Он всё ещё не замечал своего навязчивого спутника, а я не предостерегал его - отчасти от робости, отчасти от того, что надеялся на скорый уход непрошенного гостя. Наконец к отцу явились ученики для продолжения магических занятий, а я отправился спать. Они-то и заметили странную тень, сидя с отцом у серебряных светильников и изучая начертанные кровью лемурийские руны. Они увидели её, когда она поднялась по стене за креслом, в котором он сидел, и придвинулась ближе к его тени. Оба вскрикнули, полные ужаса и омерзения, и поведали обо всём отцу.
Заметив, наконец, тень, Авикфор прежде всего внимательно её рассмотрел. Лицо государя, изрытое глубокими морщинами, не выразило ни страха, ни отвращения.
"Это тайна, недоступная моему разуму и превосходящая мои знания, - сказал он. - Никогда за всю мою жизнь ко мне не являлась чья-либо тень иначе, как по моей воле и по моему приглашению. И коли все прочие наши заклинания были успешными, я предполагаю, что эта тень - то самое существо, а может быть, просто отражение либо тень существа, которое явилось, хотя и с опозданием, в ответ за заклятие магов племени Червей, которое мы поначалу сочли пустым и бессмысленным. И я считаю, что нам следует произнести тайные слова и расспросить эту тень доступными нам способами".
Ученики быстро приготовили всё необходимое для того, чтобы начать задавать вопросы неведомой тени. Когда отец стал спрашивать, она придвинулась ещё ближе к его тени - так, что пространство между ними стало не шире толщины жезла некроманта. Отец всеми возможными средствами пытался добиться ответа от таинственной сущности: вопросы исходили из его уст, из уст учеников, звучали из глубины мумий и мраморных статуй. Не дождавшись ответа, маги вызвали нескольких демонов и призраков, и велели им допросить мрачного пришельца, но и те не добились успеха. Всё это время тень не отражалась в зеркалах, и духи, которых отец заставлял говорить, не ощущали никакого чуждого присутствия. Казалось, никакое заклятие не имело силы над колеблющейся вереницей зловещих чёрных пятен, явившихся помимо отцовской воли. Отец был обеспокоен. Кровью, смешанной с пеплом, он нарисовал на полу треугольник из пятнадцати священных знаков, в который не может проникнуть никакой дух или демон, и вошёл в него. Но за ним внутрь треугольника, словно струя какой-то гадкой гнили, втекли и чёрные пятна, и пространство между ними и тенью отца стало ещё меньше.
Ужас проложил новые морщины на лице Авикфора, а лоб покрылся испариной - холодной, как дыхание смерти, ибо он понял, что это существо неподвластно никаким законам и появление его не предвещает ничего, кроме несказанного зла и несчастья. Обратившись к ученикам, он велел привести сюда жену, меня, семью Переи, слуг и принести моего брата Ариора.
Когда все явились, он проговорил угасающим, но всё ещё твёрдым голосом:
"Я не знаю, что это такое, чего хочет от меня эта мерзость, и я не в силах остановить её. Но я знаю, что с ней на весь Срединный Мир надвигаются несчастья и беды, которые ни я, и никто из живущих здесь предотвратить не в состоянии. Единственное, что может остановить бедствие - это Подземный Огонь, которым владел мой предок, король Тардес. Он не доверил своему сыну и наследнику тайну Огня, считая его недостойным этого, а заключил заклинание, вызывающее его, в Книгу, которую повелел надёжно спрятать в Верхнем Мире. С тех пор её ищут, но поиски не дают результата. А без Подземного Огня наш мир погиб. Смотрите!"
И он показал на раскрытое окно, за которым виднелось каменное небо, озарённое вечным светом атлантских магов. По этому небу, юркие, как струи ртути, растекались во все стороны чёрные зловещие тени.
Государь объявил, что, пока ещё есть время, он должен сделать последние распоряжения, касающиеся его семьи. Авикфор пожелал прямо здесь же, немедленно, обручить двух младенцев - своего младшего сына Ариора и младшую дочь герцога Пэреи Фелиану, сделав их мужем и женой. Что и было исполнено, повергнув меня в несказанную грусть и недоумение. Дело в том, что в соответствии с древними законами обручение с герцогиней из рода Переи делало моего брата прямым наследником и будущим королём. С Фелианой должны были обручить меня, как старшего сына, но отец, видимо, не верил в мои магические способности, а значит, считал меня недостойным короны. Несмотря на глубочайшее разочарование, я вынужден был смириться с его волей, ибо я поклялся всегда и во всём быть послушным ему.
Отец велел призвать надёжных проводников, чтобы те вывели меня и Энтерика по древним тайным ходам в Верхний Мир и оставили там одних, предоставив нам самим приспосабливаться и выживать среди странных и чуждых нам туземцев. Распорядился он вынести в Верхний Мир и обоих обручённых младенцев. Там их следовало разлучить, и, по старинному обычаю, иногда применявшемуся жителями Срединного Мира, подбросить каждого из них к порогу какого-нибудь уединённого дома в сельской глуши, вдали от городов. Младенцы не должны ничего знать ни о самих себе, ни о своих настоящих родителях, ни о Срединном Мире.
"А теперь уходите всё! - закричал Авикфор голосом, дрожавшим от отчаяния. - Оставьте меня, ибо я не желаю, чтобы кто-нибудь из смертных стал стал свидетелем моего поражения и гибели!"
Мне претила сама мысль о том, что я должен покинуть отца в столь трудный для него час, но, как я уже сказал, я поклялся быть всегда послушным его воле, и к тому же я понимал, что бессилен бороться с неведомым врагом, перед которым трепещет он сам. Я вышел из овеянных страхом покоев вслед за семейством Пэреи, матерью и слугами. Оглянувшись на пороге, я увидел, что чёрная тень, проникшая к нам из неведомых сфер, коснулась, наконец, тени отца. В тот же миг из его уст вырвался ужасающий вопль, подобный крику спящего человека, одолеваемого ночными кошмарами. Лицо отца больше не было его лицом, оно исказилось в страшной судороге, словно отец стал безумцем, силящимся скинуть с плеч своих неведомого демона. Крик прервался, и государь рухнул на пол. После недолгих конвульсий он затих, а странная сущность в тот же миг стала вполне осязаемой тварью, похожей на отвратительное ползающее существо без лап и головы, словно бы составленное из десятков колеблющихся, как желе, пузырей. Меня поразило, что тварь была красноватого оттенка и прозрачной. Сквозь неё была видна стена и мраморные узоры на полу. Больше я не оглядывался: я бросился бежать вместе со всеми к портику, выходящему на террасу.
Мы выбежали в город. Там царила паника. Все смотрели на небесный свод, по которому ползали десятки чёрных змееподобных тварей, не похожих одна на другую. Улицы были полны народу. Все бежали к горным отрогам, в которых находились древние пещеры. Люди знали, что некоторые из пещер сообщаются с Верхним Миром, но мало кто знал, как проникнуть в них. К счастью для нас, с нами были надёжные провожатые, которые не раз ходили запретными подземными галереями и даже видели людей Верхнего Мира.
Неведомые чёрные тени расползались не только по небу, но и по земле. Люди падали замертво, едва тени прикасались к ним. Убивая людей, тени превращались в прозрачных уродливых тварей, которые словно питались смертью, возвращая себе свой настоящий облик. Скоро гнилостных теней уже почти не было - все они стали прозрачными, представляя собой нечто несусветное и неописуемое в своей мерзости, похожими на червей, змей, медуз, гидр, кальмаров и ещё чего-то столь же отвратительного и жуткого. Твари пробирались по улицам и просачивались в дома, раскинув повсюду свои длинные змеящиеся отростки и шаря ими повсюду в поисках живых людей. Обезумевшие толпы носились по городу, перешагивая через трупы, натыкаясь на отростки и падая. В этом людском неистовстве мы с Энтериком потеряли наших спутников, и лишь один из проводников, всю жизнь верно служивший моему отцу, не отходил от нас ни на шаг. Это он, взяв обоих за шиворот, спас нас от удара занесённого щупальца, оттащив в какой-то подвал, где имелась потайная дверь. Следуя за этим уже очень пожилым человеком, хорошо знавшим город и его подземелья, мы миновали ещё добрый десяток таких дверей, на которых были начертаны магические знаки, не позволявшие открыть их ни людям, ни потусторонним сущностям...
