Меня зовут Кати, мне двенадцать лет и скоро я умру.

Этими словами я бы начала свой блог, если бы вела его. На самом деле, никто не знает точно, когда я умру, но совершенно точно раньше, чем положено. Хотя «положено» – это тоже довольно условное понятие. Вот вы знаете, когда вам положено умереть? Если вы не гадалка, то вряд ли, согласитесь. Кто-то считает, что человеку положено жить до ста лет, кому-то и этого будет мало, а кто-то вообще рад, что дотянул до пятидесяти. Например, мой дядя Пьер. Он всю жизнь пил, курил и вел разгульный образ жизни, который его и сгубил. По заверениям тетушки Клэр, он в свои пятьдесят два умирал совершенно счастливым. Я сама дядю Пьера в жизни не видела, и что конкретно значит этот «разгульный образ», я не знаю точно, но так говорит моя мама. А вот мне «положено» еще меньше, чем дяде Пьеру.

Все дело в том, что в детстве (таком глубоком, что я этого совсем не помню), я очень сильно заболела пневмонией. Мне не повезло, и она дала осложнения в виде хронической обструктивной болезни легких. Сложное название, я его не сразу выучила. Эта болезнь встречается не так часто и, в основном, у курильщиков или шахтеров. А мне вот не пришлось даже стараться, чтобы ее заработать. Она была со мной столько, сколько я себя помню. Каждый мой день с самого раннего детства начинался с дыхательной гимнастики, и с завидной частотой я посещаю врача для обследований. Казалось бы, ничего катастрофического, жить можно. Но на этом мое «везение» не закончилось. К возрасту шести лет на фоне обструктивной болезни развилась дыхательная недостаточность. Готова поспорить, что ни у одного вашего знакомого такого заболевания нет, поэтому объясню вам вкратце. Мне не больно, но мне крайне сложно дышать самой. У меня под носом постоянно находится трубка и мне приходится вечно таскать за собой баллон с кислородом. Вернее, там не только кислород, но мама называет его так. И так получилось, что в день, когда все первоклашки радостно надели рюкзаки и отправились в школу, я нацепила этот баллон и осталась сидеть дома. Теперь мне кажется, что навсегда.

Мои школьные занятия проходят онлайн. Я что-то читаю, пишу, отправляю учителям по электронной почте и даже получаю оценки по разным предметам. Казалось бы, зачем учиться, если твои планы на жизнь вообще под вопросом? Но мама и слышать даже не хочет о том, чтобы я не училась. Она считает, что все должно идти своим чередом. Но я-то, как любой нормальный человек гуглила свое заболевание, поэтому морально я готова ко всякому. Хотя я не возражаю маме. Видимо, для нее очень важно, чтобы я училась, а я не хочу ее расстраивать. К тому же, некоторые предметы мне действительно нравятся. Например, литература. Я с головой ныряю во всякие истории – от приключений пиратов до великой любви. Хотя, если честно, Шекспир со своими «Ромео и Джульеттой» мне не особо понравился. В самом деле, что это за любовь такая, когда ты просто увидел человека и потом жить без него не можешь? Да не любовь это вовсе, а так, гормоны сплошные. С таким же успехом я могла бы умереть ради парня, который прошел под моим окном в прошлом году. Он и правда был симпатичный и не выходил у меня из головы целую неделю. Но травиться из-за него? Это же патология.

Взрослые часто говорят, что я слишком умная для своего возраста и много рассуждаю на темы, до которых еще не доросла. Я не считаю, что детям нельзя размышлять на какие-то темы, но и умной себя я не считаю. Просто от скуки я много чего смотрю в интернете, и мне часто попадаются какие-то видеоролики умных людей. А вот составителей школьной программы я не считаю умными людьми, к ним у меня много вопросов. Я бы хотела, чтобы в любом классе можно было самостоятельно выбирать предметы для изучения. Я даже готова смириться с обязательным французским языком и математикой, но остальные предметы должны быть по выбору. Я бы уже давно начала изучать географию. Не понимаю, зачем ждать несколько лет? Мне нравится узнавать про другие страны. Я и сама часто смотрю фильмы про разные интересные места. Больше всего мне нравятся горы. Но, говорят, в горах тяжело дышать даже нормальным людям, поэтому я пока и не мечтаю попасть туда. А вот к моему совершеннолетию абсолютно точно придумают такой дыхательный аппарат, с которым даже я смогу забраться на вершину горы. Я не претендую на Монблан, мне хватит вершины и пониже.

Моя мама работает на двух работах, чтобы обеспечить меня всеми необходимыми лекарствами. Она очень хочет меня вылечить от неизлечимой хронической болезни, поэтому уходит на работу в шесть часов утра, а возвращается после десяти вечера. Мы с ней не часто встречаемся, хотя мне хотелось бы проводить с ней больше времени. В интернете говорят, что мамина работа с утра до ночи – это ее фаза отрицания, поэтому я терпеливо жду, когда эта фаза закончится, и мама позволит себе немного расслабиться. Хотя я бы назвала эту фазу «убеганием». Но, в любом случае, до фазы принятия ей, как вы понимаете, еще далеко. Мы не можем позволить себе сиделку на время отсутствия мамы, поэтому я уже взрослая и со всем справляюсь сама. Что, в общем-то, несложно. Мама встает пораньше и готовит мне завтрак, обед и ужин, распределяет эту еду по контейнерам и оставляет в холодильнике. На каждом контейнере есть записка, чтобы мне было совсем уж понятно, где завтрак, где обед, а где ужин. А еще мама рисует на записках моих любимых единорогов. Мама вообще хорошо рисует единорогов, они получаются смешными, только вот я их любила в восемь лет. А сейчас мне двенадцать и любить единорогов мне как-то совсем несолидно. С возрастом мне стали нравиться более реальные животные. Собаки, например, как у мадам Сильви из дома напротив. У нее очень смешной старый мопс, и за ним интересно наблюдать. Особенно, когда он пытается гонять во дворе голубей, а те будто дразнят его и далеко не улетают. Но мне не хочется говорить про единорогов маме и расстраивать ее, вдруг она не умеет рисовать собак. И как бы мама ни старалась подписать контейнеры, я все равно сначала буду съедать то, что мне нравится. Не понимаю, почему нельзя съесть на завтрак котлету из контейнера «обед» и закусить ее шоколадной булочкой. За ужином мне, конечно, обычно грустно, потому что жевать стручковую фасоль, цветную капусту и морковь, или что там еще останется невкусного в контейнерах, вообще не может быть весело. Зато утром и днем ничто не портит мне настроение. Мне вообще кажется, что взрослые усложняют себе жизнь. Вот когда у мамы совсем-совсем не остается сил и времени что-то готовить, она вечером покупает на утро бургер или пиццу, или что-то еще вкусное. А я нисколечки не против есть бургеры каждый день. Но мама этого не любит, она любит насиловать себя и меня безвкусной цветной капустой, приготовленной на пару. Она это делает, конечно, для моего здоровья, я понимаю, да и ей так спокойнее, поэтому не настаиваю на фастфуде. Хотя я искренне не понимаю, почему нельзя наслаждаться тем, что ты любишь. Но взрослые – такие взрослые. Придумают себе кучу правил, а потом страдают.

***

Мой день как обычно начался в семь утра, когда наш дворник месье Клюзо начал громко мести асфальт своей огромной метлой у нас под окном. Я как обычно отдернула шторы и забралась с ногами на свой широкий подоконник.

– Здравствуйте, месье Клюзо!

– Здравствуй, Кати! Как всегда с утра пораньше подпрыгнула? – усмехнулся он, продолжая размахивать метлой. – Нет чтобы наслаждаться тем, что тебе никуда не нужно спешить!

Я улыбнулась и продолжила смотреть в окно. У месье Клюзо совершенно седые волосы, совсем как у моего папы. Хотя я никогда не видела отца. Но, когда я спрашивала у мамы, как он выглядит и чем занимается, она сказала, что хоть нам и не удалось ни разу увидеться, между нами всегда будет существовать невидимая связь, и я на самом деле прекрасно знаю о нем все-все, даже то, как он выглядит. Поэтому я теперь со всей ответственностью и знанием дела заявляю, что у него седые волосы, хотя он совсем не стар. Ему около сорока семи лет. А работает он врачом. И уже долгое время он ездит по всему миру со своими коллегами по программе «Врачи без границ». Он самоотверженно помогает детям всего земного шара, излечивает их от самых страшных болезней и делает это совершенно бесплатно, потому что у него большое и доброе сердце. Однажды он вернется во Францию, чтобы вылечить и меня. Но я пока его не тороплю, ведь есть заболевания намного мучительнее моего, и другим детям может быть необходима незамедлительная помощь.