В прежние годы существовал неписанный закон — лежачего не бьют. Кто его нарушил — не мог отмыться всю жизнь. Наверное, Стив не был знаком с историей или решил, что успеет отмыться. Он лениво лягнул распростертого на дороге сержанта и спрыгнул в канаву ко мне:

— Доброй ночи, Дон Жуан, не ожидал встречи с Каменным Гостем?

Поверхностный паралич позволил мне нарушить правила этикета и не ответить на приветствие.

Стив начал лягать меня с упоением, приговаривая:

— Вот тебе за китайца… Вот тебе за кирпич, вот за подпиленный мостик, вот за подглядывание в окно…

На мое счастье, канава была глубокая и тесная, а телогрейка смягчала удары. К тому же бить людей, которые лежат без сознания, неинтересно. Стив быстро выскочил на дорогу. Там его ждал сюрприз. С другой стороны дороги из канавы выскочила здоровенная овчарка, за ней, кряхтя и матерясь, тяжело опираясь на лопату, неуклюже выбралась объемистая женщина.

— Тридцать три черта и бешеный кобель! — поразился Стив, — Сколько же вас тут?.. Только что двух ментов уложил, а тут следом появляешься ты, тетя Нина, со своей псиной, словно из-под земли.

— Я, Славочка, я.

— Черт тебя принес… Не вовремя…

— Другого случая потолковать, думаю, не случится. Вопросик у меня.

— Уходи подобру-поздорову со своими вопросами, — пригрозил Стив.

Сильно хромая, небольшими шажками женщина приближалась к преступнику. Мне показалось, что она заговаривает ему зубы. Но зачем? Ведь он переступил грань, пролил кровь. Рубикон позади, и теперь Стив станет убивать, не задумываясь. Она должна это понимать.

— Ты втравил моего Никиту в смертное дело?

— Это мужские разборки. Уходи, пока сама жива.

— Ах ты, сопляк! — повысила голос Нина Федоровна. — Недавно без штанов бегал, ко мне в огород за горохом лазал, у меня на коленях качался, а теперь грозишь старухе?

— Ладно, ты никого не видела, ничего не слышала, иди отсюда да побыстрее.

— Посмотри мне в глаза, в глаза смотри! Ты моего сына в воде замучил?

Стив ухмыльнулся:

— Недолго он и мучился, дурак твой припадочный.

Голос Нины Федоровны стал низким и хриплым:

— Какой бы ни был сын — все сын. И чем несчастнее ребенок, тем больнее матери. Муж у меня умер, теперь я сама защита своим детям. Видно, милиции ты не по зубам, а я тебя не отпущу. Не бойся, недолго станешь мучиться, — и она подняла лопату.

Сгив легко отпрыгнул назад.

— Ах так, ну, старая, кончен разговор.

Это произошло в одно мгновение. Стив начал подымать пистолет, и умный пес прыгнул, полетел, как тяжелый снаряд. Выдержка у парня оказалась, что надо. Он успел выстрелить в пса, а когда желтые клыки оказались недалеко от горла, то вбил пистолет прямо в раскрытую пасть. Заскрежетали клыки, ломаясь и сминая железо. Пес своей тяжестью сбил Стива, и оба рухнули на землю.

Нина Федоровна шагнула к упавшему, но хромая нога подвела, лопата рубанула камень, выбив искру. Стив из положения лежа прыгнул в сторону и сразу на ноги. В свете луны блеснуло точеное лезвие длинного ножа.

— Бог простит меня, тетя Нина, ты сама сюда пришла и первая напала, — Стив сделал длинный, красивый выпад, держа нож в вытянутой руке словно шпагу. Мысленно я простился со славной женщиной, пришедшей ночью на большую дорогу, чтобы защитить честь сына. Но молодецкий выпад, славный удар пришелся в пустоту. Женщина сделала неожиданный шаг в сторону и снизу остро отточенным штыком лопаты резко ударила в локоть. Раздался проливный хруст, нож покатался по камням, рука обвисла. Я в душе ликовал — одну боевую клешню убийца потерял.

— Стерва старая! — взвыл бандит и сунул окровавленную руку за пазуху. — Тридцать три черта! Затопчу!.. Кий-як. — резко махнул ногой, пытаясь выбить лопату из рук сторожихи.

Я поразился — немолодая женщина ничуть не робела перед грозным соперником, движения ее были быстрые, ловкие, видно, что в молодости прошла хорошую школу армейского рукопашного боя. Мне приходилось слышать о женщинах, мастерицах биться в рукопашной холодным оружием, но видел я это впервые. Нина Федоровна руки убрала, отступила и тут же сделала резкое движение, которое в армии называется «штыком коли»!

Пританцовывая на носках, Стив избежал удара и резким толчком кроссовки прижал лопату к дороге. Стив был в самом расцвете лет, сторожихе же за пятьдесят, ее хватило лишь на несколько минут, и все — выдохлась, силы ее кончились. Как мне хотелось вскочить и помочь ей, как я молил об этом Бога! Но, видно, Бог меня не услышал, я не смог даже пальцем шевельнуть, на сегодня я отвоевался.

Стив понял — противник остался без сил, зарычал, как дикий зверь, в ярости крепкой рукой схватил за горло и стал рвать, рвать… Женщина захрипела, глаза полезли из орбит. Собрав последние силы, она схватила его кисть цепкими пальцами, прижала к себе и, рванувшись в сторону, падая, крутанула ее резко. Опять раздался хруст, я понял — маньяк лишился второй клешни. Бойцы рухнули наземь. Стив попытался подняться, но сторожиха всем своим весом навалилась на покалеченную руку. Убийца выл от боли и бессилия. Сна же, по всем правилам распластав его на дороге и удерживая своим телом, выплевывала кровь, хрипела:

— Мой первый муж — пограничник. Я с ним половину России проехала, на заставах жила, стала инструктором штыкового боя, солдат учила, с настоящими диверсантами дралась. А ты, сопляк… — кровь хлынула у женщины горлом, и она, недвижима, осталась лежать на освещенной луной дороге и, даже потеряв сознание, продолжала удерживать поверженного врага.

* * *

Когда закончилась эта жуткая дуэль, силы мои иссякли, душе моей опротивело пребывание на этой грешной земле, она решила перебраться поближе к ангелам, на небо, и закопошилась, собирая монатки, тело стало остывать, превращаясь в безразличный ко всему живому и мертвому труп. У меня не было сил видеть неподвижнее тело сержанта, я не мог заставить себя взглянуть ни на распростертую на камнях овчарку с пистолетом, торчащим из пасти с обломанными клыками, ни на героическую сторожиху. С ноги Нины Федоровны слетела галоша, и стало понятно, почему она хромала — у нее не было половины стопы. Железный Кулак дрался с инвалидом. Стеная и плача, убийца-маньяк все еще извивался на дороге, перебирал ногами, пытался сбросить с себя тяжелое тело, но не мог, не получалось, такая хватка оказалась у жены пограничника.

Я не мог глядеть даже на ясную луну, равнодушно взиравшую на наши страдания, закрыл глаза и сказал сам себе:. «Все, Виктор, остановись, такая жизнь не по тебе, это зрелище больше подходит гладиатору. Если останешься жив и завтра сможешь шевелить руками и ногами, ранним утром, по холодку, бегом беги в Назию, к рыбаку Кириллу Феоктистову. Пусть отвезет тебя на остров Валаам в только что возрожденный старинный мужской монастырь. Станешь заниматься тем, к чему привык с детства — копать землю, сажать яблони…»

Я не успел до конца додумать, что еще сделаю завтра с утра, если переживу сегодняшнюю ночь, в душе родился страх, я почувствовал смертельную опасность.

Глава XXVII

Не скажу, что услышал шорох, сначала решил даже, что померещилось — вдоль дороги бесшумно скользила легкая тень — словно ангел летел и чуть шелестел крыльями. Я читал в какой-то переводной книжке, что колдун одного африканского племени ночью заходил в дома своих врагов вершить страшные дела, а чтобы стать бесшумным и невидимым, надевал тапочки из птичьих перьев.

Наверное, нечто подобное было и на ногах у Зои. Я ее сразу узнал. Только прежде она меня притягивала к себе, а теперь при ее приближении я чувствовал жуткий страх. Она превратилась в демона ночи. Зоя оглянулась, разом всех увидела и присела около головы Стива. Медленно протянула к нему руку, застыла, видимо, не решаясь сразу сделать то, что задумала. Я услышал злой шепот Зои, она распаляла себя, разговаривая со Стивом. Говорила нараспев, словно сказку читала, сначала медленно, потом все быстрее и все злее. Я даже подумал, что у девушки не все в порядке с головой, пока не догадался, что она собиралась сделать.