— …но я до сих пор помню, как звонят колокола во-он на той колокольне, и, стоит мне их услышать случайно, я…

— Эллен, — мистер Энканто прервал ее через какие-то пять минут. — Не обязательно так нервничать, поверь мне.

Она с удовлетворением вздохнула.

— Я не очень хорошо притворяюсь, — сообщила она не без кокетства. — Я опять боюсь. В последний раз я была в подобных обстоятельствах очень… очень давно. Ты понимаешь?

Он нежно и аккуратно погладил ее по щеке кончиками пальцев.

— Может, поднимешься ко мне на несколько минут? Выпьем кофе… Я прочту тебе одно стихотворение — помнишь, ты спрашивала в письме позавчера?

Она задрожала.

— Не знаю… — пролепетала она, — Так поздно уже…

— Эллен, — заглянув ей в глаза, проговорил мистер Энканто. — Я не хочу пока говорить тебе «спокойной ночи». А ты — ты хочешь?

И тут, случайно глянув над ее Толовой в окошко автомобиля, на окна своей квартиры, он увидел, что в гостиной горит свет, и по ту сторону опущенных штор движется чья-то тень. Он вздрогнул. Схватился за ручку дверцы автомобиля.

— Ты права, — сказал он. — Уже поздно, а у меня еще куча работы.

Эллен ничего не успела сообразить, а он уже вышел под дождь.

Она еще не успела ни заплакать, ни завести мотор, а он уже взбегал по лестнице. Он был в ужасе. Потому что он точно помнил, что запер дверь своей квартиры. Ведь в ванной докисал труп детектива Кросса. И не то чтобы в нем осталось еще нечто пригодное в пищу и нужное мистеру Энканто — просто труп некуда было девать, времени-то оказалось в обрез.

Тень на занавесях принадлежала квартирной хозяйке. Вернувшись домой, хозяйка взяла подмышку большой, пухлый пакет с подборками своих виршей и пошла к мистеру Энканто. Того не оказалось дома, и хозяйка честно, как и договаривались, попыталась просунуть пакет под дверь. Но литературная плодовитость ее подвела: пакет не пролезал. Поколебавшись мгновение, хозяйка открыла дверь своим ключом — у нее от всех квартир на всякий случай оставались запасные ключи, иначе какая бы она была хозяйка — и, совершила несанкционированное вторжение в чужое жилище.

Тут уж упустить случай посмотреть, как и чем живет мужчина, которого ей хотелось сделать своим, хозяйка никак не могла. Все еще соблюдая приличия хотя бы в своих собственных глазах, она огляделась, как бы ища, куда положить пакет. Водрузила его на кресло, но, отойдя на пару шагов, чтоб приглядеться, насколько тот бросается в глаза, подумала, что мистер Энканто может его не заметить, потому что сразу пройдет в спальню или в кабинет; скорее всего — в кабинет, он ведь так много работает. Она вернулась к креслу, взяла пакет и пошла с ним дальше, в глубину квартиры.

Оставив его на столе перед компьютером, она на миг замерла в нерешительности, а потом подумала, раз уж судьба послала ей такой случай, закончить осмотр. Ей до смерти хотелось, в частности, узнать, чем же это таким и впрямь неприятно пахучим пользуется мистер Энканто после бритья. Движимая вполне понятным женским любопытством, она пошла в ванную.

Лучше бы она этого не делала.

Мистер Энканто застал ее именно там. Стремительно растворяющийся труп детектива Кросса, плавающий в полупрозрачном красном студне, произвел на квартирную хозяйку такое впечатление, что в надлежащий момент она не сумела ни крикнуть, ни попытаться убежать. Съедобного в ней ничего не было, но и вариантов у мистера Энканто уже не оставалось. К тому же мистер Энканто был очень зол на хозяйку за столь несвоевременное вторжение — а, в конце концов, он тоже человек и у него тоже есть нервы.

Он уже совсем собрался уходить, как в дверь к нему постучали — осторожно, робко, вкрадчиво… Что за кошмарный день сегодня, в сердцах подумал мистер Энканто. Как это у Шекспира говаривал невезучий гамлетов дядюшка, мимолетный король: «Повалят беды, так идут, Гертруда, не врозь, а скопом…» Мистер Энканто уже ощущал, что затраты нервной энергии не прошли даром, и скоро ему опять понадобится подкрепить силы; отъезд снова оказывался под вопросом. Он почти наверняка знал, кто стучится к нему в дверь так вкрадчиво и пугливо, и ему было очень жалко ее; он отворил дверь, заранее глядя немного вниз, и тихо, успокаивающе сказал:

— Добрый вечер, Джесси.

Дочь квартирной хозяйки, чем-то, видимо, насмерть напуганная, смотрела на него снизу вверх настороженно и затравленно. Страх сделал ее вежливой.

— Добрый вечер, мистер Энканто.

— В чем дело, Джесси?

— Мистер Энканто… — девочка никак не решалась перейти к делу, и только пытливо заглядывала в глубину его квартиры то поверх его плеча, то у него подмышкой, — Вы не знаете, где моя мама?

— Не знаю, Джесси, — мягко сказал он и ободряюще улыбнулся девочке. Девочка по-прежнему нравилась ему. Мистеру Энканто хотелось сделать или хотя бы сказать ей что-нибудь очень хорошее напоследок. Как и в ее матери, в ней не было ничего съедобного, но он уже точно знал, что не будет с ней делать ничего дурного; однако столь же точно он знал, что вскоре ей суждено сильно огорчиться. Очень сильно.

— Вы понимаете…

Даже она начинала разговор с признания того факта, что он ее понимает. Мистеру Энканто хотелось крикнуть: а меня хоть кто-то понимает? Хоть раз пробовал понять?

Но он знал, что это бесполезно.

— Вы понимаете, она по вечерам ходит в школу Святого Франка преподавать поэзию… Но в это время обязательно уже приходит. Она должна была прийти домой уже не меньше часа назад. А вот я вернулась от подруги… а ее нет.

Мистер Энканто ласково положил девочке руку на плечо. Почувствовал, как ту затрясло от ужаса, и сразу убрал руку. Не хочет, так не хочет.

— Думаю, она скоро вернется. Тебе совершенно не из-за чего волноваться.

Девочка все пыталась заглянуть ему за спину.

— А она случайно к вам не заходила? Она ведь хотела вам занести стихи…

— Нет, Джесси, — мистер Энканто снова улыбнулся ей и отрицательно покачал головой. — Почему-то не заходила. Наверное, она задержалась на работе. Может, с подругами заболталась или с друзьями… ты ведь тоже женщина, хоть и маленькая, так что должна понимать. У мамы тоже могут быть вечером разные дела.

Глаза Джесси бегали, и она так и норовила мимо мистера Энканто проскользнуть в квартиру. Он старательно загораживал ей дорогу. Он очень не хотел делать ей что-то дурное, но для этого надо было сделать так, чтобы она сейчас ушла и дала бы спокойно уйти ему. Он уже опять хотел есть.

— Ты за маму не бойся, — очень мягко и убедительно проговорил мистер Энканто. — Скоро она придет. Я в этом совершенно уверен. Ничего с твоей мамой не могло случиться плохого. Ведь она такая славная женщина.

И тут переминающаяся с ноги на ногу Джесси зацепилась ногой за чемодан мистера Энканто и едва не упала; мистер Энканто едва успел подхватить ее. Почувствовал, как она опять задрожала от его прикосновений, и поспешно выпустил. Только немного отодвинул ближе к выходной двери.

—. Я уезжаю в Нью-Йорк, — сказал он, хотя девочка, затравленно глядевшая на него снизу вверх, ни о чем его не спросила. — На несколько дней.

— О’кей, — проговорила наконец Джесси и попятилась. — Наверное, она и правда в школе задержалась. Извините, мистер Энканто.

— Все будет хорошо, — ласково сказал мистер Энканто ей вслед, — я тебе обещаю.

Полицейское управление Кливленда 1-й участок

— …Детектив Кросс. Кросс, да! Не появлялся? Простите, сэр… Алло. Алло. Я говорю с мистером Алексом Бренноном? Это полицейское управление Кливленда. К вам сегодня должен был зайти наш детектив по фамилии Кросс… Заходил? Ушел два часа назад? Понял. Простите, сэр… Агент Скалли? Добрый вечер.

— Добрый вечер, агент Хэтч…

— Есть результаты?

— С ног валюсь — вот первый результат. Я обошла все двенадцать адресов, там как будто о’кей. Я слышала, вы ищете Кросса? Что с ним?

— Он пропал. Насколько можно судить — где-то между девятым и тринадцатым адресом по его списку…

— Молдер! Молдер, откуда ты? Что с тобой, на тебе лица нет…