***

Выдохнув, быстро пошла подальше от селения. Остановилась, чтобы осмотреть животное, прислушиваясь к звукам. А то мало ли. Осторожно положила его на землю и развернула тряпку. Кровь уже запеклась на ранах. Нужно осмотреть раны. Животное ослабло от кровопотери и стресса.

– Хилый ты какой-то.

Вот так и буду пока что называть его. А то один без имени, теперь и второй безымянный. Не дело это. Я аккуратно полила воду на раны, очистив от грязи. Вроде ничего смертельного, а там посмотрим. А ты кто, интересно? Опять мальчик. В смысле особь мужского пола. И уже не маленький. Оклемается чуток и пусть себе идет своей дорогой. Не собирать же возле себя страждущих и голодных. У самой будущее какое-то неопределенное.

Нужно идти. Иди туда, не знаю куда- так у меня получается. У животного от стресса и ранений не было сил, чтобы передвигаться, придется и этого тащить, блин. Не бросишь ведь. Шла и бухтела шепотом:

«Спасительница, Мать Тереза. Следующего кого спасешь? Слона какого-нибудь раненого? И попрёшь на горбу, только на четвереньках. И вообще я устала. На море ей захотелось. И как море, теплое? Не обгорела еще? А что так?» – ехидничала я.

Настроение у меня неважнецкое, вот что. Нужно настраивать себя на позитив. Значит так. Руки-ноги целые. Ничего не болит. Питомцев приобрела. Могла бы мимо пройти и они погибли бы. Так? Так. Значит я молодец? Большой молодец!

Осмотрелась вокруг. Красота. Неведомые птички поют, бабочки летают, большие и красииивые. Они садились на голову и одежду, складывая крылья. «Ещё и вас тащить, что ли?» – усмехнулась я.

Одна подлетела к лицу, замерла на уровне глаз, размахивая своими большими крылышками, как веером, нагнетая легкий ветерок. Я следила за ней глазами. Она помелькала передо мной, а потом уселась на нос. Мои глаза собрались в кучку, рассматривая необычный рисунок. Представила себя со стороны и улыбнулась.

Вечерело. Пора устраиваться на ночлег. Может вон в высокой траве? Вытоптала себе лежанку, приминая траву. Достала малыша и положила его рядом. Ого, мелкий то подрос чуток. Шерсть покрывало уже больше половины его голого тела.

– Вот и хорошо, вырастишь большим как твоя мама и меня покатаешь. Покатаешь ведь? Не все ж мне тебя таскать – говорила я, укладываясь. Спасенное животное положила с другого бока. Он приоткрыл глаза, оценивая обстановку, облегченно вздохнул и опять закрыл глаза.

***

Проснулась резко от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Я стала оглядываться, вглядываясь в темноту. И замерла от ужаса. Два красных глаза, светящихся в темноте, которые не мигая уставились на меня. Я в ужасе застыла, что делать? Отбиться нечем. Осторожно протянула руку к сумке, в надежде найти хоть что-нибудь потяжелее.

В это время проснулось мое раненое животное. Он встал на свои короткие лапы, вздыбил шерсть на загривке и громко завыл, смотря прямо в светящиеся глаза. Я в ужасе смотрела на него – его глаза тоже светились!

Ё-моё! И кого теперь бояться сильнее?

Вдалеке раздался короткий рык и, невидимый зверь ушел, а я продолжала всматриваться в темноту, потихоньку приходя в себя. Это что же, Хилый прогнал врага?

Я осторожно легла, обдумывая ситуацию. Животное в это время крутилось на месте, выискивая местечко поудобнее, затем пролез ко мне под бок, посмотрел на меня. Свет в его глазах начал гаснуть, приобретая обычный цвет. Он как ни в чем не бывало лизнул мою руку, свернулся и уснул.

Офигеть! Глаза светятся. Надо было спросить в селении, что за зверь то такой. А то пру на себе всякую гадость, без роду и племени. Зато смелый. Защитил, значит. Вот и молодец. Значит всё не зря. Не спасла бы, сейчас бы погибла, возможно. Значит, всё что я делаю- правильно! И вообще- все не так, как нам кажется. И уснула.

Проснулись, когда солнце было в самом зените.

– Ну, мы и поспать, братцы. Так мы никогда до места не дойдем». Достала из сумки узелок с едой. Хлеб, кусок сыра, зелень и вяленое мясо. Животным досталось мясо и сыр, мне все остальное. Пора идти. —Хилый, сам сможешь идти? Он мотнул головой. Понимает, что ли? Внимательно смотрела на него. Я шла потихоньку по тропе, Хилый бежал рядом.

– Ну не можешь ведь ты всю дорогу на мне ехать. Взрослый ведь, не маленький. Раны не смертельные и уже заживают, причем прямо на глазах заживают. Так что больным не прикидывайся. – И, спасибо, что спас нас сегодня ночью. Испугалась- жуть. Как увидела глазищи, так и онемела от ужаса. Это наверно кто-то из твоего вида был, да? Вот знала бы, взяла с собой нож большой, пистолет купила или у Ромки меч отобрала. Ага. Еще и пулемет бы с собой захватила в поезд.

Представила себе эту картину и засмеялась. Прусь, значит в поезд перемотанная патронами, на плече пулемет. Рэмбо, блин. А то из оружия у меня только пилка для ногтей. Ага, ловить врагов и подпиливать им когти. Веселуха.

Скоро опять вечер. Такими темпами я до старости буду здесь бродить. Значит так, завтра рано утром подъем. Зарядка. Завтрака не будет. И ищем это поселение со старостой. А то хожу тут одна, сама с собой разговариваю. Сама с собой это еще ничего. Чего с умным человеком не поговорить? А вот с животными- это уже диагноз наверно, да?

Хилый бежал рядом, как будто прислушиваясь к моей речи. Вдруг я почувствовала запах дымка. Вдохнула еле доносящийся до меня запах горьковатого дымка. Такой приятный и знакомый с детства запах. В голове пронеслась картинка: шашлык, картошечка, запеченная в углях, дымящаяся и горяченькая. Перебрасываешь её из ладошки в ладошку, дуешь и осторожно откусываешь обжигающую мякоть. В животе заурчало.

Дым. Значит рядом люди, ну или кто они там. Я пошла на запах. Послышались крики. Чего это у них так шумно? Пора спать укладываться, а они галдят. Может, праздник какой?

Дым усилился и крики тоже. Мне становилось неспокойно. Дошла до зелёной ограды. Невысокие зеленые кустарники с толстыми стволами и крупными листьями, образовывали плотную живую стену без просвета, высотой примерно два метра. За оградой поднимался черный дым пожара, крики людей и звук лязгающего железа. И чьи- то грубые гортанные выкрики. Пригнувшись, я побежала вдоль зелёной ограды, пытаясь найти хоть какой-то просвет. И заметила в одном месте, между стволами кустов, небольшое отверстие.

Пригнулась, заглянула туда, и…

***

То, что я увидела, заставила замереть меня от ужаса. Всё в поле моего зрения горело. Люди метались в ужасе. Здоровенные мужики с голыми и грязными от грязи и копоти торсами, резкими обрывистыми движениями мечей убивали людей. Длинные грязные волосы колыхались за спинами от резких взмахов мечами. Я всмотрелась в лица: угрюмые лица с нахмуренными мохнатыми бровями, с крупной мощной выдвинутой вперед челюстью, а гнилые зубы с удлинёнными клыками.

Детей и женщин сгоняли в одну кучу и связывали как скот веревками. Мужчин нещадно убивали на глазах детей и жён. От криков и воя живых, стонов раненых застывала в жилах кровь. Я зажала ладонями рот, чтобы не вскрикнуть.

Рядом со мной прошли два захватчика, ведя за собой домашнее животное. Один довольно улыбался своей щербатой улыбкой. Доволен, значит, гад своей добычей. Ветер донёс до меня вонь их немытых тел. Фу, ну и вонища. Прям, козлячий запах.

Над головой уже сгущалась тьма. Я сидела, боясь пошевелиться. Пожар постепенно успокаивался. Пленных начали выводить. Женщины судорожно сжимали своих уцелевших детей, а те прятали свои заплаканные лица. В воздухе стоял запах гари и свежей крови. На земле лежал раненый мужчина, держась за живот. Кровь вытекала из его тела пульсирующими толчками в такс его еще бьющегося сердца, встречалась с горелой землей и запекалась. В воздухе пахло палёным мясом.

Меня стало подташнивать.

Последние захватчики обходили территорию, в надежде найти и утащить с собой последнюю добычу. Они переворачивали телеги, заглядывали в уцелевшие сараи и добивали раненых. Нужно выбираться отсюда, причем немедленно. И бежать, бежать. Я уже было собралась отползать назад, когда заметила слева какое-то движение. Я присмотрелась. Показалось, наверное, и уже начала осторожно пятиться назад, когда услышала всхлип. Застыла на месте, чуть подалась вперед и посмотрела по сторонам. Невдалеке слева, под самой изгородью лежала старая скомканная рогожа. Вдруг его кончик приподнялся и оттуда выглянула детская мордашка. Внимательные детские глаза осматривали пространство вокруг. Глаза не видели, что сзади идут «проверяющие». «Сейчас найдут» – мысли бились в голове. Нужно что-то делать!