*

Положил телефон на стол, нажал «ВЫЗОВ» и «ГРОМКАЯ СВЯЗЬ». Один гудок, второй…

– Пожалуйста, возьми – прошептал одними губами.

Дело на столе. Приговор вынесен. Назад дороги нет. Если не обжалуют.

– Но ты же знаешь, что этот приговор не обжалует – никто.

Он склонился над документами, щурясь от сигаретного дыма.

– Ты всё сделал правильно, в строгом соответствии с действующим законодательством…

– Тихо! – ударил кулаком по столу.

Голос стих. Ненадолго. В последнее время всё сложнее контролировать эту проклятую говорилку в голове.

…гудок …ещё один

С левой руки на пол упало несколько капель. Сердце как-то тяжело отдавало в груди. Но сегодня он уже не боялся. Впервые в жизни он не сомневался, что хочет этого.

…ещё гудок

Уже собирался выключить телефон, когда на том конце щёлкнуло.

– Алло?

– Привет.

– Кто это?

– Твой муж… бывший. Ты удалила мой номер?

– А, привет. Да, удалила. Что ты хотел?

– Поехали, покатаемся?

– Не могу. Я не дома.

– Ммм, прости. Ты, наверное, занята…

– Да. Что ты хотел?

– Просто проговорить. Мы ведь не чужие люди.

– Я так не думаю.

Он замолчал. Она всегда была такой холодной? И как они прожили вместе три года?

Весь рукав красный. На полу лужа крови.

– Алло! – с раздражением сказала она.

– Ладно, прости…

– Что?

– Прости, что побеспокоил. Будь счастлива.

Он не стал дожидаться ее ответа и выключил телефон. Тишина навалилась вновь. Удушающая, глухая подушка. Лишь едва слышные звуки машин за окном.

Взгляд снова упал на документы. Сердце сжалось в клещи.

– Ты всё сделал правильно. В строгом соответствии с действующим законодательством.

– Да заткнись ты со своим строгим соответствием!

– Согласно положениям пункта 8 статьи 29 Постановления Правительства…

– Хватит! Хвааатит!!!!!!

Сжал ручки оконной рамы и рванул на себя. Получилось не сразу – пальцы на левой руке уже начали неметь. Видимо, резанул слишком глубоко. К чёрту, какая разница!

В открытые окна ударил ночной воздух свежий после дождя. Он достал из ящика сигареты, сел на подоконник, ногами наружу и закурил.

Пятый этаж. Окна кухни и зала выходят на проспект, а окна спальни – в тихий дворик. Все, как они хотели. Так почему же эта квартира так и не принесла им счастья?

Сквозь тучи пробился серебристый бок молодого месяца.

Он надеялся, что она перезвонит. За спиной раздастся мелодия её (только её!) звонка. Он бы сейчас всё отдал за то, чтобы услышать эту мелодию. Но телефон молчал.

Она была самым близким человеком, даже несмотря на то, что они не жили вместе уже столько лет… И она была единственной, с кем бы он хотел поговорить сейчас. Просто поговорить в тишине, как когда-то.

Уходя, она говорила, что не понимает его. Говорила, что он изменился после того, как установил DL-6. Стал другим.

Что он сделал не так? Работал днями напролёт? Не уделял ей достаточного внимания?

Она говорила, что хочет внимания. А он слушал её и думал о работе. Круглыми сутками думал о работе. Всему виной этот чертов датчик. В голове звучали нормы права, примеры судебной практики, целые разделы законодательства, какие-то бесконечные эфиры и консультации.

Он стал работать лучше, быстрее и – больше…

Предполагалось, что DL-6 поможет ему разгрузиться. Увеличит скорость мысли, производительность и, тем самым, освободит кучу времени. Но вместо этого руководство (которое увидело, что эта лошадка – тянет) стало наваливать на него ещё больше дел.

Доходило до абсурда: он уезжал в отпуск в надежде расслабиться – и не мог. Не мог перестать думать о работе. Мозг требовал свою ежедневную порцию информации. Как пиранья, которая жаждет мяса. А получив кусок, разрывает его в клочья. И уже не способна остановиться.

Конечно, в таком режиме семья отошла на второй план. Он перестал проводить время с женой. Мог часами обдумывать какое-нибудь нестандартное решение.

И – он не думал о последствиях. А они настали. Последствия всегда наступают.

«– Мы ведь не чужие люди.

– Я так не думаю» – ответила она. Последний гвоздь в крышку этого гнилого гроба.

Он поднял левую руку и внимательно посмотрел на рану. Маленький прозрачный датчик ДЛ-6 пульсировал в такт с ударами его сердца. Он не смог вырезать датчик ножом. Пытался, но – не смог. К горлу подкатило, лоб покрылся холодным потом. А может, просто побоялся. Несколько минут назад у него была надежда. А теперь?

Затянулся покрепче, наблюдая за тем, как разгорается огонёк. Перехватил сигарету за фильтр и прижёг себе руку – воткнул её прямо туда, где был установлен проклятый датчик.

Затем спрыгнул.

*

= 14:06 =

Думать при ходьбе. Не то, чтобы Вова любил это занятие. Оно получалось скорее само собой. Проходя два квартала от станции до суда, он невольно прокручивал в голове обстоятельства дела.

Дорога через площадь. Люди, голуби, деревья. Скоро осень, на асфальте лежат первые листья. Слева на первом этаже небольшая закусочная и очень вкусный кофе с молоком! Сколько раз здесь, в тени клёнов, Вова проводил обеденный перерыв? За десять то лет… и не сосчитать.

Ускоряя шаг, он думал о том, какие вопросы может задать судья, продумывал отходные пути на случай, если процесс пойдёт не по плану.

Большие тёмно-коричневые колонны здания суда раньше внушали страх. Сколько судеб искалечили в этих стенах? Скольких осчастливили?

Но дело не в колоннах, а в тех людях, которые работают внутри. Дело в том, частью какой системы эти люди являются. При мысли об этом Вова почувствовал лёгкое покалывание.

Он в два прыжка преодолел ступени крыльца и наткнулся на своих свидетелей. Растерянные взгляды людей, которые были в судах один, может быть два раза за всю жизнь. И слава богу. Самые счастливые – те, которые никогда не сталкивался с подобными учреждениями.

– Здравствуйте! Паспорта взяли?

– Да.

– Отлично. Пойдёмте.

Судебные приставы на входе, проверка документов, магнитная рамка. Откройте сумочку, выложите всё металлическое на стол. Что в бутылке? Вода? Сделайте глоток.

– На какое время заседание?

– 14-30, судья Крамник.

– Проходите.

– Они так переживают за свою безопасность? – спросила Светлана Павловна, засовывая вещи обратно в сумку. – Строже, чем в аэропорту.

– Дааа… Я не слышал ни об одном теракте в судах. Не то, что в школах… – ответил её муж, коренастый мужчина в очках с толстыми линзами.

– Идёмте – Вова привык к подобным возмущениям и не реагировал. Сейчас важно совсем другое. – Давайте повторим. Вы говорите только то, что знаете. Если чего-то не знаете, так и отвечайте судье: «Я не знаю». Выдумывать или сочинять ничего не надо. Договорились?

– Да, хорошо. – согласилась Светлана Павловна.

– А как же уголовная ответственность за дачу заведомо ложных показаний? – спросил муж.

– Вот поэтому и говорю: если чего-то не знаете, говорите: Я НЕ ЗНАЮ. И никаких проблем.

– Ну, хорошо… – как-то неопределённо ответил муж.

– Отлично. Вот наш зал. Присаживайтесь.

В коридоре царило странное напряжённое оживление. На табло висела фотография судьи с чёрной лентой поперёк изображения. Ниже указаны даты рождения, смерти и слова соболезнования.

– Господи, такой молодой… А что ж случилось?

– Пока не ясно. Вроде бы упал из окна.

– Сам?

– Неизвестно. Ведётся следствие.

– Пропустите! Граждане, в сторону! – Голос судебного пристава в этом полушёпоте прозвучал, как гром. За его спиной шёл парень и ещё один пристав. Одежда грязная, голова не мыта, на запястьях наручники.