— Геня… — Лай обеспокоенно глядел на меня. Между нами все еще оставалось приличное расстояние: по крайней мере, жар, исходивший от меня, не коснулся его.

«Сожги… Все сожги…» — шептало пламя. Ему было мало. Оно жаждало поглотить все, оставив после себя тлеющие угли.

41

— Геня… — снова позвал Лай, не отрываясь, смотря в мои глаза. Он топтался на месте — жар не подпускал ближе, да еще и Ару тянула его за руку, убеждая не рисковать. Она тоже бросала в меня смешанные взгляды: наполовину состоящие из благоговейного восторга, а на другую половину — из страха.

Лайонел стряхнул ее руку и шагнул вперед, щурясь от огня, что слепил глаза, пытаясь лизнуть кончики его растрепанных черных волос.

Еще шаг — его кожа начала краснеть, и теперь я отчетливо услышала душный запах паленых волос и обгоревшей ткани.

Голос внутри шептал, что это не будет концом… А новым, лучшим началом. Из пепла и золы возродится другой мир. Без войн, ненависти и неравенства. Этот голос был тихим, вкрадчивым и… усталым. Словно сам мир молил спасти его, прижечь незаживающую рану…

— Геня… Это же не ты. Не знаю, что с тобой случилось, но я помогу… — его голос был ласков, и ненавязчиво проникал внутрь сквозь толщу навязчивого желания высвободить сгорающую от нетерпения силу и увидеть, как она пожирает все, сглаживая различия между обитателями этого мира, превращая все вокруг в груду серого пепла.

Наклонила голову, разглядывая зиуданса. Из-за нарастающего жара воздух дрожал, а край плаща, до которого медленно, но верно добиралась пламя, начал дымиться.

Еще шаг — и он точно получит тяжелые ожоги или вспыхнет, как пересушенная ветка.

Я уж было сама сделала шаг вслед за любопытным, озорным и беспощадным огнем. Но вдруг я заметила неясный силуэт, отражающийся в глубине его зрачков. Мой. И в то же время — нет. Объятая пламенем фигура — разве это могу быть я? Я ведь даже муху прихлопнуть не в состоянии без особой надобности…

Остановилась. Голос внутри зашептал с нарастающей настойчивостью, но я его проигнорировала. Сила — есть сила, но, если ее цена — жизнь невинных и дорогих мне людей, она мне не нужна.

«Ишум?» — позвала своего притихшего друга.

«Я думал, ты про меня совсем забыла», — прозвучал знакомый ворчливый голос, со скрипучими нотками.

«Как погасить огонь?»

«Огонь Фуглис Люихаз — пожирает слабых, как я уже говорил. Ты лишила его жертвы в виде той трусливой львицы, не став сражаться с ней», — мысленно хмыкнула. Как можно сражаться с тем, кто не горит желанием, в буквальном смысле, подпалить собственную шкуру? — «Покорми его. Или обуздай»

Проворчал и ушел со сцены. А я теперь должна как-то утихомирить огонь.

Нетерпеливый зуд снова прошелся под кожей.

Выпусти меня…

Ага, разбежалась.

Но мой гнев и досада за собственное слабоволие только подлили масло в огонь, распаляла его.

Дай возродить этот мир. Лишь в огне природа обновляется…

Встряхнула головой: может, так я изгоню этот шепот? Но нет. Назойливый, вкрадчивый голос и не думал смолкать.

Постаралась отстраниться. Представила себя максимально далеко. У себя дома. На кухне. Мы сидим все вместе: мама, папа, Толик. Ведем бессмысленный разговор, разбавляемый неуместными шутками брата. Свежий вкус жасминового чая оседает на языке, сладкий аромат окутывает, успокаивая, как и голос мамы, заботливо интересующийся, хочу ли я еще добавки малинового пирога. Я дома. Мне нечего бояться. И не надо ломать голову над непосильными задачами.

Покой и умиротворение тонким слоем опустились на мою кожу. Остужая и возвращая здравый рассудок: в голове теперь стало очень тихо, и чужие желания больше не отдавали нетерпением в кончики пальцев рук и ног.

Осторожно открыла глаза. Напряжение с лиц Ару, Гавра и Лайя заметно спало. Затоптав уныло тлеющий край плаща, Лайонел ринулся ко мне. Сделала шаг, поскользнулась — остывшая жижа из песка остекленела. Мужчина успел меня подхватить одной рукой — другой накинул плащ мне на плечо. Сменил руки, укутал меня плотнее — закрывая все неприличные прорехи в обгоревшем наряде — и прижал к себе.

Оказавшись в кольце крепких рук, вдохнула горький запах горелой ткани и дыма, совершенной скрывший тонкий аромат мускатного ореха, что неизменно сопровождал зиуданса. Позволила себе расслабиться: и тут многотонная усталость свалилась на меня, и я провалились в забытье, даже не потрудившись зацепиться сознанием за вопрос, заданный резким голосом. Видимо, эта Кейсара требовала возместить убытки за испорченное копье…

***

Проснулась я не сразу. Каждый раз, когда я выныривала на поверхность, а в глаза сквозь закрытые веки лился мягкий свет, меня толкало назад в уютный темный уголок сознания без тревог и забот. В третий раз я сделала над собой усилие, стоило услышать голос Лайя, звавшего меня по имени.

С трудом открыла глаза, щурясь от теплого света горящих факелов и последних солнечных лучей заходящего солнца, проникающего через массивное квадратное окно, без ставен, с льняными шторами, сдвинутыми к левому краю.

Огляделась: я явно не в Ливахайме. Интерьер разительно отличался: не было ни вычурной мебели, ни стен, обитых деревом, ни узорчатых арок, ни резных пилястр. Правильные простые формы дверей, окон и мебели (даже колонны были не сглаженные, прямоугольные) компенсировались богатыми узорами и сюжетными картинами, их украшавшими. Все это вызывало стойкую ассоциацию с египетской культурой, правда, сцены на стенах были мне незнакомы.

— Все в порядке, — Лайонел поддался вперед, сжал мою руку и помог сесть. Не успела я и «А» сказать, у меня в руках оказалась пиала с дымящейся жидкостью с травяным запахом. — Выпей. Помогает при изнеможении, быстро восстанавливает силы.

Покорно отпила глоток. Мягкий кисловатый вкус, с едва уловимой перчинкой окутал саднившее горло.

— Где мы? — задала вопрос, бегая взглядом по разрисованным стенам, со сверкающими в дрожащем свете позолоченными контурами. Наткнулась взглядом на похожий сюжет битвы Фуглис Люихаз с Ваурмсом и содрогнулась. Забегала глазами в поисках своего компаньона-тире-местного бога, и нашла его все той же серой птичкой, мирно спящей на соседней подушке. Если скажу Лайю, КТО на самом деле Птах, если он мне не соврал (а судя по моей трансформации в некое «огненное существо», Ишум — и правда воплощение Огнептицы), не поверит же. То же самое, если бы кто-то ткнул пальцем в худосочного жалкого бомжа и заявил, что это сам Господь Бог, или на худой конец — Сын.

— Мы в Куалэат-Алрамл (Замок на Песке). Это Цитадель Первого Надрса, сейчас в ней обитает немногочисленное племя, во главе с Хаубисом Аусиды, Атоном Надрсом.

— Я думала, мы отправимся домой… — протянула я. На что Лай дернулся, а я испытала легкое смущение, которое можно было списать на жар, приливший к лицу из-за горячего напитка. Дом… Впервые я назвала Ливахайм домом. Странно, но эта мысль совсем меня не пугала, наоборот. Даже вопреки случившемуся, мне хотелось растянуть оставшееся у меня время. Это такая загадочная огромная страна! Как же хочется посетить в ней каждый уголок вместе… С ним.

Снова заглянула в эти теплые медово-карие глаза. Мне будет не хватать наших разговоров, прогулок по Садам, полетов на Кадве, то, с какой заботой он относится ко мне и как спокойно становится на душе от одного его присутствия.

Представила, что все это разом исчезнет, и я вернусь к своей серой, однообразной жизни и предстоящей работе секретаршей.

А может… Мне и не стоит возвращаться…?

— Пока нет, — ответил после паузы Лай и отвел взгляд. — В Песках обитает племя Грейма (маска). Я надеялся, что у кого-то из них осталась древняя реликвия времен Зиусудры, когда в наших землях царила настоящая магия, а не жалкие ее остатки.

— Что за реликвия? — сонливость мешала искреннему любопытству, но мне не хотелось, чтобы он уходил.

— Акран (плод) Ишу, — Птах-Ишум беспокойной заворочался на льняной подушке. — Способная истончить ткань мироздания. С ее помощью я надеюсь отправить тебя домой…