– Это она прирастает..........– голос Велеса звучал как будто из под воды, и я его не слышала уже. А я проваливалась в пустоту и темноту, та настоящая я, опутываемая гибкими ветвями ивы, прячущими меня настоящую в свои зелёные листья, как в кокон.

А за тысячи киллометров от Великого дуба, в лазарете военной части, лежавший под капельницей солдат, внезапно очнулся, и стал рваться к телефону. Медицинскому персоналу, на силу удалось его успокоить, и вкалоть лошадиную дозу успокоительного и снатворное. А уже к вечеру, когда он очнулся, вокруг столпился весь медецинский персонал, даже медицинские сёстры.

– Лютов Михаил Олеговичь, 19 лет, рост, вес не интересно. Умирая от острой пневмании и невозможности вывести макроту и кровь из лёгких, выжил, так ещё и оказался совершенно здоров!!! – констатировал врачь, закрывая его папку, и обращаясь к парню. – Ты Миша медицинское чудо. То, чего не может быть.

–Я не чудо. И мне нужно позвонить, при том срочно.

– А как ты обьяснишь вот это? Твои анализы в порядке, хотя вчера ты умирал. – врачь потряс перед Мишиным лицом папкой. – Я врачь с двадцатилетним стажем, работаю здесь уже очень давно, и ты первый на моей памяти, кто выжил после такого!

– А что изменит моё обьяснение? Вы же все меня психом признаете. Да в палату с мягкими стенами запрёте. – огрызнулся Миша.

– Ну, а ты попробуй! Я жду!

– Оставьте парня в покое. И выйдете все вон, мне нужно с ним поговорить, раз он оклимался.

– Но товарищь генерал............... – начал было врачь.

– Я сказал все вон. – рявкнул генерал, и дождавшись когда все уйдут, присев на край кровати, спросил. – Ты когда нибудь слышал имя Зоя Синица?

– Тётя Зоя? Это наша соседка. Её так отец называл, при мне. А вы откуда знаете?

– Знаю Миша, знаю. Ведь я тоже там жил когда то. Знаю что она ведьма, ну или была ей. Знаю что ты перевёртыш, и выжил ты не просто так. Тебе ведь помогли. Только кто, не знаю.

– София. Это внучка тёти Зои.

– Значит вот кто теперь силой владеет. – генерал задумался. – Знаешь, я ведь однажды обидел Зою, и очень сильно. Мне вовек не отмыться от этого позора. Если перед ней не смогу искупить вину, то хоть её внучке помогу.

– Но как?

– Я могу кое что сделать. Отпустить тебя пораньше. Не прямо сейчас, но думаю к концу весны так точно. – генерал смотрел на Мишу с какой то отеческой любовью. – Там ведь что то случилось?!

– Да, я правда так и не понял, но что то произошло. – у Мишы на глазах выступили слёзы. – Софи, моя Софи, она была в каком то тёмном и страном месте, где кроми неё и ивовых ветвей, ничего нет.

– Ну не надо так убиваться. Я уверен всё будет хорошо, хотя и понимаю что это слабое утишение для тебя. Переживать за того, кто тебе дорог это нормально, так же нормально из за этого расстраиваться.

– Спасибо. – еле пролепетал Миша.

– Это всё, что я могу сделать. Об одном прошу, не вздумай больше никуда вляпаться. Она ведь тебя ждёт. – генерал улыбался. – А то я не знаю, сколько писем тебе сюда пришло то.

– Софи. – Миша тоже улыбался.

И дни потекли своим чередом. Лишь для Миши они тянулись непомерно долго, как густой мёд. Он начал себя гонять везде где только можно, на плацу, в тренажёрном зале, браться за самую тяжолую и грязную работу, шёл во все наряды. Лишь бы, когда его голова касалась подушки, заснуть. Лишь бы не думать о том, что там, дома случилось что то.

Да и в самой части, к нему стали относиться по другому. Миша знал, что это генерал постарался, за свою спасённую из воды жизнь пытаеться расплатиться. Но самому Мише было всё равно до этого. Ему лишь хотелось, что бы генерал исполнил своё обещание. Его даже стригли теперь по другому. Если всех стригли под ноль, то Мише выстригали лишь затылок и вески, оставляя макушку обрастать по мере своей наглости. Другим солдатам это не нравилось конечно, но что они могли сделать, ведь приказ исходил от начальника воинской части, да и сам Миша, выглядел не лучше, как побитая собака, хотя сапоги начишал до блеска, да и от работы не отказывался никогда, и всегда был готов поменяться нарядами.

На исходе мая, генерал как и обещал отпустил Мишу домой. Сам, лично отвёз на вокзал, и усадил в поезд. И в каждом стуке колёс поезда, на котором Миша ехал домой, ему слышался её шопот. Как же сейчас хотелось её увидеть, заглянуть в глаза, обнять, и понять, что всё хорошо, что это был лишь дурной сон. Но Миша ехал домой не зная, что по его родным местам, по всему "ближайшему" подмосковью, и окраинам Москвы, ходят страшные байки.

Байки про медведицу, которая появляеться из неоткуда, и исчезает в никуда. Никто её не мог поймать, ни полиция, ни мчсники, не специально нанятые охотники. Но ещё большый ужас возник у людей, когда прошёл слух о странных следах этой неуловимой медведицы. По слухам они могли начаться как медвежьи, а закончиться человеческими босыми ступнями, и наоборот. Но что ещё больше вызывало ужас, так это то что они могли начать идти из глухой стены, а оборваться в чистом поле, или где нибудь, в середине дороги. Но всех поражало то, что с появлением медведицы, снизилось количество преступлений.

Никто не мог понять в чём дело. Правда, подключённые крименалисть внесли чуть больше ясности, но и той информации оказалось маловато. По их словам, следы человеческих ног пренадлежали девушке, в возрасте от 16 до 19 лет. Но по этим критериям можно пересажить треть населения страны. Волхвы же шептались, что это Велесова служанка шалит. Мол, договор у неё с богов медведем, а уж что там да как, сам леший ноги попереламает.

Дальнобойщики и вовсе, стали считать её своим ангелом – хранителем. Так как она не раз их выручала, когда они засыпали за рулём, или ещё какая беда случалась, или могла случиться. Они клялись и божились, что эта медведица с лёгкой руки, и бровью не поведя, останавливала многотонные, до отказа гружёные фуры. Вставая на задние лапы, и рыча на них, как буд то ругаясь или упрекая, а в голове слышали грусный, девичий голос. И все без исключения утверждали, что глаза у неё не чёрные, как у всех нормальных медведей, а зелёные, как человека. А на груди у неё, как будто подвеска, в виде ивового листа. Да только не подвеска то, а мех просто, другова цвета.

Но Мише было всё равно на эти слухи. Он шёл по родным с детсва улочкам, и мечтал лишь об одном, увидеь Софи. А дальше, гори оно всё огнём. Но сначало домой, оставить вещи, да с отцом поговорить.

– Я вернулся. – Миша кинул сумку на широкий подоконник. – Отец? Ты дома?

– Миша? Сынок.

– Да! – усаживаясь, хмыкнул парень. – Пап, что тут случилось у вас? София, тётя Зоя?

– Что случилось? Беда случилась. – и Олег рассказал сыну всё, что знал.

– Как тётя Зоя?

– А как ты думаешь? Софи ведь последняя из своего рода то. Беда то какая. – Олег смотрел на сына как то обречённо. – Миш, сходил бы ты к Зойке. У вас ведь одно горе на двоих.

– Не могу я. Стыдно мне перед тётей Зоей. – у Мишы дрожали не только руки, но и голос.

– А чего стыдно то? Потому что Софи её любишь? Потому что она тебя любит? Потому что нечаянно заболел? Или потому что она сама так решила? – отец как то странно на него смотрел. – Иди к ней и не дури.

– У них раньше такой сад был красивый. Яблоку негде было упасть, всё в цветах. А теперь какие то жалкие, унылые кляксы.

– А ты как хотел. Садом ведь Софи занималась. Зоя бедная, от горя вся аж почернела.

И Миша рванул, через участок, перепрыгивая забор. Каждый шаг по её участку, давался ему с трудом, наливая ноги свинцом. Остановился лишь у резной двери.

Он хотел постучать, даже руку занёс. Но не смог, рука сама бесшумно опустилась на резную поверхтность. Миша помнил как лет пять назад, его отец возился с ней. Помнил, как помогал ему утанавливать её, помнил как тётя Зоя и Софи радовались. Миша прислонился лбом к двери. К двери, за которой, он – Миша уходя в армию оставлял тёмно – русое счастье. Уходя, оставлял бездонные омут зелёных глаз.