– И что государь?
– А что государь? Согласился, говорит, если б задумали показуху учинять, то можно под видом добровольцев отправить и кавалергардов и преображенцев. Но поскольку в Корпус записались люди, искренне желающие послужить интересам Отечества в краях дальних, несправедливо в последний момент производить перетасовки. Правда, просил его величество подтянуть боевую подготовку и хоть немного по плацу вас погонять, ведь маршировкой совсем не занимались, а придётся в Ричмонде почётные караулы выставлять. Ну да ладно, решим сей вопрос, решим. Помнится, когда Владивосток с его величеством, в те времена великим князем закладывали, про плац и парады вообще не думали – баньку бы поскорее срубить да казарму успеть до больших морозов. Так, поговорили и за работу – вон, похоже, из флотского арсенала револьверы везут, пойду принимать…
Пока личный состав третьего батальона Добровольческого корпуса под присмотром взводных с развесёлым мат-перематом забивал трюмы «Выборга», подполковник Михеев двинулся, сильнее обычного опираясь на трость, к соседнему причалу, где готовился в отправке в КША первый батальон Корпуса. Капитан Маслов, завидев коллегу поспешил сократить путь товарищу и забыв о солидности пробежал с полсотни шагов, затем картинно перешёл на строевой и изящно откозырял, приветствуя старшего по званию.
– Брось Пётр Тихонович, не на Марсовом поле. К тебе государь заезжал?
– Так точно, Василий Васильевич, уделил время, уважил.
– И что думаешь? Наверняка с тобой Константин Николаевич о том же говорил, я не касаюсь задач батальонам.
– Непросто придётся, Василий Васильевич. И тебе в Виргинии, и нам в Техасе и Калифорнии. Если уже сейчас, по прошествии всего пары месяцев с начала военных действий у Конфедерации страшнейший недостаток вооружения, то что случится через полгода?
– Да уж. Когда его величество приказал принять в догруз не только револьверы и шашки, но и тысячу «константиновок» с боеприпасом, сразу почуял – неладно дело. Мы же как рассчитывали: прибудем в Норфолк, там со складов Российско-Американской Компании и получим винтовки. Ан нет, не осталось ничего – всё выгребли конфедераты. Интересная штука выходит, – везём людей умирать за их интересы, да ещё оружие и патроны за наш счёт.
– Погоди, провизию закупать будем, попомни мои слова. Нам в Калифорнии полегче придётся, а твоим орлам в Виргинии ушами не хлопать – иначе объедят союзники.
– Даже так?
– А вот увидишь, Василий Васильевич. Южане лучшие земли отдают под хлопок, все силы на «белое золото» бросают. Вроде со стороны большое поместье, а зерна да овощей да мяса производят только чтоб самим прокормиться. На Юге считается неудачником тот, кто выращивает продовольствие на продажу. Дескать, аристократы продают благородный хлопок, а фермерская нищета – зерно и мясо. Может, я излишне грубо говорю, но суть именно такова, уж поверь, Василий Васильевич. Не зря всё что везли на пароходах через океан в Кронштадт, выращивалось фермерскими хозяйствами. А теперь Правительство Конфедерации вывоз продовольствия запретило. Посчитали в Ричмонде аппетиты армии, посчитали и ужаснулись.
– Выкрутятся, уменьшат посевы хлопка…
– Ага, а на что закупать станут оружие и корабли? Англичане в долг торговать не будут. Югу нужен хлопок, значит урежут солдатскую пайку. А «Русский легион» предложат обеспечивать России. Так будет, господин подполковник, я американцев изучил, когда полгода в плену провёл в Новом Орлеане, а потом в Атланте.
– Тяжело пришлось?
– В плену то? Да нет, обращались прекрасно. Я ж офицер, схвачен в беспамятном состоянии, глаз вытек опять же, раненый герой в плену на чужбине. Да ещё приврал от скуки, что отпрыск побочной ветви знатного рода графов Масловых, так едва не женили.
– Да ну!
– Вот те крест, Василий Васильевич!
– Богатую невесту хоть сватали?
– Не приценивался, но вряд ли приданое завидное получил бы. Всё-таки Мари-Анна старшая дочка, при пяти младших сестрах и братьях. Родители поди и старались выдать девицу за знатного «русского Циклопа» чтоб остальных сестрёнок поскорее пристроить.
– И чем дело кончилось.
– Да ничем. Воздыхатель Мари-Анны, юноша бедный, но впечатлительный, решился меня извести, вызвал на дуэль.
– Ого!
– Ага. Скандалище вышел знатный, я же раненый, в плену. Не по джентльменски так поступать, не по правилам Юга. Мальчонку быстро выпнули в действующую армию, где он и погиб вскоре. А меня в Атланту отправили, но там труднее пришлось, чем в Новом Орлеане.
– Это почему такое различие?
– О, к турчаниновцам на Юге особое отношение, я ж у генерала эскадроном командовал, а Николай Гаврилович подловил кавалерийскую бригаду Джорджии и вырубил подчистую. Меня когда спрашивали про участие в битве у Каменной Пади, отвечал честно – был, рубил. Ну, южане зубами поскрипят, раскланяются – к пленному врагу какие могут быть вопросы. Я в доме доктора жил, на правах гостя. Но в то же время как бы и под домашним арестом. Вечерами ходили в тамошний клуб, – картишки, виски. Сами джентльмены, не отнять – вежливые, чопорные, а почти у каждого сын или племянник русскими убиты. Были семьи, где по три-четыре погибших враз.
– Скажи, как участник события, Пётр Тихонович, как получилось, что тогда. у Каменной Пади, Турчанинов меньшим числом выкосил лучшую кавалерийскую часть армии единых САСШ?
– Э, господин подполковник, этот вопрос, кто только не задавал. И американцев интересовало мнение врага, а когда по заключении перемирия его величество затребовал пленных в Петербург и засадил за отчёты – страшно вспомнить, сколько бумаги исписали. До мельчайших подробностей: как воевали, как в плен попали, про устройство жизни в городах, где довелось дожидаться мира и обмена, сильные и слабые стороны нашей армии и противника.
– А всё-таки, как удалась та виктория? В патронах подмоченных дело?
– Не читай американских газет. Василий Васильевич, – капитан расхохотался, – про патроны придумали, чтоб как-то оправдать разгром. Тебе скажу, не выдашь военную тайну? Когда две лавы сошлись, мы, как водится, шашки наголо, а они – с револьверами. Видно за индейцев русских кавалеристов посчитали. Помнишь же: русские белые рабы, отсталая страна и прочее? И когда столкнулись и перемешались, начался ближний бой, растерялись южане, не могли взять на мушку противника, а палить наобум – так сразу за казаком маячит брат или знакомый, промажешь и в своего попадёшь. И пока такая заминка случилась, наши не оплошали, посекли сопляков как лозу на учениях! Я троих завалил. Пять минут и нет красы и гордости штата Джорджия! А подмоченные патроны – ну как можно такое писать? Южные джентльмены на войну собирались за свой счёт. И оружие, и боеприпасы каждый самостоятельно покупал, не из одной партии те патроны были…
«Выборг» оказался надёжным, добротно «скроенным» пароходом и испытание океаном выдержал успешно. Лейтенант Сазонов, когда стали на якорь в Норфолке, доложился встречавшему караван из двух пароходов и двух военных клиперов послу Российской империи в Конфедеративных Штатах Америки гвардии генерал-майору Мезенцеву и отпросился в каюту отсыпаться.
– Помотало, поболтало? – Мезенцев кивнул на уходящего лейтенанта, – даже флотского, вижу, проняло.
– Нет, ваше превосходительство, дошли вполне хорошо, пару дней поштормило, но это и к лучшему, командир парохода убедился в прочности судна. Он на мостике считай, весь переход дневал и ночевал, переживал – первый рейс всё-таки.
– Понятно. А как разместились, удобно? Пароход новой океанской серии, скоро такие как «Выборг» повезут переселенцев в Русскую Америку, сотнями, а понадобится и тысячу за рейс доставят.
– Тесновато, но терпимо. Офицеры по четверо в каютах, рядовые по 8-12 человек. Кормили хорошо, кухня на судне оборудована просто изумительно.
– Камбуз.
– Что? Ах, да, камбуз! Больных на переходе не было, морская болезнь не в счёт. Сейчас выгрузим имущество батальона и готовы приступить к несению службы.
