Я вздохнул:
— Понимаете, госпожа кунчан-ним, сказать можно что угодно. Но ведь пока сама не попробуешь, не узнаешь, правду ли тебе говорили в школе.
— Не хочешь ли ты сказать, что уважаемые учителя тебе врали?
— Не врали, — говорю я. — Но и всей правды не говорили. Наверное, потому что сами её не знали.
— А ты у нас одна такая умная! — фыркнула ХёЧжу. — Не говорили ей, видите ли. Ну, продолжай, что замолкла?
— Я попробовал ту еду, которую готовит синьор Бендетто, и мне она понравилась больше, чем, например, кимчхи или пибимпап. Она не такая острая. Вот и всё. Почему я должна есть то, что мне не нравится? Вот вы, взрослая женщина, должны знать, что люди все — разные. И вкусы у всех — тоже разные. Кроме того, у всех разные организмы. Бывают диеты, бывают аллергии, идеосинкразии и ферментопатия. Я уже молчу про вероятность анафилактического шока.
— Откуда ты набралась подобной ерунды? Идио… зия какая-то, менто-попатия…
— В школе научили, — не моргнув глазом, соврал я. А что, вполне могли и научить, если бы задались такой целью. Между прочим, это большое упущение, что школьников не учат правильно питаться. Хотя бы про полезность и вредность различных продуктов могли бы рассказать. "А сегодня Пак ЮнМи расскажет нам о том, как правильно готовить чжотгукчжи (кимчхи из капусты) и через сколько лет вы заработаете язву желудка."
— В моё время такому в школе не учили! — не поверила ХёЧжу.
— Времена меняются, госпожа кунчан-ним, — пожал я плечами. — В общем, мой организм не принимает острую пищу во всех видах. У меня от неё прыщи и изжога. Поэтому я лучше буду есть европейскую еду.
— Ты всё это придумала для… не знаю для чего. Наверное, из-за своей тупости. Ты против корейской еды, значит, ты не патриотка! — чуть ли не зашипела на меня ХёЧжу. — И позор своих родителей!
— Госпожа кунчан-ним, зачем вы оскорбляете заместителя министра финансов господина Чон ДонСёна? — постарался я как можно искреннее изобразить удивление.
ХёЧжу аж чуть не задохнулась от возмущения:
— Ты что несёшь, мерзавка малолетняя? Ты о чём вообще?.. У тебя с головой, что ли, не в порядке? Как я могла оскорбить заместителя министра?
Она даже оглянулась на официанток, как бы для того, чтобы они подтвердили вздорность моих обвинений.
— Так вы сами только что сказали, что тот, кто ест европейскую еду — не патриот и позор родителей. А вот господин Чон ДонСён вчера обедал вон в том отдельном кабинете и заказывал исключительно итальянские блюда. Только сыр ел французский. А вино пил испанское. Получается, что он не патриот? Или как?
Шах и мат в одном флаконе. Я смотрел честными пречестными глазами на ХёЧжу, а она пошла бурыми пятнами и буквально потеряла дар речи. Официантки, ожидавшие, видимо, весёлого представления с показательной поркой наглой подсобницы, по-тихому испарились, чтобы потом не чувствовать себя неловко перед оконфуженной госпожой менеджершей.
— А ещё я слышала, как сеньор Бендетто говорил, что госпожа Ким ХёБин, президент сети отелей "Голден Палас" тоже предпочитает итальянскую кухню. А кимчхи не ест совсем. Никогда. Госпожа кунчан-ним, получается, она по-вашему тоже — позор родителей? Как же её тогда назначили на столь ответственную должность? И скажите, разве вам не противно подчиняться и кланяться человеку, который так не любит Корею? У меня в голове теперь неразрешимая дилемма: на кого мне равняться? На госпожу ХёБин и замминистра или на вас? Разъясните мне, пожалуйста. Моего глупого ума на это не хватает.
Поле боя осталось безоговорочно за мной. ХёЧжу удалилась неверной походкой. И потом ещё несколько дней все мои коллеги осторожно обходили меня стороной, а если уклониться от встречи не получалось, старались прошмыгнуть мимо, не встречаясь взглядами. Вот так вколоченные с детства понятия вдребезги разбились, не выдержав наивных вопросов несовершеннолетней девочки. В общем, главного я добился. Менеджерша перестала ко мне цепляться по пустякам, и я получил легальную возможность наслаждаться, ха-ха, самой обычной итальянской пастой (спагетти, по-нашему) без соусов и приправ…
Ну, признаться откровенно, эту свою сокрушительную победу над глупостью я нафантазировал уже потом, несколько позже, легко придумав при этом и несуществующего заместителя финансов и привычки госпожи ХёБин, которую я к тому времени ещё и в глаза не видел. Таскал, пыхтя, мешки с отходами к мусорным контейнерам и мысленно переигрывал ситуацию, махал, так сказать, кулаками после драки. А в реальности я, разумеется, возражать и не подумал и, стоя перед всё так же нависающей надо мной ХёЧжу, каялся, кланялся и обещал работать ещё усерднее. И всё это под хихиканье официанток. С той поры, понятное дело, кулинарные шедевры Марко Бендетто оказались для меня под строжайшим запретом, мой авторитет, который и без того невозможно было разглядеть, упал ниже нулевой отметки, а свою начальницу я про себя стал называть не иначе, как больной на всю голову патриоткой.
Мама и сестра долго не могли смириться с моими изменившимися предпочтениями в еде и месяца два ещё то и дело как бы невзначай выставляли на стол передо мной что-нибудь из традиционных корейских кушаний. И только тогда, когда СунОк наощупь убедилась в шелковистости кожи у меня на лице, она задумалась, не сесть ли и ей на подобную пресно-неострую диету. Не села, конечно, силы воли у сеструхи не хватило отказаться от маминых вкусностей. Ну хоть от меня отстала и то — хорошо.
А вот в остальном всё, что касалось еды и питания, было плохо. Ну, не то чтобы совсем плохо — проблемно и напряжно, я бы сказал. Потому что эта кимчи-кимчхи-чимчха-чим-ча попадалась мне чуть ли не на каждом шагу. И это реально напрягало. При том, что на самом деле корейская кухня довольно разнообразна и далеко не вся она острая, взять хотя бы те же морепродукты, рыбу там, кальмаров с осьминогами. Другое дело, что осьминогов я тоже не ем. Но эта квашеная пекинская капуста по-корейски, похоже, задалась целью вконец отравить моё и без того непростое существование во всё ещё чужом для меня мире.
ЧжуВон, придурок, на наших "пугательствах невест" умудрялся заказывать мне какие-то редкие и охренительно дорогие порции кимчхи по-королевски. Аргументы при этом приводил убийственные: "Ты просто не пробовала настоящей кимчхи. А вот это — настоящая. Одну порцию съешь — на всю жизнь полюбишь." Вот уж от него я вообще такого не ожидал. В самом Париже ведь учился, с европейской едой знаком, казалось бы, понимать меня должен. Нет, что с детства в голову вдолбили, ничем не выцарапаешь, будь ты хоть работяга с окраины, хоть корейский принц, первый в списке на женитьбу. Убил бы гада, честное слово.
Да что о нём говорить, если МуРан — сама госпожа МуРан!!! — на дне рождения внучки джувоновой тётки СоРи, распорядилась специально для меня приготовить "особую порцию кимчхи для приобретения миловидности лица". Не знаю, какой идиот насоветовал бабке такую глупость, я даже поначалу заподозрил, что меня решили таким образом разыграть с целью посмеяться над глупой и некрасивой дурочкой с окраины Сеула, но оказалось — нет, всё правильно. Есть такой рецепт и всё по-честному. Пришлось употребить, сделав вид, что очень подобным вниманием польщён, хотя миловидности моему лицу явно не добавилось. Скорее наоборот — от жгучих специй его перекосило и сморщило до слёз. Еле-еле потом пожар во рту фруктовым коктейлем потушил. Пивом было бы лучше, но кто бы мне позволил там пить пиво? А про МуРан я уже потом вспомнил, что родилась-то она и выросла вовсе не в богатом поместье, а самой что ни на есть корейской глубинке, и годы детства и молодость её пришлись не на самые лучшие и сытые времена. И про ХёБин я тогда в мыслях зря нафантазировал, что она, мол, такая утончённая натура, не употребляющая простонародную пищу.
Парни из "Фристайла" тоже постоянно пытались приучить "американку" к самой лучшей в мире еде. Чуть до ссоры не доходило. И я вынужден был вновь и снова ссылаться на диету и личную непереносимость острых приправ. (А потом я много раз думал, что согласился бы питаться чем угодно, лишь бы они остались в живых. Жаль только, что судьба на подобный размен никогда не соглашается.)
