Александр Михайличенко Давай наденем шляпы с широкими полями «Я тебя люблю, может быть, больше…» Я тебя люблю, может быть, больше, чем может любить человек, больше горя, радости, дороже, чем в пустыне хрустящий снег. Я люблю тебя, может, сильней, чем любит убийца свой грех, больше весны, лета, людей, жизни, что перемелет нас всех. Я люблю тебя больше времени, прошлого, земли, таланта, славы, общества, племени, шестого доказательства Канта. Я люблю тебя, может, крепче, чем холопы любят царей, больше ожидания встречи, но тебе нужно сильней. «Ты права, будущего у нас нет…» Ты права, будущего у нас нет, по крайней мере, на сейчас, и это самый подлый жизни секрет: почему не вовремя все для нас? Друг друга карябать мне неприятно, и трещины пошли на моем каркасе, как морда битая смотрится опрятно, неся лишь отпечаток несогласия. Я, кроме тебя, ничего не чувствую, я потерялся, но место известно, еще похожу, посплю, я люблю, а любовь не уместна. Видишь, как получилось за часик, не от жизни ужасной, от хорошей при том, точно как говаривал классик, любовь, выскочив, финским пырнула ножом Но если отмотают как телесериал и снова позовут к тебе на встречу, я бы не шел, я бы бежал, и, не боясь, что душу искалечу. Но если мотать там кто-то станет, мотай лет на пятнадцать сразу, да. Я запишусь в футбольные фанаты, и все переберу на Питер поезда. И в тамбуре накуренном, вонючем, скажу: «Я тут я навсегда с тобой», а ты посмотришь взглядом жгучим и другу покиваешь головой. И мы увидимся так же и на том же месте, под солнцем жарким, желтооким, и счастье быть нам вместе покажется несбывшимся, далеким. Хотя, наверное, нам лучшее дается, но с планированием там полное дерьмо. Да всем нам воздается, но не за тех и не за то. Мы не субъекты, мы объекты, и нам негоже выбирать себе удобнее аспекты, когда любить и умирать. «Человек на семьдесят процентов состоит из воды…» Человек на семьдесят процентов состоит из воды, Я из любви к тебе – на девяносто. Было время, я тебя не знал, вроде бы, И десять процентов впиталось само собой просто. Можешь в это не верить, и правда, Лучше не выходить из рутины, В сравнении, мет, хмурый, трава, С чувством к тебе витамины. Я слышал, должно пройти, Хотя не против и умереть книжно, Может, пятая волна впереди, Ничего не слышно? Я отдаю судьбе долг Задолго до мартовских ид, Раньше подумать не мог, Что счастье так сильно болит. Слушать, как дышишь всю ночь, Хорошо, сейчас не весна, а морозы, Алкоголь может немного помочь, Но он не решает вопросы. «Читать начали чтобы…»
Читать начали чтобы, поэту желательно сдохнуть, дуэлям не время, все снобы, а водкой трудно себя грохнуть. Не мое торчать с «хмурого», а дальше что же, раньше держался Шнурова, а теперь и он на ЗОЖе. Можно, конечно, шею обмотать и, так сказать, покуситься, но у меня жена, дети, мать и любимая в платье из ситца. «Давай наденем шляпы с широкими полями…» Давай наденем шляпы с широкими полями и пойдем отстраненные лица сквозь тех, кто себя не знает и что между нами, но жить им на свете пришлось. А дождь пусть усилит их разочарованье в себе, в погоде, в других, я приглашаю тебя на свиданье в одну из лучших пивных. А лучше давай сядем под пледом, от капеллы виден залив, этот берег, оставленный шведом, худо-бедно, как-то, но жив. Хотя, мне неважно, в принципе, где ты глядишь на меня, это не уходит с листьями отрывного календаря. Я расскажу тебе молча, мой голос в молчанье высок, о тебе, ночи и я поцелую тебя между строк. «Я часто хочу тебе говорить…» Я часто хочу тебе говорить, но нас быт разлучает с тобою, чтобы близких не злить, это люди назвали судьбою. Я часто смотреть ленюсь, а тебе показывать очень культуру, Европу и Русь — еще точно туда заскочим. У тебя в этом нет потребности, как нет и смирения. это, возможно, последний всплеск бракованного поколения, Со мной не создадут граффити, но, может, что-то упадет и нам. я не парадный китель, но, может, я плацдарм?! «Когда я устал так…» Когда я устал так, что ложусь на паркет, я не лучше бродяг, у которых ничего нет, хочу только пить и гладить тебя, даже если придут убить, не поднимусь я. Женские стихи в моде, женская жизнь, ты в этом своя, вроде, тут рядом ложись. День давно кончился снова, но электрический свет в каждом углу дома рисует твой силуэт. Завтра опять и не лень, чувств к тебе море гамм, во мне каждый день любви к тебе новый штамм. |
