Мне жаль эту кроху. Ему никак не пережить такой ураган.

Моргаю, и вдруг вижу руки вокруг огонька. Большие ладони с огрубевшей кожей и шрамом у большого пальца. Он спасает огонёк — или, по крайней мере, пытается. Защищает от бушующего ветра.

— Зачем? — бормочу я. Это всё равно безнадёжно.

Защитник поднимает взгляд на меня. Он рычит, его серебряные глаза темнеют.

Я отворачиваюсь от слабеющего огонька и двигаюсь сквозь кромешную тьму.

Сердце замирает, когда нечто шевелится под покровом тьмы передо мной. Чёрная пустота расходится рябью.

И тут я вижу его.

Это существо настолько огромное, будто оно и есть тьма. Та, что вокруг. Та, что внутри. Та, что контролирует меня.

Несущий Ночь.

«Нет», — мысленно кричу, но не могу пошевелиться. Я застыла на месте.

Он смеётся и вызывает порыв ветра. Я морщусь, приготовившись к нападению, но поток воздуха всего лишь развевает мои волосы и уходит назад, прямо к силуэту, защищающему маленький огонёк.

И он гаснет, словно кто-то задул свечу. Только что был — и вот уже его нет.

Несущий Ночь громко хохочет, торжествуя. Вот только это смех исходит не из тьмы впереди, а изнутри меня самой.

Мои губы шевелятся.

— Ты проиграла, зверушка, — говорю я его голосом. — Мой сосуд.

Пол уходит из-под ног, и я падаю в кромешную тьму. Вниз, вниз, вниз.

Мой выбор, надежду, невинность, даже душу — у меня отняли всё. Порвали на части. И выбросили, как ненужный мусор.

«Нет», — раздаётся резкий голос сквозь тьму. Я ударяюсь о твёрдую гладкую поверхность. Перед глазами лишь непроглядная тьма, накрывшая всё.

Темнота мерцает, и сквозь неё проглядывает рыжее пламя.

«Только не твою душу», — глубокий, откуда-то знакомый голос эхом проносится сквозь меня.

Внезапно жгучая боль отступает, и я открываю глаза. Вокруг лишь всполохи пламени, тянущиеся ко мне.

— Что? — спрашиваю я.

Мой разум свободен от чар.

«Он многого тебя лишил, дитя. Но точно не души».

Я делаю глубокий вдох.

— Кто ты? — ничего умнее в голову не приходит. Это часть испытания? Тоже какая-то игра магического пламени? Но это голос кажется… чужеродным. Будто он не принадлежит этому месту, но он здесь и пытается вытолкнуть меня.

— Я хранительница магии этих земель. Я в каждом миллиметре. Это моё наказание. Вечное заточение.

Моргаю, и в голове тут же щёлкает. Я вспоминаю тот необычный женский голос.

— Греховные Врата.

— Да, я хранительница Врат.

— Я прошла испытание? — морщусь, вспоминая потухший огонёк. — Или провалила?

Поэтому всё тогда почернело? Поэтому она заговорила со мной сейчас?

— Ты ещё не закончила, Кейлин из Двора Теней. Но у меня послание для тебя.

Я оглядываюсь вокруг, пламя тянется ко мне, но не касается кожи. Я больше никого не вижу. Ни Рева, ни кого-либо ещё. У этой… хранительницы нет физического тела?

— Какое послание? — спрашиваю я из любопытства.

— Что ж, во-первых, то чудовище не забирало и не могло забрать у тебя душу.

Резко втягиваю воздух.

— Ты всегда так считала. Он заставил тебя так думать. Якобы он настолько сломал тебя, что оправиться невозможно. Но правда в том, что только ты сама можешь разрушить свою душу, дитя. Если бы он украл у тебя душу или уничтожил её, ты бы убила Ревелна при первой же встрече. Ты бы не испытывала сожаления. Стала бы идеальной марионеткой. Нет, Кейлин, ты всегда была больше, чем просто орудием. И ты должна научиться прощать себя за то, что не было в твоей власти.

— Я не понимаю… Зачем ты всё это мне говоришь? Почему…

— Почему хранительницу Греховных Врат, воплощение магии проклятых земель, волнует твоя душа?

— Ну, как бы да. И ты делаешь для всех душ, попадающих сюда?

— Да. Хотя должна признать, что за все эти годы я прикипела к твоей душе сильнее, чем к другим.

К моей?

— Почему?

— Потому что тебя несправедливо втянули в войну, которая началась за много веков до твоего рождения. И, к сожалению, ты оказалась в самом центре. Если ты проиграешь, мы все проиграем. Если ты уступишь, мир снова окажется в их власти.

— Почему? — шепчу я. — Во мне же нет ничего особенного.

— Ну, с этим я бы поспорила, дитя. Но ты правда такая же фейри, как и многие другие. Ты не родилась с огромным даром. И эта ноша не должна была лечь на твои плечи. Но они выбрали тебя, и это делает тебя ключевой фигурой.

Они выбрали. Эти древние чудовища. Потому что я похожа на них. Они разглядели тьму внутри и…

— Остановись, дитя. Амбиции — не порок. Важны не желания. А выбор. Ты уже неоднократно доказала, что Несущий Ночь ошибся насчёт тебя. Ты намного лучше его. Намного сильнее духом — ему такое и не снилось.

Сглатываю ком.

— Это просто стечение обстоятельств — то, что ты оказалась здесь, что ты оказалась в самой гуще событий вместо многих своих предшественников. Это несправедливо по отношению к тебе. И всё же факт остаётся фактом. А потому мы все полагаемся на тебя.

— И что же мне нужно делать?

— Идти по правому пути, Кейлин.

Моргаю. Неужели она сейчас скажет мне возвращаться домой? Бросить Рева здесь, как говорил мой призрачный предок?

— Нет, дитя. Я бы не стала требовать от кого-то бросить свою пару. Это разрушит душу вернее, чем твоя депрессия на почве ощущения безвыходности. Твой предок не просто так стал призраком, дитя. Его главный порок — эгоизм. Он пойдёт по головам и уничтожит целые города, лишь бы достичь своих целей. Если бы он знал, что заточение Вселяющей Ужас ослабит его обожаемый Двор Теней, он бы позволил миру пасть.

— А как тогда? Получается, я должна умереть?

Хранительница медлит с ответом.

— Ищи правильную смерть, Кейлин. Выжить или умереть — не главное. Главное — защитить свою душу. У меня есть ещё одно видение для тебя, перед тем как ты продолжишь свой путь. Но вот моё сообщение: мне жаль, что тебе пришлось испытать всю эту боль. Жаль, что тебя втянули в эту войну. Жаль, что тебя лишили беззаботной жизни. Но чтобы победить, ты должна защитить свою душу, Кейлин. Сопротивляться тьме. У тебя есть сила выжить.

Волна магия накрыла меня за секунду, и я уже не помню, где я и кто я. Но я чувствую удивительное умиротворение, трепещущую надежду и любовь.

Груз, давление, тяжесть — всё это исчезло. Почему мне было так тяжело? Уже и не помню. Даже представить не могу. Но то, что я испытываю сейчас, однозначно очень приятно.

«Смерть — это свобода», — проносится шепоток в моём сознании, и я моргаю. Этот шёпот такой тяжёлый. Намного тяжелее духов.

«Нет, — раздаётся новый шёпот. — Правильная смерть — это свобода».

«Ищи правильную смерть, Кейлин».

Магия призрака жжёт, как кислота, когда он ударяет меня. Его пальцы сжимают моё горло, я задыхаюсь, пытаюсь извернуться, но не использую магию. Ни малейшей искры белого света, который бы в секунду его отогнал.

Голова будто сжата в тиски, и кажется, что мой мозг вот-вот взорвётся. Наконец, слабый свет загорается на моих ладонях — этого достаточно, чтобы оттолкнуть призрака. Он отлетает к блестящей чёрной гальке. Он дымился сильнее обычного.

— Я убью тебя, — оскалил он чёрные зубы. — Я должен был убить тебя сразу, как стало понятно, что Кейлин вечно будет выбирать тебя, чего бы ей это ни стоило.

Я накрываю своей рукой горло, зажимая тонкий порез. Идёт кровь. Чудесно.

— Ты позволишь ему убить тебя? — я резко поворачиваю голову при звуке нового голоса. Ровный и выдержанный, он доносится со стороны деревьев рядом с болотом.

Мы с призраком оба разворачиваемся к лесу, откуда к нам приближается ещё один призрак. Его магия светло-серая, глаза сверкают серебром. Рихган всегда был могущественным.

Несмотря на ярость и сомнения, бурлящие в груди, я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, чтобы призвать магию, необходимую для остановки кровотечения. Ослепительный свет на моих ладонях заставляет обоих призраков отпрянуть и закрыть руками глаза.