Алекс, должно быть, услышал или ощутил присутствие Джил, потому что обернулся. Его взгляд сразу же устремился на ее лицо.

Джил спустилась вниз и остановилась перед ним. Он смотрел словно сквозь нее, и Джил стало не по себе.

— Я еду в аэропорт, — сообщила Джил.

— Знаю. — Алекс слегка улыбнулся ей. — Я здесь, чтобы пожелать вам счастливого пути.

Джил решила, что он несказанно рад ее отъезду, как и вся семья.

— Вы посланец семьи?

— А должен быть?

Она очень удивилась. Разве он не знает о том, что Лорен принесла извинения от имени всех Шелдонов?

— Думаю, нет. Спасибо за гостеприимство.

Его изогнутые черные брови поднялись.

— Мы едва держали себя в рамках цивилизованности. А ведь британцы славятся своим гостеприимством.

— Я не жалуюсь. — Джил не терпелось уехать. Она посмотрела в открытую дверь. Там на подъездной дорожке стоял на холостом ходу седан.

— Вы не похожи на женщину, склонную подставить другую щеку.

— Я очень устала, Алекс, — ответила Джил, не имея настроения спорить. — Просто два отвратительных дня. — Кейт Галлахер исчезла в возрасте восемнадцати лет. Джил оказалась не готова к такому факту.

И вот теперь на языке у нее крутился десяток вопросов. Она испытала такой шок, когда Люсинда бросила свою бомбу, что тогда они просто не пришли ей в голову. В любом случае Лорен настойчиво предложила отправиться куда-нибудь на ленч. Вскоре они уехали, но Люсинда пригласила Джил посещать дом в любое время и дала номера телефонов — Дженет Уиткомб и свой.

Джил почти пожалела, что покидает Лондон.

— Это точно, — согласился Алекс и добавил: — Я слышал, что у вас был презанятный день в Аксбридж-холле.

Джил уставилась на него. Он что, читает мысли?

— У вас, как у футбольной команды, было совещание на поле?

— У нас тесные отношения, — с иронией ответил Алекс.

— Было очень интересно. — Джил очень хотелось рассказать ему обо всем, что она узнала, но она подавила это желание. — Давно ли вы здесь живете, Алекс?

— А что?

— Просто интересно, знаете ли вы что-нибудь об истории семьи?

— Об истории семьи или о так называемом исчезновении Кейт Галлахер? — Их взгляды скрестились.

Видимо, Джил покраснела. Значит, они с Лорен обменялись информацией. Можно было не спрашивать, рассказала ли Лорен обо всем Томасу. Разумеется, рассказала.

— Разве можно винить меня в любопытстве?

— Полагаю, что вам нужно чем-то занять свои мысли, и одержимость Кейт Галлахер как раз служит этой цели. Но отвечаю на ваш вопрос: меня взяли в эту семью, когда умерла моя мать. Мне было четырнадцать. Несколько лет спустя я уехал из Лондона, чтобы поступить в Принстон, закончил среднюю школу в Уортоне. Ровно десять лет назад я вернулся сюда. И — нет, я ничего не знаю о ней.

— Вы должны хоть что-то знать об Энн, — настаивала Джил.

— Но не знаю. — Алекс замолчал.

Вряд ли это было правдой. С другой стороны, Хэл говорил ей, что Алекс увлечен своей работой. Теперь Джил ясно это вспомнила. Может, он живет в вакууме. Но это сомнительно. Джил хорошо разбиралась в людях. Алекс казался умным и сообразительным.

— Мне известно, что такое почти не иметь родных, — проговорила она.

Он с удивлением посмотрел на нее.

— Мои родители погибли, когда мне было пять с половиной. Автокатастрофа. Можете поверить? Но что самое ужасное, я их не помню. Не помню своих родителей. — А Хэла она помнит и постарается, чтобы эти воспоминания не потускнели.

Эта задача казалась непосильной.

Воцарилось молчание.

— И в чем же суть? — наконец спросил Алекс.

— Ваша мать умерла, и вашей семьей стали Шелдоны. По-моему, они чрезвычайно важны для вас. Когда умерла Энн, ей было за восемьдесят, верно? — Джил встретилась с ним взглядом. — А сколько сейчас вам? Тридцать три? Тридцать четыре? Тридцать пять?

— Вы просто маленький бульдог, — беззлобно сказал Алекс. — Мне было девять, когда она умерла. Я знал ее, но мало. Она была из тех старух, которых дети избегают.

Интересно. Лорен сказала то же самое.

— Почему?

— Энн была строгой и любила командовать. Она была настоящим матриархом. Мы все боялись ее. Энн все боялись. Даже слуги.

Джил смотрела на него во все глаза. Ни фотография, ни портрет не произвели на нее такого впечатления. Энн казалась молодой, нежной, не очень красивой и пассивной. Но со временем люди меняются. Жизнь заставляет.

Вот так и она сама изменилась в результате автокатастрофы. Двух автокатастроф.

Джил едва не пожалела себя.

— Что такое? — спросил Алекс.

— Ничего. Мне надо успеть на самолет. — Джил посмотрела на часы, поправила виниловую сумку на плече. Ей пришло в голову, что если Алекс и Лорен сравнивали свою информацию, Алекс просто поддерживал Лорен. Но зачем? — Что ж, еще раз спасибо. Можете передать это своим родственникам. — Джил не будет сейчас думать о Томасе. Если повезет, она больше никогда его не увидит. И Джил не удивилась, что больше никто не пришел попрощаться с ней.

Однако Алекс пошел рядом с ней.

— Я отвезу вас в Хитроу. — Их взгляды опять встретились. — Немного американской вежливости.

Когда Джил открыла дверь своей квартиры-студии, под ноги ей бросился комочек серой шерсти. Прошлой ночью она позвонила Кейси, предупредила, что летит домой, и Кейси поняла. Нет ничего хуже, чем вернуться в пустую квартиру. Но ее студия пустой не была.

— Иезекииль! — воскликнула Джил, потянувшись к котенку.

Однако ее серый питомец явно сердился на нее — он не любил, когда его бросали, — и уже исчез, чтобы нашкодить и преподать таким образом хозяйке урок.

Джил вздохнула. Ей следовало успокоиться. Радость возвращения домой была приправлена горечью. Джил поставила сумки, но осталась на пороге. Она не могла сдвинуться с места. Какая же крохотная у нее квартира. Какой разительный контраст по сравнению с домом Шелдонов в Лондоне и Аксбридж-холлом!

Джил повернулась и медленно закрыла дверь. Вероятно, она никогда не вернется ни в один из этих домов. Возможно, оно и к лучшему. Или нет?

Да, Джил казалось, что она только что вернулась из сказки. Но вместе с тем это были самые худшие дни в ее жизни.

Но Джил никак не покидало чувство, что она напрасно уехала из Лондона. Какая ерунда — там ее ничто не держало.

И тут же перед глазами встали члены семьи Шелдонов и Кейт Галлахер.

Джил откинула назад пряди волос, прошла в квартиру, осмотрелась и ощутила, что она одна-одинешенька на всем белом свете. Затем вспомнила красивую, неотразимую Кейт Галлахер, исчезнувшую в нежном восемнадцатилетнем возрасте. Что с ней случилось? Что-то ужасное? Или у нее действительно был возлюбленный и она сбежала с ним и счастливо жила до конца своих дней?

Была ли Кейт ее предком? Может, даже прабабушкой?

Если такой поворот судьбы возможен, то это значит, что Кейт никогда не выходила замуж, потому что у них одинаковая фамилия.

Джил оглядела свою комнату. Стены желтоватого цвета, кроме дальней, которую знакомый художник покрыл фресками. Это были сцены из жизни Нью-Йорка, написанные яркими красками. Пол устилали коврики, все они были куплены в течение нескольких лет на распродажах. Кроватью Джил служил большой пружинный матрас, но зато накрытый ярко-синим покрывалом, на котором лежало с полдюжины подушек персикового, голубого и золотистого цвета. Единственный оранжевый диван был повернут к расписанной стене, а плетеный короб заменял кофейный столик.

Столовая представляла собой маленькую открытую кухню, а за крохотный сосновый стол могли сесть только двое. Складные парусиновые кресла с сиденьями из красного холста уравновешивали помещение с этой стороны.

Джил прошла на кухню, скинув кожаную куртку. Выспаться по пути домой ей не удалось. Мозг работал не переставая, мысли перескакивали с Шелдонов на Алекса Престона, а затем к Кейт Галлахер. Но горше всего было сознание того, что Хэл, возможно, действительно любил другую женщину — Маризу Сатклифф.