***

  Феликс, которому рассказали о случившемся несчастии отец и мать Камиллы, сперва побледнел, как мел, но в следующий момент с трудом взял себя в руки.

– Чешуйка серебряной саламандры… Королевство Зелёных Вод, – проговорил он отчётливо, почти по складам. – Так знайте, я найду это королевство! – вскричал вдруг юноша. – Где бы оно ни было!

– Но сын мой… – начал было кузнец Эдмундас, но Феликс его оборвал:

– Не надо, отец, не отговаривайте меня. Лучше пожелайте мне доброго пути.

  Никогда ещё Эдмундас не слышал в голосе сына столько решимости. На мгновение он даже подумал: он ли это, тот мальчик, который прежде всегда слушал отца?

– Что ж, сынок, доброго пути, – вздохнул кузнец, обнимая Феликса. Незаметно смахнул при этом скупые слёзы, выступившие на глазах. – Будь осторожен. Я буду молиться за тебя.

***

  Утро выдалось особенно хмурым. Хотя последние три года Юлиан не помнил, чтобы какое-нибудь из них было солнечным. Небесное светило редко посещало этот лес. Но даже тогда оно с явной неохотой заглядывало в окна замка. Замка, хозяином которого был теперь он, граф Юлиан де Блувердад. До конца своей жизни.

  "Хозяин! Это ж надо!" – молодой человек невесело усмехнулся собственным мыслям.

  Глубоко вздохнув, он надел плащ, чёрный, как лес вокруг замка, и плотно закутал шею. Он и сам не понимал, зачем это делает. В замке, кроме него и слуги, нет никого, кто мог бы увидеть чудовищные шрамы. В лес едва ли кто рискнёт соваться, если ему, конечно, жить не надоело.

– Вы куда, сударь? – спросил старый слуга, когда Юлиан вышел в прихожую.

– Я ненадолго, Ираклий. Пойду прогуляюсь.

– Будьте осторожны. В лесу опасно.

– Благодарю. Я постараюсь.

  "И ведь действительно стараюсь, – думал Юлиан, неспешно бредя вдоль зловещих, похожих на покрытые листвой скелеты, деревьев. – Только зачем? Зачем я так цепляюсь за свою никчёмную жизнь?"

  Часто ему в голову приходила мысль, что было бы лучше, если бы его жизнь оборвалась тогда. Но преданный Ираклий не дал этому случиться. С каким терпением выхаживал он полумёртвого хозяина! Сам Юлиан тогда не надеялся, что останется жив. Но верный слуга не сдавался. В конце концов, упорство сделало своё дело. Да, это было благородно с его стороны. Но не стоило.

  Много раз Юлиан задумывался о том, чтобы попытаться бежать, забыв об опасности. Но всегда его останавливал или Ираклий, который без колебаний подверг бы себя риску, следуя за ним, или собственный страх. И этот страх всегда появлялся внезапно, когда казалось, что бояться уже нечего.

  Ираклий предостерегал хозяина, чтобы тот во время прогулок не уходил слишком далеко. Юлиан обещал, но сдержать слово удавалось далеко не всегда. Часто, увлёкшись прогулкой, он обнаруживал, что отошёл от замка на опасное расстояние. Тогда он возвращался назад.

  Вот и сейчас, опомнившись, молодой человек обернулся. Замок скрылся за деревьями, и если бы он зашёл в этот лес случайно, то не догадался бы, что здесь вообще может быть след пребывания человека.

  Неожиданно совсем рядом хрустнула ветка. Юлиан вздрогнул. Саламандра?

  Если она близко, то бежать бесполезно. До замка не успеет. Если только чем-нибудь отвлечь…

  Быстро повернув голову туда, откуда этот хруст доносился, молодой человек застыл в изумлении. Перед ним стояла девочка, дурно одетая, растрёпанная. Прижимая руки к груди, словно прикрываясь от удара, она смотрела на Юлиана испуганными глазами. На вид ей было не больше десяти, но глаза излучали недетское страдание. Словно кто-то её сильно обидел.

– Девочка, ты кто? – обратился к ней Юлиан. – Что ты здесь делаешь?

  Она не ответила – лишь ещё сильнее сжалась. Юлиан сделал к ней шаг, но девочка отпрянула от него, словно это был не человек, а саламандра.

– Не подходите! Не трогайте меня! Пожалуйста!

  Она смотрела на него так умоляюще, что Юлиан не решился больше к ней приблизиться.

– Как родители отпустили тебя сюда? Разве ты не знаешь, что в этом лесу живёт серебряная саламандра?

– Мне всё равно. Я сама ушла.

– Всё равно?! – повторил Юлиан взволнованно. – Ты радуйся, что до сих пор её не встретила. Иначе она бы тебя съела.

– Пусть ест, – ответила девочка равнодушно. – Жить мне всё равно незачем.

  Юлиан был поражён. Меньше всего он ожидал услышать такое от ребёнка.

– Что ты говоришь, глупая? У тебя ещё вся жизнь впереди, а ты от неё так легкомысленно отказываешься.

– Не нужна мне такая жизнь! – прокричала путница. – Не нужна!

  Где-то вдалеке послышался треск.

– Беги к замку!

  Но девочка не сдвинулась с места. Тогда Юлиан схватил её за руку. Та тотчас же принялась вырываться.

– Отпустите! Не надо! Я не хочу!

– Успокойся! Есть я тебя не собираюсь.

  Видя, что идти с ним странная девочка и не думает, Юлиан взял её на руки и быстрым шагом двинулся к замку. Его ноша, устав от попыток высвободиться, тихонько плакала.

***

  Нет такого мужчины, который отказал бы себе в удовольствии овладеть девочкой. Эту истину Миранда усвоила за те несколько месяцев, что жила с матерью. Сколько грязных рук трогало её тело под пьяный смех последней! Поначалу Миранда сопротивлялась, пыталась вырваться, за что была наказана. Мать, разгневанная, что монета упущена, избила её в кровь и заперла в чулан. "Не будешь работать – не будешь и есть", – сказала она при этом.

  И Миранда работала. Когда посетителей было много, мать с довольной улыбкой пересчитывала серебро. "Умница дочка", – хвалила она тогда Миранду. Когда же везло не особенно, мать была сильно не в духе и срывала всю злость на дочери.

  Соседи же открыто называли девочку бесстыжей и гулящей. Подруги, которых она обрела ещё в приюте, стали откровенно её презирать, словно Миранда сама избрала такой путь.

  Тот день обещал быть таким же, как все. Шум, пьяное веселье, драки и ругань, гости, от которых пахло дешёвой брагой. Один из них был особенно груб. Если бы Миранда удержалась от крика, когда он сделал ей больно, всё могло бы этим и закончиться. Но она не удержалась. Рассерженный самец ударил её по лицу. В тот момент девочка сама не понимала, что на неё нашло. Опомнилась лишь тогда, когда обидчик, оглушённый ударом ухвата по макушке, упал на пол.

  "Теперь мать меня точно убьёт!" – пронеслась в её голове страшная мысль.

  Тогда она и решила убежать. Всё равно куда. Лишь бы подальше от этого проклятого дома, который так и не стал для неё родным. А ещё лучше в лес. Пусть она там, скитаясь, умрёт от голода. Пусть её съедят дикие звери или даже серебряная саламандра. Лишь бы только умереть подальше от похотливых самцов и жестокой матери.

***

  Сказать, что Ираклий удивился, когда Юлиан вернулся в замок с ребёнком на руках – значит, ничего не сказать.

– Где Вы были, сударь? – вскричал он.

  Затем, сообразив, что если бы даже хозяин попытался бежать, невзирая на саламандру, за такое короткое время далеко бы не ушёл, стал спрашивать, как же занесло в этот лес девочку.

– Говорит, она сама ушла.

– Святое Небо! – воскликнул старый слуга, приблизившись к Юлиану и потрогав рукой детский лобик. – Да она же вся горит! Отнесите её в комнату, а я сейчас холодной воды принесу.

  Через несколько минут слуга и господин сидели у постели больной, положив ей на лоб и щёки смоченные водой тряпицы. И Юлиан подробно рассказывал Ираклию о встрече.

– Непонятно только, почему она меня так испугалась, – закончил он рассказ. – Шрамов она видеть не могла, кто я такой, вряд ли узнала. Король, скорее всего, приложил все усилия, чтобы Юлиана Блувердада вычеркнули из памяти.

– Должно быть, кто-то её обидел. Кто-то из мужчин. Может, от отца-пьяницы убежала.