Усиливающийся ветер наконец начал разгонять липкий туман, и капитан Неделек с ужасом понял, что они приближаются к суше. Его первым порывом была чистая радость. Он снова почувствует твердую землю под ногами. Он избавится от этого мерзкого корабля и его проклятия. Затем он увидел крутой подъем скал и то, как океан обрушивался на них, и понял, что они будут разбиты о скалы.
— Где Петибон? — крикнул Гордон, перекрывая шум океана. На виске у него багровели отметины от топора.
— Он пытался доплыть до берега, — солгал Неделек, — чтобы привести помощь.
Выражение лица Гордона было ошеломленным, и капитану пришлось отвести от него взгляд.
— Этот корабль — зло, — голос Гордона был чуть громче шепота над ветром, — он будет смертью для всех нас.
Скрежещущий хруст дерева о камень резко дернул их всех к веревкам, которые привязывали их к снастям. Один из матросов заплакал, но капитан не мог разглядеть, кто это был. Его собственное тело сотрясалось, как будто его парализовало, и он задавался вопросом, хватит ли у кого-нибудь из них сил пережить шторм. Корабль сильно накренился на одну сторону, когда прилив оттащил его от затопленной скалы, но палуба осталась накренившейся на левый борт, и мрачный крик Гордона:
— Корпус пробит. Мы набираем воду! — эхом отозвал его собственное ужасное осознание.
— Покинуть корабль, — прошептал он, а затем громче: — Всем покинуть корабль!
Неделек без колебаний присоединился к своим людям, отвязался от такелажа и бросился в холодное море. Он всегда считал, что капитан должен пойти ко дну вместе со своим кораблем, но у него не было намерения быть утащенным этим судном во тьму и смерть. Если он умрет, то намеревался умереть свободным от этого цепляющегося проклятия.
Они бились изо всех сил слабыми руками и дрожащими телами, Гордон первым добрался до скалы, достаточно высокой над волнами, чтобы служить временным убежищем. Он помогал вытаскивать других моряков из бурлящего, ревущего прибоя. Они все прижимались друг к другу, цепляясь за какое-то подобие тепла, наблюдая, как «Арден» накренился ближе к земле, прежде чем врезаться в скалы. Корабль разбился о зубчатую каменную стену, брошенный яростным океаном и разбившийся на темные плавники. Бревна разлетелись на части с визгом рвущегося дерева.
— Скатертью дорога, — прошептал капитан Неделек и почувствовал, как сильные пальцы Гордона сжали его руку в знак согласия.
Всю долгую ночь выла буря, а затем стихла, когда отлив отступил. Выжившие моряки съежились от холода. Наконец, ранним утром следующего дня, крик сверху со скал сообщил им, что их обнаружили. Человек, который помахал им рукой, ненадолго исчез, но затем вернулся с длинными веревками, чтобы спустить им еду и питье. Вскоре после этого появились другие мужчины.
Поев и убедившись, что его команда в безопасности, капитан Неделек позволил себе погрузиться в беспамятство. Он не просыпался до тех пор, пока не обнаружил, что завернут в теплые одеяла. Вскоре он обнаружил, что находится в одной из комнат гостиницы «Прайори Инн». Хозяин гостиницы был одним из тех, кто помог им выбраться из моря.
Мужчина, которого звали Джин Ричардсон, сообщил Аарону Неделеку, что его корабль был уничтожен, и что тело его погибшего человека выбросило на берег Грев-де-Лек.
— Его звали Констант Петибон, — сказал Неделек, садясь и принимая стакан воды из рук Джина, — он был хорошим человеком. Сын владельца. Я не знаю, как сообщу эту новость его отцу. Корабль… он был полностью уничтожен?
— Боюсь, что так, капитан. Ваш груз тоже потерян, мне очень жаль. Север Джерси имеет коварную береговую линию.
Неделек кивнул, скрывая облегчение от того, что «Ла Жозефина», или «Арден», как он стал думать о корабле, был уничтожен. Проклятый в создании. Проклятый в плавании. Разве не об этом пытался предупредить его суеверный капитан Теллер? Что ж, теперь он будет разорван на куски на дне океана, и ему больше никогда не придется ходить по его палубе.
— Однако есть одна вещь, — сказал Джин Ричардсон с полуулыбкой, — носовую фигуру выбросило на берег в пещере с открытым верхом под названием Ле-Кре-де-Вис. Это всего в двух шагах отсюда. Местные жители называют это место Дырой Дьявола. Чертовы дураки съезжаются со всех концов, чтобы посмотреть на эту штуку. У них даже есть скульптор, который приедет, чтобы поставить его на ноги и подпереть, как статую. Он весь день набивал мне карманы деньгами, когда все люди заходили выпить. Владелец земли говорит, что собирается взимать плату за то, чтобы люди могли ее увидеть.
Неправильно истолковав выражение лица Неделека, Джин Ричардсон запнулся:
— Хотя я уверен, что если бы вы хотели вернуть эту вещь владельцу «Ла Жозефина», когда вернетесь во Францию…
— Нет! — Голос капитана Неделека дрогнул от силы охватившего его ужаса. — Оставьте эту чертову штуку там, где она есть, или бросьте ее обратно в море. Я не хочу иметь с этим ничего общего!
Ричардсон мягко улыбнулся и похлопал его по руке.
— Я вижу, что вы все еще расстроены, капитан. Конечно же. Я позволю вам пока отдохнуть, но суп скоро будет готов, и вы должны поесть. Позовите, если вам что-нибудь понадобится.
Болезненное чувство охватило Аарона Неделека, когда он лежал под одеялами, которые больше не казались теплыми, и, когда он погрузился в сон, ему приснился сон. Темные сны о древнем лесе, где ветер шепчет в листьях.
Они прибыли ночью, Принц Регент и Белая Леди, встретившись при лунном свете над Дьявольской Дырой, как будто это было заранее оговорено.
— Ветер говорил о его приходе, — предложил регент в качестве объяснения, — дождь плакал от его горя. И все же я не думал, что снова увижу тебя здесь, в мире смертных.
— Я знала, что ты придешь, — тихо сказала Белая Леди, глядя на сломанную носовую фигуру. — Его сила затмевает нашу собственную. Деревья не поют ни о чем другом. Они так преданы ему, как никогда не будут преданы мне. Он разбудил что-то в этой стране.
— Что-то дикое, — согласился Регент, — я хотел бы, чтобы он пришел раньше, когда его гнев против смертных мог бы принести нам пользу.
— Я бы предпочла, чтобы он вообще не приходил, Регент, — в голосе Белой Леди, хотя и мягком, как дуновение ветерка, слышалась нотка раздражения. — Ты все еще говоришь о войне, в которой нельзя победить? Даже после всего этого времени? Эпоха фейри в этом мире закончилась.
— Возможно, пока, — пожал плечами Регент, — но мы будем терпеть. Смертные рано или поздно уничтожат себя. Разрушение — неизменный инстинкт их вида. Неужели было бы так ужасно слегка подтолкнуть их к концу?
— Натравить на них одного из старых богов вряд ли было бы «легким толчком», Регент.
Белая Леди заправила выбившийся золотистый локон за ухо, прежде чем снова заговорить:
— Его время закончилось, даже когда наша раса была молода. Должно быть, он проспал тысячелетия за тысячелетиями. Это чудо, что он вообще проснулся.
Регент улыбнулся, и его белые зубы блеснули в лунном свете.
— Нельзя убить то, что не может умереть, миледи. И из всех земель во всем этом огромном мире океан привел его сюда. Удивительное совпадение.
— Я не буду притворяться, что знаю пути старых богов, Регент, — сказала Белая Леди, отводя взгляд от его черных глаз, — я должна предположить, что он почувствовал что-то от древней магии, и это привлекло его к нам.
— Возможно. Так что же теперь с ним делать, миледи? Вышвырнуть его обратно в океан?
Белая Леди бросила на Регента испепеляющий взгляд, и его красивое лицо озарилось смехом.
— Я пришла, чтобы забрать его домой, как и ты. Его придется связать, — сказала она тихо, словно ожидая возражений, и ее глаза пристально посмотрели на него, — мы должны сделать это до того, как он полностью восстановит свои силы.
— Вы вообще можете связать такое, Аврора? — Регент скептически взглянул на фигуру на носу.
