и чар в одежде, а также плетение рун волосом единорога. Последнее – причина, по которой за этой книгой охотились многие знаменитые коллекционеры.

И сейчас, держа такую редкость в своих руках, я не могла нормально вздохнуть. Из обертки выпало письмо. Теодор поздравлял с праздником и писал, что книга изъята из фамильной библиотеки по согласию всех живых и мертвых родственников. Все равно в их семье никто никогда не займется швейным ремеслом, а я, такая умница-благоразумница, смогу выжать из нее по максимуму. Однако, это издание является уникальным, поэтому книга дается мне не навсегда, а сроком на 10 лет. Я ошарашенно вернула подарок в сафьяновую коробку. Остальные упаковки просмотрела мельком. От прочих ребят пришли конфеты и всякие милые вещицы, а от Мадам Малкин домашний пирог с вишней, симпатичная выходная мантия темно-синего цвета и письмо, где она сообщала мне о том, что три моих платья уже ушло, а она, Мариетта, с нетерпением ждет нового товара.

После того, как я разобрала все подарки, то решила навестить Джинни, чтобы лично поздравить ту с праздником. И вот я стою на пороге «Норы», отряхиваясь от снега и высушивая себя, в руках два свертка: один с подношением Уизли, другой подруге. Меня приняли радушно, усадили за стол, накормили, спросили, как отец, и отправили играть. И только после того, как мы с Джин заперлись у нее в комнате, и я продемонстрировала ей свое творение. Изумрудное платье из плотного габардина с двойной юбкой и золотыми пуговицами привело девочку в неописуемый восторг. А самое главное, что оно идеально село на ее ладную фигуру.

- Только у родителей будут вопросы из-за цвета. – помрачнела Уизли. – Решат, что это слизеринское. –

- Нууу, во-первых, оно и вправду слизеринское. А во-вторых, это их проблемы, верно? – ухмыльнулась я. Джинни отзеркалила мою моську и тряхнула головой. После мы разлеглись у нее на кровати и я рассказала ей про Мадам Малкин. Джин ожидаемо обрадовалась, а я, расщедрившись, пообещала, что буду давать ей 15% от общей стоимости платья. Это, конечно, не так много, но и у нас запросы пока что средние. Окончив разговор, мы незаметно выскользнули из спальни и целый день летали на метлах по окрестностям Девона, даже до Оттери-Сент-Кэтчпоула добрались, но соваться не решили.

Вечером, налетавшись и отдохнув, я привычно спустилась к Ликорису протереть раму и рассказать последние новости. После того, как мы обменялись поздравлениями, он хитро взглянул на меня и попросил зайти в мастерскую. Я удивилась, но послушалась. В комнате он направил меня к самому дальнему стеллажу, сказал вытащить книгу по «Темным разделам менталистики» и раскрыть ее на 394 странице. Оттуда, из неглубокой выемки на меня глядели серебряные серьги-кольца. На вид они показались абсолютно обычными, хоть и очень красивыми, но приглядевшись я обнаружила тонкую рунную вязь серебром и красивую змейку на застежке.