А у меня была возможность оглядеться. Двухэтажный крепкий основательный дом из белого камня. Резные деревянные ставни закрывали оконные проемы.

Я попросила поселить нас всех в одну комнату, чтобы не беспокоить хозяев, да и мне так спокойнее. Животные будут тоже со мной, чтоб местных не пугать. Нам выделили комнату на первом этаже. Большая кровать, вполне уместившая бы троих взрослых людей. Господи. Неужели посплю по-человечески?

– Пошли на улицу. Там поговорим.

Мы вышли на улицу. Сели на импровизированные скамейки из распиленных пополам бревен. Бревна выложены квадратом, а посередине большая площадь для костра.

– Ну, рассказывай, откуда будешь?

Я вздохнула, потерла лоб.

– Сама не верю в то, что сейчас скажу. Ехала на поезде в отпуск и не понимаю, как здесь оказалась – развела я руками.

– Откуда?

– Так Россия, город Неверск! – с осторожностью ответила я. Конечно, с осторожностью, а то примут за умалишенную.

Он подался вперед, рассматривая моё лицо.

– Вон как, землячка значит.

Я замолчала, переваривая информацию.

– Землячка – это с планеты земля или…

Он кивнул головой:

– Я тоже оттуда.

Я смотрела на него, широко открыв глаза, в голове проносилось куча вопросов.

– Я из Забеловска.

У меня открылся рот от удивления. Это же 300 км от моего города. Я судорожно сглотнула:

– Но как такое возможно?

Он пожал плечами

– Для начала давай познакомимся, землячка – и хлопнул меня по плечу.

– Я, значит, Игнат Петрович Залесский. Здесь зовут Гринат. Жена моя Люсетта – и шепотом – Люська, значит, по-нашему— широко улыбнулся он – Ругалась сначала, когда я её так называю, а потом привыкла»

– А я Маргарита Ивановна Майская.

– Годков тебе сколько?

– Тридцать четыре мне, Игнат Петрович.

На улице окончательно стемнело. К нам начали подтягиваться люди, занялись разведением костра.

– Игнат Петрович, можно нам с детьми одежду организовать?

Он кивнул головой:

– Сделаем сейчас – он потрогал ткань моего костюма. – Люська – крикнул он – Найди чего одеть девке. Землячка это моя, не обижать.

– Сам ты, Люська! – Люсетта вышла из дома, вытирая руки о передник – Её обидишь, пожалуй. С такой охраной пришла – с теплотой в голосе сказала она – Пойдем, милая, подберём что-нибудь.

– Где дети?

– Так спят уже, помылись, наелись и уснули, обнявшись – Бедные детки, вот уже горе – говорила она, копаясь в шкафу – Ну ничего, отряд столичный вызван. Разберутся, поди с Дикими.

Вытащив длинное платье и тонкую сорочку, протянула мне:

– От дочки осталось, должно подойти. Иди, сполоснись, переоденься и выходи. Гринат мой без разговоров тебя не отпустит.

В небольшой комнате стояла деревянная лохань, наполненная водой, от которой шёл пар. С наслаждением окунувшись в воду, откинула голову на край лохани и закрыла глаза. Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья.

Игнат Петрович Залесский. Где я слышала эту фамилию? Наверно у кого–то из знакомых такая. Чего удивляться? В России целые города однофамильцев. И взялась мыться.

Вместо мочалки пучок высушенной травы с широкими листьями. Ух ты, шкуру так дерёт, что и мочалки не нужно. Быстро помылась, надела платье. Это я так похудела? Ну да, на подножном корме хочешь- не хочешь, осунешься. Слегка обсушила волосы тканью, оставив их досыхать на свежем воздухе, и вышла на улицу.

Там, на костре уже готовили еду, крупные куски мяса были насажены на вертела. Я сглотнула. Одуряющий запах готовящегося мяса с травами, разбудил желудок, он ответил голодным урчанием. Мои животные сидели неподалёку от костра и неотрывным взглядом смотрели на готовящееся мясо. Я подошла к ним и потрепала по голове.

– Игнат Петрович, мне сказали, что это левир. Верно?

Он мотнул головой.

– А это тогда кто? – указав на Хилого.

– Кабар. Тоже опасное животное, хочу тебе сказать. Где взяла?

– Это длинная история. Давай по порядку. Очнулась, значит, на поляне. Ничего понять не могу. Я же думала я дома. Жук поклонился, значит, ну думаю совсем крыша поехала.

Игнат смеялся, кивая головой:

– Это харид. Я тоже вначале так подумал. Всё, думаю, допился.

– Ага. Потом значит, лес странный. Деревья гладкие, но, когда он птичку схомячил, у меня волосы дыбом встали.

– Это лес последнего пути.

Я приподняла брови.

– Здесь же не так, как у нас дома. Мы, люди, считаем себя хозяевами земли. Нещадно вырубали леса и убивали ради забавы животных. Сколько живности извели, а? Целые виды уничтожили, так?

Я кивнула головой.

– А как спохватились, было уже поздно. Книгу Красную придумали, стали восстанавливать. Только некоторых и не восстановишь уже. Дети только на картинках и видали. А как восстанавливать-то? Леса вон веками стоят. Сажают и рубят, сажают и рубят – он сгоряча махнул рукой – Здесь в Ваарии, мы гости. Если живность охотишь, то только на еду. Раз возьмёшь больше, другой – накажут, ни одно животное не позволят взять. С уважением нужно к природе. Она появилась раньше нас.

– Кто не позволит?

– Хранительница. Кто же ещё?

– А это кто?

Он махнул рукой:

– Это отдельный разговор. За один вечер не наговоримся. И места, значит, тут разные есть. Лес Последнего пути исполняет функцию утилизатора, уборщика. Падаль там если или человек в лесу погибнет. А дикие животные все знают и умирать туда уходят.

Я внимательно слушала Игната Петровича.

– Есть лес, в котором можно брать дрова, деревья на строительство, ягоду собирать. Здесь и селения построены возле таких лесов. Опять же с разрешения духов леса.

– Духов? – я хлопала глазами, не веря в сказанное.

– Ага – кивнул он головой.

– Я пока разобрался, что к чему, сам чуть умом не тронулся.

– А есть Лес Хранительницы. Ваарцы туда не ходят и для чего он, мы не знаем. Были пару смельчаков, говорят, но они не вернулись. Туда даже звери не заходят.

К костру постепенно подтянулся местный народ, рассаживались, где есть места, прислушиваясь к разговору. Люсетта села рядом с Игнатом, он приобнял её за плечо, и та примостилась у него под мышкой.

Мясо снимали с вертелов, нарезали крупными кусками, разложили в деревянные подносы. На большую лепешку клали ароматный сочный кусок дымящегося мяса и раздавали.

Я с наслаждением погрузила зубы в сочное мясо и откусила вместе с хрустящей лепешкой. Жевала, закрыв глаза. Вкуснотища.

Животным бросили крупные мослы. Хилый оттянул крупную кость в сторонку, уселся поудобнее, открыл пасть и с хрустом откусил большой кусок. Я так и замерла с открытым ртом.

Игнат обернулся на меня:

– Этот как у тебя оказался?

– Сначала левир оказался. Сутки в одном месте ходила, как-будто кто кругами водил. Разревелась, слышу, кто-то подвывает мне. Попёрлась в лес, а там две туши огроменные. Одна уже сдохла, вторая еще живая оказалась. А под пузом у неё этот. Маленький, пищит, подвывает, лысый совсем. Я же ветеринар по профессии, не смогла пройти мимо. Как дура подошла к ней, говорю так и так мол, погибнет твой маленький без тебя, давай возьму и попробую спасти. Она меня лизнула и умерла.

– А откуда ты знала, что объяснить ей всё нужно? – Игнат прищурился.

– Ничего я не знала. Дома всегда же с животными разговаривала. Это некоторые люди считают, что животные глупые. Все они понимают и чувствуют.

–Ага. Стало быть, повезло тебе, что она тебе дитё своё отдала. Если бы не одобрила, он бы вырос и уничтожил тебя.

Я в испуге замерла.

– Как же так-то? Я его на себе столько несла, а он бы убил?

Игнат кивнул:

– Нет ни одного случая, чтоб левиры с людьми жили. Не слышал.

Окружающие покачали головами.

– Легенды гласят, что Хранительница создала левиров как домашнего питомца для своего рода. И как охрану. Потому они к ваарцам в руки не даются.

– А кабар как попал?

– Хилый? Это когда мы с Мелким остановились в селении переночевать. В угол его загнали раненого, убить хотели.