Будучи ребенком, она как-то раз попыталась сбежать с холма. Крутой склон не давал возможности остановиться, она продолжала бежать по инерции, размахивая руками, пока не споткнулась и не упала лицом в грязь, неуклюже останавливаясь. Зимний лед и снег оставили ее растеряно сидеть на попе, но сейчас холод зимы казался ей сладким воспоминанием. Она брела вперед под палящими лучами летнего солнца, аккуратно переставляя ноги и стараясь игнорировать боль в мышцах.
Еще несколько шагов, и она остановилась на том же месте, где когда-то в детстве упала в грязь. Алиса влезла на насыпь на краю поля и позволила себе отдохнуть. С этой высоты ей хорошо были видны зеленые поля, сбегающие по склонам холмов к огромным изгибам бухты Сент-Обин. Небесно-голубое море сверкало под ясным небом.
Это место всегда означало для нее половину ее непростого ежедневного подъема по холму от школы в долине Святого Петра. Она наслаждалась передышкой, улыбаясь великолепному виду и переводя дыхание. Ее коротко стриженные светлые волосы от пота прилипли к тыльной стороне шеи. Она вытерла его рукой, поправляя ожерелье так, чтобы крошечный серебряный кулон в виде сердца, который съехал в бок по цепочке, снова лег ей на ключицу.
С тихим вздохом она соскользнула с насыпи и посмотрела на узкий холм, который вел вверх, к дому ее родителей. Сидя и глядя на море, до дома быстрее она не доберется, да и дел по хозяйству было невпроворот. Алиса снова начала свое медленное восхождение.
Легкий ветерок охлаждал шею. Он принес с собой намек на мелодию. Она была почти знакома, как воспоминание о какой-то давно любимой песни, которую она никак не могла вспомнить. Девушка остановилась и закрыла глаза, стараясь расслышать. На мгновение песня повисла в воздухе, а затем пропала, словно унесенная переменчивым ветром.
Повернувшись, Алиса встала на цыпочки и оглядела поле. Но никого не увидела. Только вдалеке виднелось пугало, сгорбленное и грязное, его длинные руки были раскинуты, как сломанные крылья. Оно стояло на поле растущей пшеницы, словно оборванная статуя в колышущемся море зелени.
Источник этой странной музыки был неясен, и Алиса подумала, уж не померещилось ли ей. Ветер принес насыщенный кокосовый запах цветов утесника, и никаких звуков, кроме шепота травы и листьев. Даже птицы умолкли.
Устало пожав плечами, Алиса пошла дальше. Каждый шаг давался с трудом на этой самой крутой части холма. Она представила, как рухнет в постель, когда доберется до дома, чтобы вздремнуть после обеда. Эта мысль была так привлекательна, что она на мгновение закрыла голубые глаза и снова услышала странную мелодию. Она прислушалась, сердце в предвкушении замерло, и хотя от внезапной усталости ей пришлось сделать над собой усилие, она вновь подняла голову, чтобы посмотреть, откуда исходит музыка. Она поняла, что почти не продвинулась вверх по склону. В вот пугало уже было не так далеко, как раньше. Во всяком случае, оно казалось ближе.
Теперь мелодия была сильнее и прекраснее. Девушка замедлила шаг, и, чувствуя слабость, споткнулась. Возможно, все дело было в жаре. В конце концов она провела этот жаркий день в душном классе. Ей не удалось выпить даже стакана воды с самого обеда. Ошеломленная, Алиса опустилась на колени, стараясь не упасть. Навязчивая колыбельная успокаивала, уносила все проблемы. Запах цветов становился все сильнее. Возможно, если она немного отдохнет, это ощущение пройдет, и, пока отдыхает, сможет слушать эту сладкую мелодию. Алиса лежала неподвижно, волна усталости захлестнула ее. Какая-то тень заслонила солнце, но Алиса этого уже не заметила. Ее глаза были закрыты.
Алиса очнулась от глубокого сна. Она лежала на спине, чувствуя приятное оцепенение и страстное желание снова погрузиться в этот сладкий бред, но что-то холодное и неприятное сжимало ей горло. Ощущение чего-то щекочущего и прохладного не покидало ее, будто ледяная вода капает ей на горло и стекает по обеим сторонам, собираясь в лужицу на тыльной стороне шеи. Она с трудом подняла тяжелую руку и провела ладонью по горлу. Пальцы начало покалывать, словно они коснулись льда. И тут она поняла — это было ее ожерелье, простое серебряное ожерелье, но теперь оно казалось живым, словно сотворенным из магии. Ей нужно снять его, и тогда она снова сможет заснуть.
Подняв голову, Алиса принялась возиться с застежкой, своими движениями напоминая пьяницу. Под ней что-то шевельнулось, будто она лежала на куче веток. Она явно была не в своей постели, но так сильно устала, что не обратила на это никакого внимания.
Алиса чувствовала себя почти так же, как тем утром, когда они с Салли Ле Местр допили отцовскую бутылку грушевого сидра. Она попыталась сесть, в голове вертелась только одна мысль: «Нужно снять ожерелье». Она заставила себя приоткрыть глаза, перед глазами все поплыло. Ее вес переместился, и импровизированная кровать сделала то же самое, Алиса снова повалилась назад, что-то больно ударило ее в спину. Резко открыв глаза, она поняла, что лежит на груде костей. Некоторые из них были древними: желтыми и хрупкими, почти превратившимися в пыль. Другие были свежими, на них еще сохранились хрящи. Какие-то принадлежали животным, но часть безошибочно были людскими. Линии и царапины на костях походили на следы когтей. Или зубов.
Задыхаясь от ужаса, Алиса попыталась встать на ноги, но споткнулась, словно находясь под действием наркотика. Кости рассыпались, она споткнулась и упала в грязь, ее лицо оказалось на одном уровне с ухмыляющимся черепом. Приторный запах цветов, пропитавший ее одежду, смешался со сладковатым запахом гниющей плоти. И все же усталость не покидала ее. В голове постоянно вертелась нелепая мысль, что ей нужно просто лечь и немного отдохнуть, тогда сможет мыслить ясно и подумает об опасности, в которой оказалась. Ухмыляющийся череп издевался над ней, ужас боролся с неестественным дурманом. Алиса понимала, что если она позволит себе снова заснуть, то, возможно, никогда больше не проснется. Она отодвинулась от черепа и почувствовала, как ожерелье коснулось ее кожи, девушка с отчаянием схватилась за холодный металл. Она пыталась черпать из него силы, стараясь снова принять вертикальное положение.
Она находилась в какой-то темной пещере. Свет просачивался сквозь небольшую щель впереди, и его оказалось достаточно, чтобы можно было увидеть груды костей, покрывших весь пол мелкими кучками. Алису вырвало от одной лишь мысли о том, что она лежала в этой жуткой грязи.
— Что это за место? — прошептала она, потирая ожерелье между большим и указательным пальцами и боясь, что без него она снова поддастся удерживающему ее бреду и станет просто еще одним скелетом.
Она подняла подвеску с сердечком и сунула ее в рот, возникло ощущение кусочка льда на языке. В голове у нее прояснилось, будто она только сейчас полностью проснулась. Освободив руки, она собралась с силами и с трудом поднялась на ноги, борясь с головокружением, которое накатывало волнами. Она подтянула одну ногу, затем другую, и заковыляла к источнику света, стараясь не спотыкаться и вздрагивая каждый раз от звука, который издавали кости — от этой сухой какофонии под ее ногами. Она наклонилась вперед, ближе к земле, вытянула руки на случай падения. Она напряглась, силясь услышать еще какие-нибудь звуки, кроме тех, что издавала сама. Кто-то или что-то принесло ее сюда, в это логово древнего зла. Если он вернется, она должна быть готова. И с этой мыслью она потянулась к длинной кости, сухой и пожелтевшей от старости, толщиной с ее запястье. Возможно, это была кость ноги, кому она принадлежала человеку или зверю, девушка не имела понятия. Она схватила ее и взмахнула, чтобы почувствовать ее тяжесть и вес. Кость казалась достаточно твердой. И если ее похититель вернется, то окажется лицом к лицу с готовой к бою девушкой, а не с бессознательной жертвой.
