По хронологии Ацтлана шел год Кролика и – поскольку день был благоприятным – великое празднество проходило в нескольких милях от того места, где Мисконзебе, Прародительница всех рек, мешает свои воды с солеными водами Залива.

В течение целого месяца приглашенные стекались к крепости Толлан, охранявшей начало широкого водного пути, который вел на север, к плодородным землям Тлапаллана. Заросли тростника, давшие этой местности название, исчезли, втоптанные в грязь тысячами ног или пущенные на строительство временных жилищ для гостей. Вдоль берега выстроились многочисленные суда.

Челны из кожи буйвола и березовой коры, каноэ из вяза, выдолбленные из бревен лодки стояли у берега на якоре или лежали вверх дном у воды в ожидании времени, когда в них возникнет надобность. Украшенные затейливыми узорами суда тянулись разноцветными рядами неподалеку от тесного скопления вейк-ваумов, шалашей и шатров, которые выросли вокруг крепости, обнесенной земляным валом с частоколом наверху. Но мало кто из прибывших на величайший из мирных советов удостаивал этот флот взглядом, более пристальным, нежели просто мимолетный. Подобное зрелище было уже не в новинку.

На прибрежной отмели, надежно закрепленное на месте в сносящем течении реки, стояло судно, в котором любой британец опознал бы саксонский пиратский корабль. В этом году, шестьсот шестнадцатом от Рождества Христова подобные суда бороздили реки и моря Британии, но в Алата (так в те времена называлась Северная Америка) был только один такой корабль. Построенный почти двадцать лет назад из прочных дубовых досок, просмоленный и проконопаченный шерстью бизона, он бережно хранился в ожидании этого дня.

Корпус его, покрытый наборной обшивкой, имел семнадцать футов в длину. На носу и корме высились мостики. Между ними на более низком уровне тянулась главная палуба или площадка для боя, а яма для гребцов оставалась открытой и доступной для дождя. В ней стояли ряды скамей, по пятнадцать с каждой стороны, с проходом посередине. К бортам для защиты гребцов от стрел и высоких волн были прикреплены деревянные щиты с изображениями тотемов молодых ацтеков, избранных держать в руках вырезанные из дерева весла.

Это было добротное судно – каковым ему и надлежало быть – ибо на нем сын Повелителя Края Мира отправлялся на восток в поисках новых земель. От драконьей головы с золотой гривой до хвоста на корме украшенное блестящими пластинками слюды судно переливалось всеми цветами радуги. Корпус его был раскрашен в красную и белую полосу, вместо знамен и флюгеров развевались на ветру лисьи хвосты, и единственная мачта была окольцована полированной медью.

Отверстия для весел закрывались специальными заслонками во избежание протечек при плавлении под парусами. Подобными заслонками были снабжены крохотные окошки в каюте начальника на полуюте, а склады оружия и продовольствия находились в носовой части судна. Толпам, безостановочно бродящим взад-вперед по берегу, «Пернатый Змей» представлялся великим чудом.

Собравшиеся здесь люди столь же различались внешне, как их жилища и лодки. Представители многих племен и народов сошлись у крепости Толлан в сей торжественный день. Вон вышагивают касики из Ацтеки: у бедра мечи с зубцами из вулканического стекла, в руках красивые отделанные перьями щиты, на головах шлемы с плюмажем. А вот идут покрытые шрамами воины из западных пустошей, вооруженные каменными ножами и томагавками, с закинутыми за спину короткими луками из рога. Некоторые мужчины носят шапки из шкуры бизона, другие – военные головные уборы из перьев, свидетельствующие о количестве боевых заслуг.

Прибывшие с севера, с великих болот, имели при себе костяные трубки для метания отравленных стрел, пращи и сумки с камнями. А Люди Длинного Дома Пяти Племен смотрели на своих младших братьев по оружию несколько свысока. Эти могучие воины, носящие в виде знака отличия единственное орлиное перо в средней пряди волос, оставили далеко на севере свою родину, дабы присутствовать на сем собрании. Свирепым нравам отличались эти ходеносауни, но никто из них не украсил себя боевой раскраской, ибо ныне принесли они пояса мира в красные земли Тлапаллана, через которые некогда прошли под боевыми знаменами Мерлина-Колдуна, дабы помочь сокрушить ненавистных майя, строителей курганов, и их жестокую Империю.

За порядками в лагере следили Воины Псов, но им не приходилось утруждать себя работой. То было мирное собрание людей. Смех и праздник царили здесь. Воины раскуривали трубки на совете и беседовали со старейшинами на универсальном языке жестов, общем для многих племен. Молодые люди состязались друг с другом в борьбе, прыжках, а также метании томагавка, копья или дротика атлатла. Они сгибали длинные луки на стрельбище, с проворством рыб переплывали наперегонки реку или скользили по глади вод в каноэ.

Темные глаза многих девушек радостно и гордо сияли при виде этого зрелища и по окончании торжества множество обутых в мокасины ножек протоптало новую тропу к новому дому. Как всегда счастье мешалось с печалью. Стройные девушки смотрели на высокий уступчатый курган у реки, вздыхали в тщетной тоске по недосягаемым возлюбленным – и оставались безутешными.

На кургане стоял сильный юноша, выделявшийся среди своих сверстников каштановыми волосами и светлой кожей. Одежда его, как и у всех, состояла из короткой юбки из оленьей кожи, расшитой бисером головной повязки, гетров и мокасин – ибо погода была теплая, и он недавно принимал участие в состязании. Лицо юноши хранило серьезное выражение: наступил последний день праздника и собрание обратилось к главному вопросу совета.

Вперед выступил главный жрец Бога Войны и нараспев заговорил;

– О, Тлалок, Ты, Дающий Рождение Вещам, и Ты, жена его, Пена на Воде! Взгляните благосклонно на дело сего юноши, сына вашего брата Уитцлипотчли, Грозного и Ужасного Бога!

Уитцлипотчли явился к нам в дни нашей слабости. Словно кролики, прятались мы среди скал. Он дал нам оружие, научил жить гордо и положил конец нашему страху. Он создал народ Ацтлана. За ним выступили мы против наших угнетателей майя. С помощью дружественного ему божества Кетцалькоатля, Повелителя Ветра, и братского народа ходеносауни мы убили Кукулькана майя и изгнали сие племя обратно в Атала.

Да, мы – воинственный народ, но сегодня Тлапаллан пребывает в мире – как желал того Кетцалькоатль, ибо он любил мир так же сильно, как мы любим его самого. Сегодня нигде в Алата не ведутся войны. Наш Бог и Водитель Уитцлипотчли созвал нас почтить сына своего, Гвальхмая, Орла, который отплывает по Великим Водам на сем корабле-Змее. Повесть о наших сражениях и нашей доблести отвезет он народу своего отца.

Мы молим тебя, Тлалок, даруй юноше свою благосклонность, попутный ветер, быстрый переход через моря, и скорейшее возвращение к нам, не желающим расставаться с ним даже на краткое время.

Жрец воздел руки жестом благословения и отступил в сторону. Его место занял другой человек. Он вскинул вверх унизанную медными браслетами правую руку в римском салюте, и сильные мускулы заиграли под бронзовой кожей воина, хотя волосы его под шлемом с гребнем уже отливали серебром. Толпа восторженно взревела. Мановением руки человек призвал людей к молчанию.

– Перед вами стоит мой сын и мой посланец. Крестным отцом его был Кетцалькоатль, который ушел от нас в Страну Мертвых, но который может еще вернуться. Сегодня мы помним Повелителя Ветра и помним, как колдовством он помог всем нам: и вам, жителям Алата, и нам, римлянам, потерпевшим кораблекрушение у ваших берегов. Мы знали его как человека великих знаний. Он не боялся идти в бой и не боялся говорить о милосердии по окончании битвы. Дабы о величье его узнали и другие народы, моя супруга и я посылаем нашего единственного сына в Рим с тем, чтобы он принес туда повесть о мудрости своего крестного отца и вернулся обратно с новыми отрядами моих соплеменников. Золотой Цветок Дня…