- Чего звоним? - спросил прапорщик, чуть-чуть приоткрыв входную стеклянную дверь.

- Вот, у меня повестка, - ошарашенный таким вопросом сказал я, - тут написано, что мне надлежит явиться в военкомат немедленно, сразу после вручения повестки. Как только мне её вручили, так и пошёл пешком в военкомат. Ночь на дворе, общественный транспорт уже не ходит.

- А…, понятно. Так, уже всё! Не надо, - сказал прапорщик и зевнул.

- Что не надо? Я что-то не пойму, - с недоумением спросил я.

- Опоздали, все повестки разобрали, вам не досталось разносить. А с этой повесткой придёте к 9 часам утра и заходите прямо во двор, там вам всё скажут, - коротко произнёс прапорщик и, не попрощавшись, закрыл дверь.

- Ну и дурдом, - только и смог я пробормотать ему в след.

Пришёл домой около двух часов ночи. Жена спросила, что там случилось, я ответил, что завтра к 9-ти часам утра, с вещами, как написано в повестке, явиться в военкомат и лёг спать.

К 9 часам утра во дворе военкомата собралось человек 300 мужчин разного возраста, от 25-ти и до 45-ти лет. Прямо во дворе стояло несколько столов, за которыми сидели сотрудники военкомата и отмечали прибывающих по повесткам мужчин. Прозвучала чья-то команда: «Строится!» и несколько лейтенантов и прапорщиков начали сортировать толпу мужчин. Минут через 20 общими усилиями удалось сообразить что-то наподобие строя. Из здания военкомата вышел военком и обратился с речью к собравшимся во дворе по повесткам. Речь военкома сводилась к следующему, что на основании приказа Министра Обороны проводятся учения по мобилизации так называемых «резервистов». Всех мобилизованных сегодня «резервистов» разобьют на воинские подразделения, роты, взвода, отделения, и на автобусах вывезут в полевой лагерь за город, где будет происходить дальнейшая отработка военных учений. Этими подразделениями будут командовать кадровые офицеры военного округа. После короткой речи военкома, который объяснил причину сбора такого количества «резервистов», офицеры военкомата начали формировать воинские подразделения. Часа через два кое-как были сформированы четыре роты. Взводы и отделения решили формировать позже, в полевом лагере.

Тут то и началось самое интересное. На толпу из трёхсот человек, подали всего лишь два автобуса марки ЛАЗ, в которые под завязку, как в часы пик, набилось не больше двухсот человек. Из окна автобуса я увидел, как тем, кто не поместился в автобусы, стали отдавать отмеченные повестки и военные билеты. «Повезло им», - подумал я. Загруженные людьми автобусы выехали со двора военкомата и пропетляв по улицам города, медленно поехали по дороге в сторону гор. Минут через тридцать автобусы съехали к руслу горной речки и остановились. На зелёной лужайке автобусы встречали человек 10 офицеров в полевой форме. «Резервистов» опять построили и пересчитали. Оказалось, 173 человека. Офицер с погонами подполковника заявил сопровождающему автобусы сотруднику военкомата, что такое количество «резервистов» ему не нужно. Его лагерь рассчитан на 100 человек, максимум на 120. Решили оставить 120 человек, и вновь начали считать людей. Я оказался 118-тым. 53 человека посадили обратно в автобус и отправили в город. Второй автобус решили пока не отпускать. Колонну из 120-ти человек развернули и повели к полевым армейским палаткам. Я оказался в самой голове колонны. Возле одной из палаток, в порядке очереди, стали выдавать противогазы. Противогазов оказалось ровно сто штук. Не трудно догадаться, что мне противогаз достался одному из первых. Резервистам, кому не хватило противогазов, посадили во второй автобус и тоже отправили в город.

Дальше началась выдача солдатского обмундирования, снаряжения, которая продлилась до 12 часов ночи. И вот такая чехарда длилась с девяти часов утра. Все порядком подустали и проголодались. Хорошо, что в повестке было написано: «Иметь сухой паёк, как минимум на сутки». Так, между делом, пришлось кое-как перекусить. Прихваченный с собой сухой паёк пришлось запивали водой из горной речки.

С ночлегом тоже возникла какая-то неразбериха. Для ночёвки определили огромную, брезентовую палатку без днища, установленную прямо на сырую, холодную майскую землю. Без всяких матрасов и одеял. Хочешь спать - ложись на землю и спи! Вдруг, кто-то сказал, что привезли гимнастические маты из какой-то ближайшей школы. Их надо принести и бросить на землю внутри палатки. Действительно, в кузове грузовика лежали гимнастические маты, но их было-то всего 14 штук, я специально посчитал. И это на сто человек! Разгружавшие гимнастические маты резервисты, по четыре человека брались за ручки и как только мат бросали на землю, тут же на него падали. Мне разгружать маты не досталось, так что упасть на такое ложе, не удалось. «Ситуация максимально приближена к военным действиям», - подумал я. Недалеко от палатки кто-то развёл костёр, возле которого собралось человек 20-30, таких же, как и я, не нашедших приюта на ночлег в палатке на гимнастических матах. Так у костра, слушая различные байки и анекдоты, мы просидел до рассвета. Утром, наконец-то, появилась полевая кухня с горячим чаем и перловой кашей. Горячая каша и чай, постепенно начали согревать продрогшее за холодную майскую ночь тело. Из-за гор выглянуло солнце и сразу же стало по-летнему тепло.

Вновь прозвучала команда на построение и началась перекличка. Всех «резервистов» разделили на две роты и сказали, что с каждой ротой занятия будут проводиться отдельно. Роты развели в разные «аудитории», то есть, по разным зелёным лужайкам вдоль русла горной речки. В речке воды было мало, и её журчание нисколько не мешало проводить офицерам свои лекции. О чём были лекции, я даже не понял. Когда мою роту привели на солнечную полянку, все тут же дружно впали в сонное состояние и им было всё равно, о чём была лекция капитана. Капитану было также всё равно, слушают его или нет. Он добросовестно отрабатывал свои лекционные часы. Часа через полтора по полевому телефону, который стоял тут же, прямо на земле возле капитана, пришло распоряжение, ротам поменяться «аудиториями». Полусонные «резервисты» встали, кое-как построились и под командованием офицера повели в «соседнюю аудиторию», которая была в полукилометре вверх по течению реки. На полпути встретили вторую роту, которая была такая же полусонная, и которую вели в «нашу» аудиторию. Во второй «аудитории» солнышко припекало уже сильнее, и мобилизованные «резервисты» стали устраиваться в тени небольших деревьев. Здесь лекцию читал прапорщик и так же, как и в первой «аудитории», возле него стоял полевой телефон.

В этой «аудитории» я не стал слушать лектора. Просто закрыл глаза и впал в дремоту. Из полусонного состояния меня вывел звонок полевого телефона. Прапорщик взял трубку и стал внимательно слушать, по всей видимости распоряжение своего командира. Положив трубку полевого телефона объявил «резервистам», что лекция закончена, а вместе с ней и учения. Всем необходимо сдать обмундирование и снаряжение, после чего все получат отмеченные повестки и военные билеты. По завершении всех этих процедур, арендованные автобусы отвезут мобилизованных резервистов в город.

Сдача солдатского обмундирования и снаряжения проходила раза в три-четыре быстрее, чем выдача. Часам к трём дня большинство резервистов, в том числе и я, держали в руках свои военные билеты и отмеченные повестки. Не став дожидаться заказанных автобусов, я вышел на дорогу и пешком направился в сторону остановки рейсового автобуса. Где-то через час уже был дома.

Так я первый раз очутился на военной «переподготовке». На работе предоставил повестку из военкомата и рассказал начальству, как проходили военные сборы. Моему начальству не понравились такие внезапные учения и через «первый» отдел оформили мне бронь от таких учений. Наша организация имела полувоенный статус и предусматривалась бронь от призывов на военную переподготовку для своих сотрудников. В дальнейшем, конечно, меня ещё не раз вызывали по повестке в военкомат, но это уже были мелкие вопросы, связанные с учётом, которые решались в течении нескольких минут.