Бинайраэн поступил разумно, держась позади всех, возле выхода. Вот только стоило ему попытаться нырнуть туда и сбежать, как прямо в дверях его встретил мощный хук. Судя по размеру кулака, в дело вступила Джандиира. Вернее, Медведь. Послушница со своим спутником как раз и составляли ту самую засадную команду, до поры до времени тихо сидевшую в соседней комнате-«камере» — на подстраховке.

— Так даже лучше, — прокомментировала я ситуацию, вставая с кровати, и подходя к с трудом ворочавшемуся на полу Бинайраэну. — Мне совершенно не нравится наказывать верных соратников, даже понарошку ради важной цели.

— Стоило выдать противоядие кому-то из нас, — хмыкнула Т’рисстри. — Тупому гоблину было ясно, что Имаэри так быстро появилась здесь неспроста. Не будь здесь меня, этот умник сбежал бы еще раньше.

— Так потому я и попросила привести его именно тебя, — ответила я. — Кого еще Бинайраэн боится без всяких комментариев?

— Только нахрена такую паутину было плести? Взять за шкирку и вытрясти все, что знает, раз уж выяснили про предательство.

— Он был готов сбежать, пойди дело иначе. А так сам пришел. Да еще позволил привести себя в нужное состояние. Проще будет проводить ритуал. Кстати, Имаэри, задержись еще немного.

Дроу, получивший очевидное сотрясение мозга, все же смог сфокусироваться на мне. Вот только презрительный взгляд в таком невнятном состоянии не получился. Он даже голову не смог поднять полностью.

— Сука, — только и пробормотал он. — Хитрая сука.

— За такие дела Ваэррон и изгоняет своих последователей, — прокомментировал Шайнтлайн. — Подставлять вышестоящего, не обращая внимания на ослабление Дома в целом нельзя категорически. Неужто Ллос поощряет такое?

— Да ей начхать! Победителей не судят! — дроу все-таки смог сесть, опираясь на стену.

— Не стоит быть столь наивными, — прервала я перепалку. — План был куда сложнее. Разрушить мой Замок изнутри с тем, чтобы к моменту открытия Завесы он мог быть легко уничтоженным Западными Домами или даже стать одним из них. И ты надеялся, что за такой подвиг Ллос тебя простит?

— Да! Да! За такое она простит всех нас, а Минайриль возродит дом Торафин! Или вы думали, что это все была моя идея? — дроу попытался было истерично захохотать, но получился хриплый кашель.

— Ты же отлично знаешь, что у меня имеется амулет, определяющий ложь, — покачала я головой. — Просто в отчаянии пытаешься напоследок внести раздор. Конечно, в то, что Минайриль возродит Дом Торафин ты и в самом деле веришь, но к данному заговору она не причастна. Как и Т’рисстри.

— Болван, — буркнула та. — Жаль, что вы и в самом деле не пожираете души своих жертв.

— Жрать такую тухлятину?

— И то верно.

— Поднимите его, — отдала я приказ Шайнтлайну и Т’рисстри, но тех опередил Медведь. Он просто схватил дроу за шкирку, и поднял над полом. Оглушенный Бинайраэн не смог даже трепыхаться, облегающая одежда, столь любимая дроу, в этот раз сыграла злую шутку, сковав движения. Припрятанный кинжал — наверняка отравленный — у него был, и не один, вот только при попытке их вытащить он просто-напросто выронил оружие, когда Медведь его банально встряхнул, как нашкодившего котенка.

А мне сейчас предстоял сложный и непонятный маневр — применение навыка «Поглощение Греха». Кто его знает, что за аркаду поместили в этот ментальный трюк разработчики. Импровизируя, я положила ладони на виски Бинайраэна, и активировала навык. И тут же провалилась в какую-то темноту со светящимися разноцветными переплетающимися жгутами, переходившими один в другой, менявшими цвета. В эту мешанину вливались мощные потоки какой-то светящейся субстанции, изливавшейся из клубящегося мрака. А над всей этой непонятной конструкцией недвусмысленно отсчитывал десятиминутный интервал таймер. От последнего я немедленно постаралась абстрагироваться, и не торопясь разбираться в этой мешанине цветов, жил, паутинок и клякс. Впрочем, стоило мне начать мысленно касаться потоков света, как начали всплывать подсказки в виде названий эмоций и чувств: Страх, Радость, Боль, Спокойствие, Наслаждение… Потребовалось около минуты, чтобы выяснить суть: практически все положительные эмоции и чувства в этой схеме базировались на страхе, что выражался в мощных потоках серого цвета, бивших откуда-то извне. Серость внутри клубка личности постепенно преобразовывалась во что-то иное, в положительные эмоции, яркие и приятные глазу, образовывающие в паутине небольшие и яркие полянки положительных эмоций. Словно цветы на лугу, яркие и красивые. Однако, чтобы эти полянки сияли, требовалась вполне определенная подпитка, и никак иначе. Так, чтобы испытать удовольствие Бинайраэну требовалось заставить других себя бояться. Боялся он и вышестоящих, боялся женщин — оно и понятно — боялся смерти — хоть что-то нормальное. Однако, этот страх сам собою подпитывал получаемое удовольствие от подавления низших. Дроу Ллос боялись, но воспринимали такое свое состояние, как норму бытия, и даже получали от нее извращенное удовольствие. Я попыталась было исправить эту картину, подключить к подпитке светлых эмоций иные потоки, которые тоже имелись в наличии. И потерпела неудачу! Света в душе Бинайраэна было слишком мало, чтобы его душа могла наслаждаться им. В приятные эмоции просто нечего было перерабатывать! У дроу просто не было никакого другого эмоционально-энергетического источника, кроме потоков серого и липкого страха.

Вот, значит, что это за поток, и из какого источника он исходит!

Я изучила мрак, и которого исходили потоки света. Серый «Страх» — просто водопад, смывающий все на своем пути. Черный, даже в темноте маслянисто поблескивающий — небольшой ручей, переходящий практически исключительно в яркие и радужные потоки радости. «Месть» — получила я ответ на вопрос, что же это такое. Там, где глянцево-черная «смола» смешивалась с серым Страхом происходила короткая борьба черноты и серости, в которой всегда выигрывало количество, но чернота не сдавалась, и, местами, подавляла даже Страх, подпитывая собою «цветы» ярких разноцветных участков души. Однако, даже там, где удобрением для положительных эмоций шел Страх, они были ярче и заметнее, чем там, где яркие краски питала чернота. Чтобы получить больше удовлетворения и удовольствия Мести явно нужно было намного больше, чем Страха.

Далее шел небольшой бурлящий поток черно-красной лавы, лишь немногим превосходящий предыдущий, черный — «Ненависть». Вот только полностью раскрыться этому потоку мешала серость Страха, которая, смешиваясь с лавой, тушила и подавляла ее, и дальше текла уже все та же серая водица. Ненависти оставалось совсем немногое, но она куда сильнее разъедала яркие участки паутины, превращая их в бесцветную массу, чем превращалась во что-то созидательное и яркое. Зато там, где Лава встречалась с Чернотой, усиливались сразу обе, и поток приобретал черно-желтый цвет, яркий для глаз. Вдвоем они давили даже серость Страха, и «Цветы», подпитываемые таким потоком, были самыми яркими. Но и самыми недолговечными. Даже Страх порождал куда более прочные положительные эмоции, чем Месть и Ненависть.

Далее шел ровный и весьма сильный поток крови — настолько близок по цвету был этот ручей. Однако, это была самая бесполезная подпитка из всех: везде, где бы «Кровь» не встречалась с другой эмоцией, она тут же теряла свой цвет, замещаясь на новый. Даже следа не оставалось, сколько бы не было «Крови». До «цветов» этот поток не добирался вообще нигде.

«Страх», «Месть», «Ненависть» и «Ярость» — четыре основных столпа веры дроу, четыре основных догмата их божеств. Страх — это Ллос. Месть — Киарансале, Ненависть — Ваэррон и Ярость — Селветарм, бог оружия и битвы, Защитник Паутины, которого даже и не пытались ввести в Земли, но, похоже, оставили ради массовки.

И последний ручеек, переливающийся серебристо желтой «водой», утыкавшийся в серый поток страха, но не растворявшийся в нем, а освещавший крохотный пятачок в мощной реке серости, прежде чем исчезнуть, поглощенным ею. Отдельные искорки этого ручья мерцали везде в паутине Души, местами даже собираясь в капельки и озерца, и там, где это случалось, происходили разительные перемены. «Крови» Ярости эти искорки придавали красивый алый оттенок, отчего она уже воспринималась не такой угрожающей и опасной, и даже могла какое-то время подавлять Страх. Черноту Мести они сами успешно растворяли в себе, сколько бы ее ни было — единственные, кто мог такое сделать. Лаву Ненависти искорки успокаивали и охлаждали, делая черно-красный поток каким-то веселым, не опасным и не таким разрушающим. Там, где простая Лава разрушала паутину Души, тот же поток, украшенный Лунными Искрами наоборот, делал ее прочнее, а цвета начинали сиять ярче. А вот Страх боролся с желтоватой водой яростно, давил ее всем своим количеством и темнотой, не давая сверкать и переливаться, и из-за этого вся паутина души была затянутся серой туманной пеленою.