План удался, и ровно в шесть девушка, не без восхищения миновав первый этаж, который ей напоминал джунгли из-за обилия зелени, поднималась по ступенькам на мансарду. Ее встретило просторное светлое помещение с низким столом и мягкими напольными подушками, которые выглядели на редкость удобно. Все это – рядом с панорамными окнами, из которых можно было наблюдать за мелким снегом, покрывающим улицу алмазной пылью, и за фонарщиком, который, отдавая дань традициям, каждый вечер зажигал керосиновые лампы.
– Я тебя ждала, – улыбнулась Рыжая, показывая на стол, полный угощений.
Нарезанные персики и клубника, которые казались редкостью в это время года, сыры, виноград, лепешки с томатом и чесноком. Две глиняные тарелки по разные стороны стола ожидали главного блюда, а во главе стоял кувшин, отдающий запахом корицы с бадьяном.
– Как ты узнала, что я приду сегодня? И что я вообще приду?
Рыжая пожала плечами, будто ответ был настолько очевидным, что озвучивать его вслух было бы кощунством. Да и у нее были дела поважнее – она уже доставала из духовки ароматное блюдо, похожее на квадратный пирог с золотистой корочкой.
– Это ачма, грузинское блюдо, – девушка отрезала гостье такой большой кусок, что с ним не справился бы и самый тучный мужчина. Увидев ее замешательство, продолжила: – Ты не обязана доедать. Пусть это будет своего рода практикой.
– И ты выбросишь остатки? Тебе совсем не жаль своих стараний?
– Я кормлю бездомных собак и кошек, думаю, им это угощение придется по вкусу. Так что ешь ровно столько, сколько захочешь.
– А если мне некого кормить, куда девать остатки еды? – Анна пыталась переложить логику хозяйки на себя.
– Если не получается отдать кому-то, ты в любом случае ее выбросишь. Вопрос только в том куда – или в мусорный бак, или в себя… Доедать пищу без желания – это насилие над своим телом. И чем тогда тело отличается от контейнеров, которые заполнены доверху непонятно чем?
И правда, ничем. Анна мысленно кивнула и пообещала не лишать себя удовольствия поделиться этой мыслью с дядей и тетей, которые, привычно заполучив в свои сети гостей, следили, чтобы те не оставляли ни крошки на тарелке.
Пока гостья представляла реакцию родственников, которая, как она была уверена, будет выражаться в возмущенной пене изо рта, Рыжая приготовила еще одно блюдо в небольшой глубокой миске. Украсив его голубикой, она поместила ужин на специальную подставку для Одри и пригласила Анну за стол, а сама устроилась по-турецки на мягкой круглой подушке.
– Перед едой я представляю, сколько труда вложено в пищу. И не только моего, – засмеялась хозяйка. – Кто-то выращивал пшеницу, фрукты, привез их сюда, продал. Все на этом столе проделало большой путь, прежде чем попасть к нам. Разве не волшебство?.. После этого осознания и в голову и не придет поглощать еду перед телевизором или телефоном. Хочется прочувствовать каждый кусочек.
Гостья промолчала, внутри не согласившись и едва сдерживая порыв наброситься на еду после двадцати часов голода. Она наблюдала за своей компаньонкой, у которой и в мыслях не было спешить. Рыжая плавными движениями заполняла тарелку – пара виноградин, несколько кусочков сыра, горстка орехов. Казалось, она намеревалась превратить еду в произведение искусства, тщательно отмеряя, сколько сможет съесть и какие вкусы будут изящнее всего сочетаться друг с другом.
Анна наложила к основному блюду запрещенные лепешки и жареный сыр. Фрукты и ягоды ее не интересовали, их она и так может есть почти в любой момент, невзирая на диету. Немного осмелев от отступающего чувства голода, девушка озвучила вопрос, который волновал ее уже сутки:
– Ты сидишь на какой-то особой диете? У тебя такая фигурка. Я месяц сижу без сладкого и все равно вряд ли когда-нибудь приближусь к твоей форме.
– Не сижу. И ни разу не сидела. Не люблю запреты. Да и какой смысл отказываться от чего-то на месяц, а потом возвращаться к старому режиму? – девушка отпила глинтвейн: – Вряд ли это даст желаемый результат. Всегда была уверена, что если сидеть на диете, то на долгий срок, а это точно не для меня. Слишком люблю еду, – пояснила она, уплетая сырный пирог.
– Значит, ты точно ведьма, – неестественно громко засмеялась Анна, совсем не в глубине души завидуя девушке.
– А ты давно хгм… во всем этом?
– М-м-м… Год назад я поступила и начала жить с Викой, она мне рассказала о вреде подсолнечного масла, майонеза, всяких таких штук. Наверно, год.
– А до этого тебя все устраивало, значит?
– Да, думаю, да. Но до этого я и не толстела.
– Интересно, что началось первым, твои диеты или набор веса? – задала Рыжая вопрос в никуда, не требуя ответа.
Анна нахмурилась. Хотела бы она сказать, что полнота предшествовала ее ограничениям в еде, но теперь она не была уверена. Девушка не уловила момент, когда всё началось. Она помнила только, что в одно прекрасное утро ее любимые джинсы перестали застегиваться, а на бедрах ткань стала стираться из-за того, что вещь уже не подходила по размеру. В это утро ей пришлось надеть свободную юбку, а вечером приготовить еще больше еды на пару.
На тот момент они с Викой уже месяц сидели на правильном питании, но через день устраивали читмилы, в которые можно было есть что угодно. Еда поделилась на полезную и вредную. От первой воротило, вторая девушке часто приходила во снах.
– Думаю, самая большая ошибка – делить еду на полезную и вредную, – словно прочитав мысли, заговорила Рыжая. – Диетическое мышление похоже на детскую уловку «Не думай о слоне». После этого указания ты не сможешь быстро переключиться на что-то другое. И с едой то же самое. Стоит запретить себе что-то, вряд ли получится наслаждаться остальной пищей в полной мере. Хотя это нужно спросить у тебя, у тебя в этом больше опыта.
– Да, наверно, я согласна, – чуть подумав, ответила Анна, – посмотри хотя бы на мою тарелку. Здесь только запретная еда, я беру ее только потому, что сейчас можно. До диет я чаще ела фрукты, я их любила. Сейчас могу неделями забывать о яблоках, без которых раньше не могла жить. А даже когда ем их, не получаю удовлетворения, потому что все мысли о шоколадках и пончиках.
– Это звучит очень грустно. И… неэффективно. Уверена, если не контролировать тело и прислушиваться к тому, чего оно хочет, ты будешь потреблять меньше калорий и в конце концов похудеешь.
– Если я буду есть, что хочет тело, я через месяц не пролезу в эту дверь, – фыркнула девушка.
– Возможно, вначале, – осторожно начала Рыжая, – ты и правда немного поправишься. И то потому, что мучила себя диетами и организму нужно будет убедиться, что ему можно все. Как только он это поймет и пройдет своеобразный подростковый бунт, ты научишься слушать себя. И снова захочешь есть яблоки. Сможешь наслаждаться ими.
– Да, в этом что-то есть, – согласилась Анна, в ужасе представляя, как ее выносят из-за стола, потому что она перестала себя ограничивать, и ноги уже не могут удерживать ее трехзначный вес.
– Вера в себя тут играет ключевую роль. Если бы ребенок не верил в то, что он может ходить, он бы не пошел. Он не оценивает себя и вероятность успеха, просто делает. И поэтому у него все получается. Если кто-то не знает о том, что желаемое невозможно, невозможное для него превращается в возможное. Верь, что ты можешь всё. В том числе слушать свое тело.
– Не понимаю, как это – слушать?
– Закрой глаза. Прямо сейчас, да, – Рыжая посмотрела на девушку так, что невозможно было не выполнить указание, – попробуй дышать животом, это успокаивает. Сделай глубокий вдох и выдох и представь что-нибудь из еды. Обрати внимание, как откликается твое тело, требует ли оно эту пищу по привычке? Или действительно желает? Не забывай глубоко дышать. Чувствуешь что-нибудь?
– Да… Прости, но, кажется, я не хочу есть твой аппетитный пирог, – виноватым голосом проговорила Анна, радуясь, что глаза пока можно не открывать.
– Это же прекрасно! Значит, ты еще чувствуешь тело! А пирог можешь поесть позже, я же тебя не выгоняю. Или возьмешь с собой. Подумай, чего тебе хочется сейчас? Если не получится сразу, можешь перебрать варианты, представляя вкус и консистенцию пищи.
