По залу вновь прокатился гул. Колдуны спорили с демонами. Ангелы с колдунами.

– Хватит! – внезапно закричал Пруденс. Его голос эхом отозвался эхом от каменного потолка. Все замолчали. – Раз вы не можете договориться, я решу сам. Поиском убийцы займется отряд, в котором будут по одному представителю с каждой стороны. Хранителем третьего ключа станет Сальватор. Сейчас, по известным причинам, школа Блэквеллс – самое защищенное место.

Услышав свое имя, Сальватор Блэквелл вскочил со скамьи, а его белоснежный платок упал на мраморный пол.

– Я? Нет! – возмутился он. – Под моей опекой более ста учеников, я не могу подвергать их опасности.

– Это приказ, а приказы не обсуждаются, – Пруденс достал из карманы плаща серебряный резной ключ. Он махнул указательным пальцем и тот по воздуху перелетел прямо в руки ошарашенного Сальватора. Пруденс растворился в золотом свете.

Сальватору ничего не оставалось, как спрятать ключ в нагрудный карман пиджака. Затем он взглянул на часы и засуетился. Он покрутил одно колесика вперед на пол оборота, затем вытащил его, обнажая тонкий стержень, произнес несколько слов, со всей силы вдавил его обратно и исчез.

Сальватор возник у шлагбаума все в том же легком официальном костюме, в котором Алес застал его в кабинете. Директор взглянул на часы. «Опоздал…», – его лицо быстро покрылось каплями от растаявших снежинок, и он поморщился.

Сальватор никогда не опаздывал и не терпел опозданий от других. Поэтому сейчас произошла из ряда вон выходящая ситуация, которая не предвещала ничего хорошего. Сальватор всем существом чувствовал, – грядет что – то ужасное. Нет, он не должен был опаздывать. Но… опоздать могла Оливия. Заснеженные дороги могли сильно замедлить движение.

«А что если… – Нет, она не должна была», – Сальватор взглянул на часы и нажал на самое маленькое колесико, задержав палец на три секунды. Экран засиял сине-зеленым светом, и перед его глазами возникла карта. Вот школа Блэквеллс. Вот тот самый шлагбаум, дороги, и множество разноцветных точек, снующих по карте как муравьи. Данный хаос олицетворял порядок, царивший в здешних местах, и все было как всегда. Лишь одна крошечная деталь выбивалась из привычного течения жизни – маленькая серая точка нарезала круги по одной из дорог. Директор нахмурился и повторил привычную комбинацию на часах.

5

Неожиданно чья – то рука схватила меня за капюшон и резко поставила на ноги. Я протерла глаза от слез и увидела лицо дяди.

– Оливия? Что ты здесь делаешь?

Он обеспокоенно оглядел меня с головы до ног. Я осознала, что опасность миновала. Из груди вырывались всхлипы.

– На морозе нельзя плакать, – мягко сказал дядя. – Мы договаривались, что ты будешь ждать меня у шлагбаума.

– Я замерзла и подумала, что мы встретимся по пути, – оправдывалась я. —Где мы разминулись? Сколько времени?

– Пол одиннадцатого.

Мои глаза расширились от ужаса. Я провела на морозе почти восемь часов. Но как это возможно? Я давным-давно должна была замерзнуть или отморозить руки… или почки. Или что там еще можно отморозить? Но у меня не было никакого желания разбираться в этом. Все, чего я хотела – зайти в теплый холл школы Блэквелл.

– Надо поторопиться. И где твой чемодан? – спросил Сальватор.

– Я не знаю… Я могла умереть!

– Но ты жива. Давай найдем его и пойдем домой.

– Это не мой дом. Не смейте называть его так. Мой дом был в Калифорнии с родителями!

Голос дрогнул, а слезы вновь обожгли щеки.

– Успокойся, – Сальватор пошарил в карманах пиджака, по-видимому, в поисках носового платка.

– Я в порядке… – сказала я, вытерла слезы и шмыгнула носом. – А чемодан, возможно, упал с обрыва, или его замело снегом.

– Не беспокойся. Мы отыщем его завтра. Сегодня возьмешь вещи Вивьен.

Вивьен… Я уже слышала это имя. Но не могла вспомнить облик его обладательницы. Я заметила, что дядя потянулся к моей ладони но в последний момент остановился и вместо этого сдержанно опустил руку мне на плечо и направил в сторону школы. Удивительно легко директор шел по скользкой дороге, успевая придерживать меня. Путь до школы прошел в молчании. Тишину нарушало лишь мое тяжелое дыхание, завывание ветра и скрип снега.

И тут я заметила одну странную деталь. Почему мой дядя в легком деловом костюме? Неужели ему не холодно? Хотя, он прожил тут всю жизнь, вероятно он уже привык к суровой погоде Аляски.

Дом, про который я столько слышала, оказался и не домом вовсе, а огромным замком. Нет, не таким, как показывают в ужастиках. Он был достаточно сдержанный, без Горгулий и решеток на окнах. Обычный замок из серого камня с четырьмя башнями, оканчивающихся треугольными вершинами. Вокруг, казалось, не было ни души. Лишь неспокойный ветер гонял белых мушек. Мы прошли сквозь железные ворота и поднялись по ступенькам. Дядя открыл одну из арочных дверей и придержал ее для меня. Внутри школы также не было лишней помпезности. Я ожидала увидеть громадную люстру и богатые убранства, но там был обычный холл, как в любом жилом помещении, разве что потолки были выше, а стены шире. Тут же я увидела лестницу – она вела наверх и у стены примыкала к двум коридорам – один вел налево, другой направо.

Дядя Сальватор галантно помог мне снять куртку и проводил в столовую. Там я увидела светловолосую девушку, которая смутно мне кого – то напоминала. Она сидела за одним из столов, читала книгу и одновременно жевала пряник. Напротив нее стояли три кружки, из которых валил густой пар. В столовой пахло облепихой и корицей.

– Девочки, поболтайте, я помою руки и присоединюсь, – сказал дядя Сальватор.

– Оливия! – Радостно запищала блондинка и бросилась ко мне. – Наконец-то ты приехала.

Она обняла меня и продолжила визжать на ухо. Я оцепенела не зная, что ей ответить. Тогда она усадила меня за стол и придвинула ко мне чашку с чаем, а затем, опомнившись, и тарелку с пряниками.

Чай – то, что нужно. Я подула на него и сделала глоток – облепиха и корица, как я и думала.

– Вкусно, спасибо.

– Ты меня не узнаешь? – спросила блондинка.

– Прости… нет.

– Помнишь, в детстве мы плевали в колодец, а потом нам досталось от бабушки Агаты? – спросила она и рассмеялась.

И я вспомнила. Каждое лето родители отправляли меня к бабушке Агате. Там я и познакомилась со своей двоюродной сестрой – Вивьен. Мы быстро подружились и стали не разлей вода. Родственники называли нас «близняшки», ведь когда-то давно мы действительно были похожи. Вот только с возрастом мои волосы потемнели и стали русыми, а у нее сохранился чистый пшеничный блонд. Она выросла выше меня и, как мне показалось, стала намного красивее. Тоненький маленький носик, огромные зеленые глаза и фигура – песочные часы. Представляю ее известной моделью или актрисой.

– Вивьен… – почти прошептала я.

– Ура! – взвизгнула Вивьен и принялась рассказывать мне что произошло в ее жизни пока мы не виделись. Ее щебетание прервал вошедший дядя Сальватор. Он с недоверием покосился на чай.

– Зеленый с двумя кубиками сахара, как ты любишь, – сказала Вивьен.

Тогда Сальватор достал из кармана платочек и протер им края и ручку кружки. Затем он выпил чай за несколько глотков и попросил Вивьен показать мне комнату.

Мы прошли обратно в холл и поднялись по лестнице.

– Слева – коридор в котором расположены мужские комнаты, справа – женская половина, – рассказывала Вивьен. – Отбой в одиннадцать вечера, все давно спят. После отбоя нам запрещено ходить друг к другу.

– Как в тюрьме, – заключила я.

– Поверь, на это есть причины… – таинственно произнесла Вивьен полушепотом.

Наша дверь была последняя, а точнее пятая слева. Так я поняла, что в женской половине десять комнат. Мы шагнули за порог и Вивьен показала мою кровать. Первое, на что я обратила внимание, – это покрывало ужасного ярко желтого цвета, который мама назвала бы «вырви глаз». Обязательно его сменю. Рядом с кроватью стоял небольшой белый шкаф. Вивьен распахнула створки и лишь теперь заметила, что у меня нет вещей.