Тут же облегченно выдохнула – никаких желчных теток с нижнего этажа, никаких гигантских трат на чужие погубленные ремонты. Перед Кариной стояла женщина в непривычно теплом для жаркого лета вязаном свитере. Тусклые реденькие волосы, зачесанные ободком, большая волосатая родинка под крючковатым носом, а в руках – потертая трость с металлическим отливом. Незнакомка улыбалась во все зубы, и что-то жуткое было в этом оскале.

Женщина молчала.

– Здравствуйте?.. – натянуто улыбнулась Карина.

– Ой, милая, прости, рада тебя увидеть, познакомиться… Ну и красавица же ты, как хороша! Я соседка ваша новая, справа теперь живу, Ольга. Давай задружимся хоть. – Ольга проворно схватила Карину за ладонь и затрясла с таким усердием, будто хотела оторвать.

Карина попятилась обратно в квартиру.

– Да ты не боись, мы теперь много общаться будем, я от вас никуда до самой смерти не денусь. Давай-давай, поцелую, как родная будешь мне… – И, приподнявшись на цыпочки, балансируя с тростью в руках, Ольга влажно расцеловала Карину в обе щеки.

Та, кажется, даже в размерах уменьшилась от удивления.

Ладонь в чужом захвате одеревенела, глаз задергался. Карина сделала еще один слабый шажок назад, не понимая, что происходит.

– Хороший у вас райончик, удобный, светлый. Правда, пьяниц многовато, то и дело алкаши по лавочкам валяются, как груши перезрелые… Груши, кстати, любишь?

Карина молчала, уставившись на Ольгу. Та благодушно махнула рукой:

– Ладно, потом еще расскажешь, столько времени теперь у нас. Я посмотрю, как живете, ага?

И, не дожидаясь согласия, Ольга прошмыгнула в прихожую. Палочка ее выстукивала по полу гимн Карининому сумасшествию, а сама Карина бледной тенью шла за соседкой, приглядывая, чтобы та ничего не стащила между делом.

Маленькая и верткая, припадающая на палочку, Ольга бегала с такой проворностью, что Карина едва поспевала за ней. Даже больная нога не была помехой – соседкино лицо то и дело морщилось от боли, будто бы шло волной, но Ольга все равно упрямо носилась по комнатам. Язык у Карины будто примерз к небу, и что бы она ни силилась сказать, ничего не выходило – она ползла следом, но не могла и рта раскрыть.

По лбу потекла капелька пота: июльский зной, работающая на полную мощность духовка и Ольга, заполонившая собой всю квартиру, заставляли Карину болезненно морщиться и горбиться плечами. Ольга же, ничуть не смущаясь молчаливой и мрачной хозяйки, осматривала дом: она низко-низко склонилась к плинтусу, провела по нему пальцем и скривилась, заметив пыль.

– Непорядок, грязи быть не должно. Понимаю, тут завод цементный неподалеку. Пылит, гадина, да и экология ни к черту, но почаще уборочку влажную, почаще…

Карина кивнула и застыла. Это что же, она с этой сумасшедшей соглашается? По щекам растеклись горячие пятна, стыдом закололо глаза. Ну да, не успела прибраться. Только сегодня с работой удалось разобраться пораньше, а обычно-то…

Ненормальная! Давай, оправдывайся в собственной голове, подбирай нужные аргументы. А лучше выгони эту психованную из своей квартиры, будет она еще и порядки свои тут наводить!

– Вы меня простите, конечно… – начала Карина, едва ворочая неслушающимся языком, но Ольга перебила:

– Ты не извиняйся, не извиняйся! Я на тебя никаких обид пока не держу… О, трешка целая! Три комнаты – это раздолье. Удобно, ничего не скажешь… Там спальня ваша, да? А вот тут детская будет?

В комнате сладковато запахло гнилью, и Карина принюхалась – от новой соседки так несет?

– А вам не кажется…

Злость ширилась в груди. Беспомощность чуть схлынула, в голове прояснилось, и Карина выросла перед Ольгой, уперев руки в бока.

– Когда кажется, то креститься надо, – заявила соседка, потрепала Карину по щеке и, обогнув ее, проскользнула в детскую. Подошла к окну, коснулась пальцами невесомого тюля, напоминающего белоснежную фату, оглядела обои с легкомысленными совятами на ветках и обшарила пустые углы.

Карина, чувствуя, как кровью наливаются глаза, привалилась к дверному косяку и скрестила на груди руки.

– Сколько света в детской, прелесть! Очень уютно тут будет жить…

Вглядываясь в худой силуэт, Карина просчитывала, какую лучше тактику выбрать. Нахамить, выгнать прилипчивую соседку взашей? Неудобно как-то, вдруг она просто берегов не знает в своем дружелюбии… Попросить покинуть помещение? Она и слова вставить не дает. Да и потом, внутри Карины червячком завозилось любопытство – как далеко эта странная тетка сможет зайти?

– Слушайте, – сделала еще одну попытку Карина, – вы…

– Да что ты «выкаешь», а? Родные почти уже, можно и на ты, можно просто Оля. О, а вот тут для кроватки место, да? Хорошее, хорошее. И батарея далеко, и сквозняков из окна не будет…

Губы у Карины закололо холодом, руки сами собой сжались в кулаки. Ольга, оглядев подоконник на чистоту, прищурилась:

– Ты чего это, а? Злишься? А я думала, что характер у тебя хороший, покладистый… Ладно, себя защищать тоже надо уметь, запишем в плюс. Да не бойся ты так! Я не со зла ведь, просто сколько вас уже было, соседей. – Она сделала многозначительную паузу, криво ухмыльнулась. – Пойду я, отдохну. Нога совсем ни к черту.

И стукнула палочкой по длинной юбке в пол, надежно закрывающей ее толстые ноги. Карина пригляделась: на миг ей почудилось, будто что-то в соседкином лице изменилось. Вроде бы все как и обычно, но…

Нос! Точно, нос. Карина еще у двери обратила внимание, какой он длинный, крючковатый, а сейчас… Ровненький тонкий носик. Как это может быть?

Карина встряхнулась, мотнула головой. Неужто от жары ей чудится?

– Забегу еще, вечером, – обрадовала Ольга перед уходом. – И ты, если что, заходи, я всегда рада поболтать.

Она исчезла из комнаты так же неожиданно, как и появилась, с тихим хлопком закрылась входная дверь. Карина, почувствовав, как от усталости потемнело в глазах, с силой выдохнула кислый воздух из груди. Что. Это. Сейчас. Было?!

Она разных людей встречала в жизни: и хамоватых, и бесцеремонных, и напрочь лишенных совести. Да чего греха таить, сама иногда ругалась на продавщиц в магазинах, на нерасторопных мастеров и менеджеров. Все не без греха, святых нет. Но вот так ворваться в незнакомую квартиру, провести целую инспекцию, ничуть не шокируясь робкими попытками выдворить ее вон…

Это что-то новенькое.

Дверь скрипнула, приоткрывшись в очередной раз. Карина запоздало подумала, что надо было закрыть ее на все замки.

– Кариночка! – крикнула соседка из прихожей. – Ты это, булочки проверь. Сожжешь ведь.

До детской доплыл удушливый запах гари.

Карина зажмурилась.

В комнатах до сих пор воняло горечью, как бы она ни пыталась избавиться от густого въедливого запаха. Неугомонная соседка превратилась в занозу, того и гляди кожа вокруг раны загниет, затянется бело-желтым гноем. Ольга могла постучать в дверь и поздней ночью, и с утра пораньше: вид взлохмаченной заспанной Карины ничуть ее не конфузил.

– Дай соли, а? – просила Ольга. – Огурчики купила, посолить хочу. Любишь огурчики малосольные?

Карина молча шла на кухню за солью.

– А спички есть? – спрашивала соседка в другой раз.

– Нет, – хрипло отвечала Карина. – У нас электроподжиг.

– А можно посмотреть? – с щенячьим восторгом спрашивала Ольга.

И Карина, не найдя логичной причины – а почему бы и нельзя, – молча сходила с Ольгиного пути.

Порой Карина прикидывалась, что никого нет дома, только бы не общаться с болтливой соседкой. Помогало это через раз – Ольга могла долбиться в дверь столько, что голову у Карины пронзало острой болью, и все равно приходилось ползти к двери и распахивать ее, прожигая Ольгу тяжелым взглядом.

– Чего? – спрашивала Карина хищно.

– Долго не открываешь, – улыбалась Ольга без тени смущения. – Я это, чего попросить-то хотела…

Но иногда она все же уходила, устав давить на звонок и молотить тростью в деревянную дверь. Редкое счастье.