ГП: Позабочусь. Я с нетерпением жду вечера 💋

ТН: Хорошо. Скучаю по тебе 💋

ГП: Я тоже по тебе скучаю 💋

Довольная улыбка на лице Гарри сказала Гермионе больше, чем его слова. Если ему действительно было комфортно попробовать, то и ей тоже. Успокоенная, она снова устроилась в объятиях Гарри, повернулась лицом к его плечу и, наконец, заснула, вдыхая его мягкий ободряющий запах.

Гермиона спала весь день. В конце концов она проснулась в пять часов вечера, чувствуя себя разбитой и дезориентированной. Кровать была пустой, а сторона Гарри — холодной. Он явно оставил ее спать, но ей хотелось, чтобы он этого не делал. Она отчаянно скучала по нему. В поисках утешения она перевернулась на другой бок и уткнулась лицом в его подушку, закрыв глаза и вдохнув слабые, сохранившиеся следы его запаха.

Это немного успокоило ее, но этого было недостаточно.

Ей нужно было больше.

Ей нужен был Гарри рядом с ней, но ей был нужен и Тео.

При мысли об альфе у Гермионы закружилась голова от желания. Ее руки чесались, отчаянно желая пропустить его мягкие вьющиеся волосы сквозь пальцы. Губы покалывало, ей хотелось почувствовать теплоту его поцелуя. Она хныкала, когда двигалась, мягкое хлопковое постельное белье ощущалось как наждачная бумага на ее чувствительной коже.

— Душ, — выдохнула она, чувствуя необыкновенный жар, и, спотыкаясь, вывалилась из постели, чуть ли не падая в спешке, чтобы поскорее добраться до источника прохлады.

Струя воды порадовала ее. Она обрушилась каскадом на ее голову, приглушив огонь в ее венах и немного успокоив ее безудержное желание. Она долго оставалась в душе, прижавшись лбом к прохладной фарфоровой плитке и наблюдая, как вода стекает с ее тугих, покалывающих сосков.

Наконец она вышла в заполненную паром ванную комнату и увидела, что Гарри протягивает ей пушистое белое полотенце. Гермиона с благодарностью шагнула в него, позволив ему укутать ее и прижать к себе.

Однако, к сожалению, из-за того, что она была прижата к нему таким образом, ее либидо резко вернулось к жизни.

— Гарри, — выдохнула она, откидывая голову назад, чтобы обнажить распухшую пахучую железу на шее, — помоги мне!

— Хорошо. — Гарри припал губами к железе, затем смело провел по ней языком. Гермиона пошатнулась, отчего ее колени подогнулись, и когда Гарри повторил движение, она не смогла удержаться от того, чтобы рухнуть вперед, в его объятья. — Спокойно, — прошептал он, легко поймав ее. — Прости. Слушай, все будет хорошо, Миона. Давай, я держу тебя, — сказал он, поднимая ее и неся к кровати.

Гермиона кивнула, зарывшись носом в основание его шеи. Ее потребность начала доставлять неудобства. Соски и клитор уже болезненно пульсировали, по ее только что вымытым бедрам непристойно стекала скользкая жидкость, а с ее чувствами произошло короткое замыкание из-за одновременно недостаточной и слишком сильной стимуляции.

— Пожалуйста! — она задохнулась. — Гарри, ты мне нужен!

— Я рядом. — Гарри осторожно уложил ее, поцеловал один раз, затем отстранился, чтобы поспешно стянуть с себя одежду. — Я весь твой. К тому же Тео скоро приедет, и мы оба будем рядом для тебя столько, сколько понадобится.

— Обещаешь? — Гермиона выгнула спину, задыхаясь, когда Гарри одним быстрым движением вошел в нее.

— Да. Обещаю. Черт! Так хорошо. Миона! Слушай, я не буду притворяться, что не нервничаю по этому поводу, но я хочу тебя, и я хочу Тео тоже. — Он сделал паузу, чтобы прикусить ее нижнюю губу, затем отстранился, пристально глядя ей в глаза. — Я хочу, чтобы Тео трахнул нас обоих. Я хочу, чтобы он отметил и заявил права на нас обоих, как мы обсуждали на прошлой неделе. Я хочу, чтобы мы пережили его гон и твою течку вместе. Я хочу, чтобы он завязывал узел в тебе снова и снова, пока ты не будешь полностью удовлетворена. Я хочу посмотреть на вас вместе, и я хочу, чтобы ты посмотрела на меня и его вместе. Я… Обещаю… Я… Хочу… Этого!

— Хмннн! — Гермиона стонала, пока Гарри шлепал бедрами в ритме, который подчеркивал каждое из его последних слов. Она мгновенно достигла пика, впиваясь пальцами в углубления на его бедрах и притягивая его ближе, все еще чувствуя себя странно пустой, даже когда ощущение собственного тела вернулось к ней после кратковременного подъема.

— Хорошо-хорошо. Я понимаю, — выдохнула она, подтягивая ноги выше и прижимаясь к Гарри, пытаясь искусить его на что-то большее, даже когда его быстро размягчающийся член выскользнул из нее.

Пошатываясь, она отвернулась и потянулась за телефоном.

ТН: Уже недолго, красавица. Я заставлю вас обоих чувствовать себя так хорошо.

ГГ: Как скоро ты будешь здесь?

ТН: Я нужен тебе сейчас?

ГГ: Да.

ГГ: Пожалуйста!

ТН: Скоро буду. Держись, красавица, я позабочусь о тебе.

Ненавидя, как жалко прозвучало ее последнее сообщение, Гермиона бросила телефон на тумбочку, затем повернулась к Гарри, нахмурившись, когда ее зрение затуманилось, а слух приглушился почти до нуля.

Частичная потеря чувств больше всего смущала Гермиону во время ее предыдущих течек. Для человека, который всегда был начеку, было ужасно внезапно стать такой уязвимой. Потеря слуха и зрения всегда прямо контрастировала с усилением ее трех других чувств, и Гермиона захныкала, когда нежное поглаживание Гарри по ее спине внезапно стало ощущаться электрическим импульсом. Она вдохнула, обнаруживая в воздухе запахи и вкусы, которые обычно никогда не замечала, и уткнулась головой ему в плечо, задрожав, когда жар полностью захватил ее тело.

— Все в порядке, любовь моя. Это будет не так, как в прошлый раз, — сказал Гарри, прижимая ее к себе и скользя пальцами между ног, пытаясь облегчить ее дискомфорт.

Настойчивый стук в дверь заставил Гермиону вскрикнуть от неожиданности.

— Это было быстро, — пробормотал Гарри. — Жди здесь. Я скоро вернусь.

— Нет! — прошептала Гермиона, когда Гарри высвободился из ее объятий и вышел из комнаты. — Не оставляй меня. Я не вижу. Гарри! Не оставляй меня, когда я ничего не вижу! — взвизгнула она, но ее немощный протест вышел слишком слабым, чтобы его можно было услышать.

Чувствуя себя безмерно опустошенной временным дезертирством Гарри, Гермиона заставила себя сесть. Она вытерла слезу и потянула к себе стопку мягких шерстяных одеял, а затем начала раскладывать их по краям кровати, пока они не превратились в уютное гнездышко.

Шаги на лестнице заставили ее вздрогнуть, и, отбросив одеяла, она свернулась в тугой клубок, обхватив руками ноги и все еще дрожа от уязвимости, температуры и предвкушения.

Наконец, по прошествии, казалось, вечности, дверь спальни открылась, впустив дуновение вечернего воздуха и запах, который она так отчаянно жаждала.

Тео.

Альфа.

Спасение.

— Осторожно! — Гарри глубоко вздохнул, когда она сделала попытку встать с кровати.

— Полегче, Гермиона. Подожди, омега. Оставайся там. — Глубокий голос Тео прорезал ее ослабленный слух, как нож. Он пересек комнату двумя длинными шагами и взял Гермиону в свои объятия, крепко удерживая, пока ее дрожь не утихла.

В объятиях Тео Гермиона наконец расслабилась. Больше не имело значения, что она не могла видеть, или что звуки, которые она слышала, сливались в один.

Тео был здесь.

Ее альфа собирался присматривать за ней.

Все будет хорошо.

Она вцепилась в Тео, словно он был спасательным кругом, прижимаясь к его твердому, подтянутому телу и хныкая от каждого его настойчивого поцелуя. Она почувствовала, как Гарри подошел к ней сзади и обнял Тео, оба мужчины обнимали ее с двух сторон, и впервые во время течки она почувствовала себя в безопасности.

— Я в порядке, — прошептала Грейнджер. — Я в порядке. Я доверяю вам обоим.

— Хорошо, — ответил Тео. Он поднял свою омегу, с легкостью поддерживая ее вес и закутав в теплоту кокона между собой и Гарри; они оба защищали ее от внешнего мира. — Тогда давай успокоимся. — Тео говорил медленно, властно, и Гермиона кивнула ему в плечо. Он усадил ее на огромную кровать с балдахином так, чтобы ей было удобно, а затем взгромоздился на край, чтобы сбросить туфли. — Мне нравится гнездышко, которое ты построила, — сказал он, его голос слегка дрожал от того, что, как надеялась Гермиона, было желанием. — Это идеально. Идеально для нас троих. Умница, моя маленькая омега.