— Молодая Госпожа, — наконец переведя задумчивый взгляд на мое лицо, мужчина участливо поинтересовался: — Как Вы себя чувствуете?
— Хреново я себя чувствую — чистосердечно простонала я в ответ, решив пока не заморачиваться повторным и очень странным для себя обращением. “Молодая Госпожа”. Хмм! Да пускай хоть как называют, лишь бы уже помогли избавиться от самой основной моей проблемы, и хоть немного разъяснили сложившуюся ситуацию. И именно поэтому я решила пожаловаться “мелированному” мрачному ролевику на самый основной источник моих нынешних проблем: — Голова просто дико раскалывается и глаза болят. — после чего немного подумала и добавила: — И с голосом у меня что-то странное произошло… Связки я что ли повредила? Отчего он такой писклявый стал?
— На счет головы, это как раз совсем не удивительно. Особенно, если учитывать то, что с лошади Вы падали как раз ею вниз… А с голосом у вас, по-моему все в полном порядке. Он у вас такой же, как и всегда был.
— Так…. СТОП! Странный чел, помолчи хоть немного. С какой это еще… ЛОШАДИ я падала?! Уважаемый, вы ничего, случайно, не перепутали? Я ни с какой лошади не падала. И откуда вообще у меня могла взяться лошадь, если я вообще-то на машине разбилась? — моментально позабыв и про больную голову, и про то, что мне дергаться лишний раз не советовали, я резко села в кровати и ошалевшими глазами уставилась на этого абсолютно бесстрашного шутника. Он что, совсем не понимает, с кем именно разговаривает? И кому несет свой нереальный бред?
— Не понимаю о какой… МАШИНЕ вы говорите, но падали вы с той самой лошади, на которой вчера ночью сбежать пытались. Хотя сами прекрасно знаете о том, что просто отвратительно ездите верхом. Госпожа Айлари, надеюсь, хотя бы теперь Вы понимаете, что это был весьма неразумный и крайне опрометчивый поступок с вашей стороны? — укоризненный взгляд мужчины, сопровождающий это шокирующее заявление добил меня окончательно. И в голову тут же закралась весьма нехорошая мысль о том, что лучше бы я погибла во время аварии. По крайней мере, это было бы гораздо предпочтительнее того, чтобы всю оставшуюся жизнь провести в психушке, где видимо я сейчас и нахожусь. Видимо все-таки столкновение моей черепной коробки с бетоном не прошло для нее совсем уж бесследно…
От подобного предположения, единственного способного объяснить все сейчас со мной происходящее, отчаянно захотелось заорать матом или, в крайнем случае, пошвыряться какими-нибудь легко бьющимися предметами. А еще лучше, по душам пообщаться с дорогими родителями, которые, скорее всего, и запихнули меня в это странное место, совершенно не задумываясь о тяжелых для них последствиях этого неразумного и крайне опрометчивого решения.
— Где сейчас находится мой отец? Немедленно дайте мне телефон, или сами сообщите ему о том, что я хочу его немедленно видеть! — сурово заявила я беловолосому, решив, что без охов-вздохов чересчур сентиментальной мамочки я временно могу и обойтись. Тем более, родительница моя сейчас на Мальдивах загорает, так что скорее всего о произошедшем со мной даже не в курсе. Но вот с родителем побеседовать «по душам» будет совсем не лишним.
Только вот странно… После выслушивания моего, вполне закономерного требования, глаза у мелированного стали такого же размера, как и у его малолетней подельницы до этого. Большими и круглыми, выдающими высшую степень удивления их обладателя.
— Но… Молодая госпожа…
— Да какого хрена вы оба меня так называете?! Задолбали! — все-таки взорвалась я яростным воплем и, откинув одеяло в сторону, вскочила с кровати. Надежда сбежать как можно подальше от этих двух психов, уставившихся на меня как на восьмое чудо света, и попытаться разыскать кого-нибудь более адекватного, успехом не увенчалась. Всего пара шагов, и я грохнулась на пол лицом вниз, не удержавшись на неприятно ослабевших в коленях ногах. Да, хорошо, что ковер на полу был мягкий и пушистый, иначе пришлось бы мне обращаться к маминому знакомому хирургу. Пластическому. Чтобы он нос мой сумел по мелким кусочкам обратно в целый собрать.
— Зеркало дайте! — опять заорала я на замершую надо мной парочку, нервно ощупывая вроде бы все еще находящийся на месте и не сильно поврежденный орган. Те даже и не пошевелились. Так и остались стоять на своих местах, с каким-то настойчивым вниманием рассматривая мое, распростертое у их ног тело. Вот же придурки! Нет чтобы хотя бы заикнуться о том, чтобы мне помочь… А они даже и не шевелятся. Нашли себе бесплатное представление!
И чего это они с таким интересом рассматривают? Хвост у меня на заднице что ли вырос за то время, пока я в отключке валялась? Заинтересованно оглянувшись назад, выгнула шею для лучшего обзора. Так! И что это еще такое?! Почему я валяюсь посреди комнаты практически голышом? Воздушно-ажурная укороченная чуть ли не до задницы распашонка, в которую неизвестный самоубийца обрядил мое бессознательное тело была не в счет. И какая это сволочь сперла всю мою НОРМАЛЬНУЮ одежду? Мою любимую трикотажную пижамку с принтом сумасшедшей “семейки Симпсонов” на майке? Едва я хотела поинтересоваться этим животрепещущим вопросом у присутствующих здесь любителей полуобнаженной натуры, как мое внимание привлекло смазанное быстрое движение у меня в ногах.
Взвизгнув при виде неожиданно проскользнувшего по моей щиколотке светлого пушистого комочка, я, моментально позабыв о недавней слабости, вскочила на ноги и в один резвый прыжок переместилась обратно на кровать. Господи, в этой шикарной психушке еще и мыши водятся?! Обалдеть просто! Со всей силы вцепившись в одну из валяющихся на постели подушек, пытаюсь найти нервным взглядом противную тварь. Той в пределах видимости не оказалось. Видимо она уже трусливо сбежала, вовремя успев понять, что со мной ей лучше не связываться! И, едва я только расслаблено выпустила из крепко сжатых рук свое не слишком удачное орудие самообороны, как с замиранием сердца почувствовала легкое прикосновение чего-то пушистого к обнаженной коже.
— Ааа-аа-аа! — с диким воплем, попытавшись отшвырнуть от себя совершенно спокойно притулившуюся к моему бедру тварь, я в нерешительности замерла. Это была не мышь! Небольшая практически белая меховая штуковина, которую я по ошибке приняла за грызуна, сейчас проплывала по воздуху почти у самого моего лица. И проплывала не сама по себе, а прицепленная к какой-то нежно-розовой… Веревке?! Хм. Странная какая-то веревка, если это и на самом деле веревка. Что-то она на змею больше похожа… Опачки! Даже извивается как живая…
Не задумываясь о том, какую глупость я пытаюсь совершить, хватаю эту… Совершенно непонятную хрень и со всей силы дергаю ее на себя.
— Ааа-ууу! Бо-о-о-льно!
Да что же это такое? Не понимаю! Ну почему у меня так резко заболела задница, если я сижу ею на вполне мягкой перинке? И почему эти… Двое ряженых смотрят на меня как на идиотку и, как мне кажется, едва сдерживаются от того, чтобы не заржать в голос, когда я тут от неожиданно дикой боли чуть не вою?
— Что! Здесь! Происходит?! — раздавшийся из-за резко распахнувшейся двери разъяренный мужской голос, враз высушил выступившие у меня на глазах слезы и заставил нервно вздрогнуть при виде его обладателя.
Высокий, и обалденно красивый блондин, лет слегка за двадцать, с весьма недовольным видом застыл на пороге и вперился в меня до невозможного суровым взглядом. Парочка враз притихших ролевиков почтительно поклонилась вновь прибывшему, после чего они оба скромненько замерли у стеночки, безуспешно попытавшись стать с ней единым целым. Даже я, когда холодный голубоглазый взгляд прошелся по моей замершей на кровати фигуре, и плавно переместился на печально обвисшую в моей руке пойманную веревку, почувствовала себя несколько неуверенно.
— Айлари, немедленно убери эту гадость с моих глаз, пока я все-таки не убедил отца его отрезать, — с недовольно поджатыми губами и почему-то смотря при этом на меня, потребовал парень приказным тоном. А так как я вообще не поняла, что он именно имеет в виду, и почему обращается ко мне таким странным именем, то спокойно осталась сидеть на месте, так же как и сидела до этого. Блондинчику моя задумчивая неподвижность видимо очень сильно не понравилась. В несколько шагов преодолев расстояние от двери до кровати, он буквально вырвал из моих пальцев уже почти позабытую веревку и, откинув ее на кровать, брезгливо набросил на меня валявшееся у меня под ногами одеяло.
