И что к зиме мы стали ближе?» —

«Как, бедной, мне не горевать? —

Кукушка говорит. — Будь ты сама судьёю:

Любила счастливо я нынешней весною,

И, наконец, я стала мать;

Но дети не хотят совсем меня и знать:

Такой ли чаяла от них я платы!

И не завидно ли, когда я погляжу,

Как увиваются вкруг матери утяты,

Как сыплют к курице дождём по зву цыпляты,

А я, как сирота, одним-одна сижу,

И что есть детская приветливость — не знаю». —

«Бедняжка! о тебе сердечно я страдаю;

Меня бы нелюбовь детей могла убить,

Хотя пример такой не редок;

Скажи ж, так стало, ты уж вывела и деток?

Когда же ты гнездо успела свить?

Я этого и не видала:

Ты всё порхала, да летала». —

«Вот вздор, чтоб столько красных дней

В гнезде я, сидя, растеряла:

Уж это было бы всего глупей!

Я яица всегда в чужие гнёзда клала». —

«Какой же хочешь ты и ласки от детей?» —

Ей Горлинка на то сказала.

Отцы и матери! вам басни сей урок.

Я рассказал её не детям в извиненье:

К родителям в них непочтенье

И нелюбовь — всегда порок;

Но если выросли они в разлуке с вами,

И вы их вверили наёмничьим рукам,

Не вы ли виноваты сами,

Что в старости от них утехи мало вам?

Кукушка и Петух

«Как, милый Петушок, поёшь ты громко, важно!» —

«А ты, Кукушечка, мой свет,

Как тянешь плавно и протяжно:

Во всём лесу у нас такой певицы нет!» —

«Тебя, мой куманёк, век слушать я готова». —

«А ты, красавица, божусь,

Лишь только замолчишь, то жду я, не дождусь,

Чтоб начала ты снова…

Отколь такой берётся голосок?

И чист, и нежен, и высок!..

Да вы уж родом так: собою невелички,

А песни, что твой соловей!» —

«Спасибо, кум; зато, по совести моей,

Поёшь ты лучше райской птички,

На всех ссылаюсь в этом я».

Тут Воробей, случась, примолвил им: «Друзья!

Хоть вы охрипнете, хваля друг дружку, —

Всё ваша музыка плоха!..»

За что же, не боясь греха,

Кукушка хвалит Петуха?

За то, что хвалит он Кукушку.

Свинья под Дубом

Свинья под Дубом вековым

Наелась желудей досыта, до отвала;

Наевшись, выспалась под ним;

Потом, глаза продравши, встала

И рылом подрывать у Дуба корни стала.

«Ведь это дереву вредит, —

Ей с Дубу ворон говорит, —

Коль корни обнажишь, оно засохнуть может». —

«Пусть сохнет, — говорит Свинья, —

Ничуть меня то не тревожит;

В нём проку мало вижу я;

Хоть век его не будь, ничуть не пожалею,

Лишь были б жёлуди: ведь я от них жирею». —

«Неблагодарная! — примолвил Дуб ей тут, —

Когда бы вверх могла поднять ты рыло,

Тебе бы видно было,

Что эти жёлуди на мне растут».

Невежда также в ослепленье

Бранит науки и ученье,

И все учёные труды,

Не чувствуя, что он вкушает их плоды.

Мальчик и Змея

Мальчишка, думая поймать угря,

Схватил Змею и, воззрившись, от страха

Стал бледен, как его рубаха.

Змея, на Мальчика спокойно посмотря:

«Послушай, — говорит, — коль ты умней не будешь,

То дерзость не всегда легко тебе пройдёт.

На сей раз бог простит; но берегись вперёд

И знай, с кем шутишь!»

Кукушка и Орёл

Орёл пожаловал Кукушку в Соловьи.

Кукушка, в новом чине,

Усевшись важно на осине,

Таланты в музыке свои

Высказывать пустилась;

Глядит — все прочь летят,

Одни смеются ей, а те её бранят.

Моя Кукушка огорчилась,

И с жалобой на птиц к Орлу спешит она.

«Помилуй! — говорит, — по твоему веленью

Я Соловьём в лесу здесь названа;

А моему смеяться смеют пенью!» —

«Мой друг! — Орёл в ответ, — я царь, но я не бог.

Нельзя мне от беды твоей тебя избавить.

Кукушку Соловьём честить я мог заставить;

Но сделать Соловьём Кукушки я не мог».