Вновь о том, что было в жизни у нас,

Ты негромко спой мне.

Эти дни, быть может, множество раз

Мы через годы вспомним.

Вспомним, как на сцене Токио Дом

Мы стояли рядом.

Лишь о том, в чём нас винили потом,

Вспоминать не надо.

Заключительный припев пели уже все вместе, негромко и проникновенно, почти как на девичьих посиделках в России, и так здорово получилось, что даже у самой Юны в сердце что-то дрогнуло:

Все пройдет, и печаль, и радость;

Все пройдет — так устроен свет.

Все пройдет, только верить надо,

Что любовь не проходит, нет.

— А знаете что? — сказала, вытерев слёзы, БоРам. — Плевать в самом деле на всех этих хейтеров и трусливых фанатов. Пусть себе отписываются. Главное, что мы вместе. Правда ведь?

— Да, — кивнула СоЁн. — Но это так верно, что в жизни всё проходит. И так печально.

— Потрясающе, — вздохнула ХёМин. — И как только у тебя такие песни получается придумывать?

— Они сами прилетают в мою голову из других миров, — честно призналась ЮнМи, но всё подумали, что она просто пошутила.

— Кхм-кхм, — сказал давно уже стоявший за дверью менеджер Ким. — Президенту СанХёну показывать будем?

— Обязательно покажем, — согласилась ЮнМи. — Господину СанХёну тоже не вредно задуматься о том, что всё в этом мире рано или поздно пройдёт. И поэтому на некоторые вещи можно иногда смотреть сквозь пальцы.

— Кхм-кхм! — сказали тогда все хором. — Мы надеемся, что президента СанХёна ты свергать не собираешься?

— Я ещё размышляю над этим вопросом, — скромно потупилась ЮнМи и тут же звонко расхохоталась, глядя на обескураженные физиономии подруг и менеджера Кима.

* * *

— Ну вот, на этот раз мне даже делать ничего не пришлось, — хихикнула ЮЧжин. — Нищенка сама себя угробила. Всё, теперь ей точно конец… хочется верить. Да и хейтеры постарались, раздули скандал так, что это цунами уже не остановить. А самое главное что, а главное то, что я здесь совершенно не при чём. И не докажете.

Она вновь набирает известный только ей номер:

— ХванДонг, надеюсь наш обиженный ещё не успел передать объекту те документы, о которых я в прошлый раз говорила?.. Что-о-о? Чэнг-чанг! (чёрт побери!) Зачем же вы так торопитесь-то? Говоришь, Я САМА приказала сделать побыстрее? Ну да, приказала, не думала, что всё так повернётся. С этой нищенкой ничего нельзя заранее просчитать. Ладно, всё, проехали. Нет, деньги возвращать не надо, ваша работа ещё не окончена. Я сдаваться не намерена. Есть у меня подозрение, что гадина опять выскользнет. Да, кстати, как она отреагировала на признания этого… якобы обиженного мной?

— Госпожа, она рассмеялась и попросила передать вам письмо.

— Рассмеялась? То есть решила меня позлить? А что за письмо? Она что, написала настоящее письмо? На бумаге?

— Так и есть. И прислала его в именном конверте со штампом "Агдан".

— Непонятно. Почему она не скинула мне его на почту или не послала обычную эсэмэску? В чём смысл?

— Она сказала нашему человеку, что это экслюзив от Агдан, который вы можете поместить в рамочку и повесить на стену. На долгую память. Это её слова.

— Пф-ф-ф! Кем эта гадина себя возомнила! Делать мне больше нечего, кроме как её писульками стены пачкать… Так, я не поняла, почему это письмо ещё не у меня?

— Мне принесли его буквально десять минут назад. Я сейчас же отправлю к вам посыльного.

— Я жду… Нет, стой, прочти мне, что она там написала, а то я от любопытства места себе не найду. Пока ещё твой посыльный сюда доберётся. Оно не запечатано?

— Нет. Но, гм-м, госпожа. Я не могу это вам прочесть.

— Почему? Ты что… А-а-а, она, видимо, по-французски написала? Издевается, да?

— Нет, написано по-корейски. Но… Тут такое дело…

— Да что ты мнёшься? Читай!

— Письмо ругательное.

— Ха, удивил! Тем более читай!

— Только оно очень ругательное.

— Р-р-р-р-р!

— Ну, ладно, я предупредил… Гм-м. В общем, так. "Дура ты, ЮЧжин, нашла чем удивить. Я всё давно про тебя, стервозину бестолковую, и про все твои подлые делишки очень хорошо знаю. И этот твой засланный казачок меня не обманул. Решила попользоваться мной, да? Так вот, спешу тебя обрадовать, ты в очереди — первая с конца. Я под забором подыхать буду — и то ничего для тебя не сделаю, поняла, гадина? И ДжуВона тебе не видать, как своих ушей. Его от тебя давно тошнит, потому что ты скучная, пресная и всегда одинаковая кукла без мозгов — он мне сам это много раз говорил. Ты можешь хоть наизнанку вывернуться, всё равно у тебя ничего не выйдет. Кстати, могу тебя, идиотку, обрадовать: все твои делишки госпоже МуРан тоже хорошо известны, СанУ работать умеет и вычислил твой след на раз. Так что семья Ким от тебя, тупица, теперь шарахаться будет, как от прокажён…"

Хрясь! — примерно с таким звуком дорогой телефон ударился об пол.

— Ненавижу! Ненавижу! — ЮЧжин заусила губу до крови и неимоверным усилием воли удержалась от того, чтобы не впасть в истерику. — Убью! Ты мне за всё заплатишь, кочжи ёджа! (нищенка)

— Госп…жа! Ёбосеё! Госпж… — хрипел разбитый телефон. — А что мне…лать с письмо..? Я вас не слы…

Хрясь! Хрясь!! Хр-р-ряс-сь!!!

* * *

— Ефрейтор, — обращается к стоящему навытяжку ДжуВону генерал Им ЧхеМу. — Прошу прощения, но у меня к вам вопрос, касающийся вашей личной жизни. Как вы можете охарактеризовать вашу невесту, айдола агентства "FAN Entertainment" девицу Пак ЮнМи?

— Извините, господин генерал, могу я узнать, чем вызван ваш интерес? — осторожно интересуется ДжуВон. — Юна опять что-нибудь натворила?

— Опять. Какая многозначительная оговорка, — поворачивается генерал к присутствующему здесь же командиру части. Впрочем, почему бы ему и не присутствовать в своём собственном кабинете. — Да, ефрейтор, вы правы. Можно сказать и так — натворила. Возможно, сама того не желая, но… В общем, похоже, действующему президенту страны будет вскоре объявлен импичмен, и нам придётся выбирать нового президента.

ДжуВон шумно сглатывает.

— Как ей это удалось? Неужели она опять сказала что-нибудь не то?

— Да нет, на этот раз она сказала всё правильно. Но потом почему-то так всё повернулось, что… В общем, лучше бы она совсем ничего не говорила. Это не девушка, а какое-то стихийное бедствие. Так вот, насчёт моего вопроса, — возвращается к началу беседы генерал. — Дело в том, что у командования были планы мобилизовать госпожу Пак ЮнМи в армию. Как бы в награду за прекрасный марш. Да-да, нам известно, что она ещё несовершеннолетняя. Поэтому её служба планировалась чисто представительской, как некий пиар-ход для повышения привлекательности армейской службы в глазах молодёжи. Ну, походила бы она в форме, пофотографировалась бы на фоне оружия, написала бы несколько строевых песен… А потом бы мы её демобилизовали с почётом… Мда…

— Ужасный план, — не утерпев, высказался ДжуВон. — Это была бы катастрофа. Я к ЮнМи, конечно, хорошо отношусь, но в армии ей не место. Она же здесь всё разрушит. Она тогда не только президента, она и министра обороны того-этого… с поста сместит.

— Вот и мы в свете последних событий решили так же, — генерал Им ЧхеМу побарабанил пальцами по столу. — Не место в армии столь непредсказуемой и неуправляемой личности. В прошлом году она танки по Сеулу гоняла, а дай ей звание — она и ракеты может куда-нибудь не туда запустить и войну развязать.

Командир части вздрогнул — перед его внутренним взором возникла почему-то некая парящая в воздухе фигура, испускающая лазерные лучи, солдаты, суматошно стреляющие в белый свет, поднятые по тревоге вооружённые силы республики, и довольное лицо синеглазой девушки, с улыбкой наблюдающей за творящимся бедламом. Бр-р-р! Подполковним помотал головой. Нет, такой хоккей… то есть военнослужащие корейской армии не нужны!