Возможно, наш мир имеет бесконечную протяжённость в пространстве. Если это не так, то в надпространстве должны существовать другие трёхмерные миры, которые плавают в нём, как пылинки в воздухе. И, которые, в принципе, можно достичь, надо только знать, где они находятся.

Теория эта имеет только один недостаток: человеческому воображению нелегко понять то, что трёхмерный мир втиснут в плёнку (или бумажный лист, если хотите) с бесконечно малой толщиной, которая внутри себя трёхмерна, объёмна. В какую сторону ни двигайся, даже со скоростью света, нет нигде конца пространству. Но ведь когда-то человеческому воображению тоже было недоступно понимание двойственной природы излучения, хотя факты говорили за такую природу.

Как бы ни захлёбывались в критиканском угаре оппоненты, назло им, вот уже много лет, ХБЛ-двигатели выводят в надпространство космические корабли.

**********

Кораблю КПК-8 надо было сделать один двухсуточных перелёт от Земли на Фэсту, где Быкова ожидала вся их группа. Его, как самого сильного курсанта руководство назначило лететь последним подобно тому, как в эстафете последним бежит самый сильный спортсмен, чтобы наверстать всё, упущенное командой.

Клиновой спал в своей каюте, а может быть, не спал – в одиночку переживал неотвратимость скорой своей отставки.

Быков сидел в рубке. Смотрел и без того уже вызубренную стереокарту известной части пространства. Испещрённые бороздами и морщинами складки пространства на мониторе напоминали извилины человеческого мозга. На морщинах, складках и между ними красными точками были изображены системы, где есть базы и поселения людей.

Вот Фэста – не самая близкая, но и не самая дальняя база – один двухсуточный перелёт, минуя пик Криксона.

«Странно, – подумал Быков, – пик Криксона ближе к Земле, но там ещё никто не был. Да и на карте он обозначен с пометой см. прим. 241».

Набрал на пульте номер примечания и на мониторе появилась справка.

Пик Криксона был открыт автоматическим кораблём в 2.431 году. Организованная в 2.433 году экспедиция пик на этих координатах не обнаружила. Сделав вынужденный манёвр, при возвращении на Землю экспедиция обнаружила систему типа Солнечной в полусутках полёта от предполагаемого пика. В 2.450 году на трассе Земля – Фэста (Фэста – планета во вновь открытой системе) грузовой корабль с экипажем из трёх человек неожиданно вошёл в пространство в месте искомого пика. Вторая экспедиция, направленная к загадочному пику в том же году, пик не обнаружила. Этот исчезающий пик следует считать загадкой природы.

«Вот так вот, загадка природы. И это под носом у Земли, – размышлял курсант. – Почему же ограничились только двумя экспедициями? Так, что же было после 2.450 года? – Открытие складчатой системы Храповникова. Увековечили имя старикашки при жизни. Ну что же, заслужил. Итак, складчатая система Храповникова – это два десятка симпатичных звёздочек вроде нашего Солнца и больше сотни планет. Да, конечно, после такого бьющего по воображению открытия не мудрено забыть про какой-то там невзрачный пик Криксона. С тех пор чисто автоматически переносят его из карты в карту, из атласа в атлас, под примечанием 241. Всеми забытый, ничем о себе не напоминающий. Интересно, этот пик, он пульсирует, меняет размеры или как бы вырастает, а потом исчезает, чтобы потом опять возникнуть? Чёрт возьми, это действительно загадка природы. Может быть, исследуя этот пик Криксона люди откроют, наконец, все свойства надпространства? Ведь, часто бывало в науке, что, исследуя аномальные явления, открывали общие свойства каких-нибудь систем. И аномалия часто оказывалась нормой, законом данной системы, без которой система существовать просто не могла».

От этих мыслей захватило дух. Захотелось прямо сейчас лететь к этому пику. Жаль, что изменить направление полёта он не мог.

«Надо бы поднять всю информацию той поры. Не может быть, чтобы возле такой оживлённой трассы не было других встреч с пиком Криксона. Как-то он должен себя проявлять. Я докажу, что надо исследовать эту аномалию. Если существует один исчезающий пик, значит должны быть где-то другие такие пики. Быть может, на них заброшены ключи от надпространства?! Человечество станет в сто раз могущественнее, если познает надпространство по-настоящему. Ведь сейчас мы передвигаемся в нём как слепые котята – наощупь, ползком».

3.

До Фэсты оставалось лететь сутки. Последние сутки, когда Клиновой оставался космонавтом. С Фэсты домой, на Землю он полетит, будучи уже пассажиром. А потом – неизбежное одряхление на какой-нибудь даче посреди пышных садов в обществе таких же отставников. Скучно и грустно. Только и останется, что вспоминать прошедшее.

Клиновой вдруг остро позавидовал тем, у кого на Земле есть семья. Наверное, провести последние годы жизни среди внуков и правнуков – это настоящее счастье для старика. У него не было семьи. Были друзья, но не было семьи. Друзья – хорошо, но семью они не заменят.

«В молодости у тебя были женщины, – говорил он себе, – почему ты не завёл семью? – Не хотел семейных проблем, – отвечал себе же. – А ради чего? – Ради желания быть одним из тех, кто первым встретит братьев по разуму. Тогда это было модно – искать братьев по разуму. Ты не признавал отпуска. Напрашивался в экспедиции, доказывал, что только ты лучше других и точнее выведешь корабль в нужную точку. Тебя считали эгоистом, но тебя брали. Ты был действительно лучшим пилотом Земли. Но молодость прошла. Твои рекорды сейчас кажутся смехотворными. Ты носился по Вселенной от звезды к звезде, истоптал «пыльные тропинки множества далёких планет». И пыль с этих инопланетных троп навсегда въелась в подошвы твоих сапог. Ну и что из того? Братьев по разуму ты так и не нашёл. Ты был восторженным мальчиком, как вот этот курсант Андрюша. Тебе только и остаётся, что прожить последние годы в одиночестве. Ты презрел древние, истинные ценности жизни – расплатой будет одиночество».

Возникло неприятное ощущение возле сердца. Старик стал растирать левую сторону груди.

«Врачи правы, отлетался ты. Раньше такого не было, а за этот полёт уже второй раз. Не надо расстраивать себя нехорошими мыслями».

Раздался стук в дверь, которая сразу отворилась.

– Антонович, идите завтракать, я уже приготовил, – пригласил его Быков.

– Иду, Андрей, – ответил он, встал с дивана и подумал: «Не подождал, когда отвечу на стук, сразу вошёл. Этот Быков парень не плохой, и пилот из него будет хороший, но фамильярен и развинчен. А, да ладно тебе брюзжать».

Клиновой ел молча. Быкову хотелось чем-то развеять его грустные мысли. Он понимал, что слова сочувствия прозвучат фальшиво. Оставалось только спровоцировать старика на воспоминания. Старики любят вспоминать «дела давно минувших дней», особенно в присутствии молодёжи. К тому же Быков знал, что Клиновой был в числе тех первых, кто штурмовал надпространство. Старику есть что вспомнить.

– Антонович, я на карте нашёл пик Криксона. Это между Землёй и Фэстой. От него до Фэсты полсуток полёта. Он сейчас находится где-то между нами и Фэстой. Какой-то странный пик. Он то появляется, то исчезает. Странно, совсем близко от Земли, а изучать его никто не собирается.

– Да, я помню, Андрей. Кажется, в году пятидесятом или пятьдесят первом, не помню точно, эта сенсация наделала много шума. Но, потом открыли складчатую систему Храповникова, и после этого я что-то не помню, чтобы о нём упоминали. А после открыли действие надпространства на рамные конструкции, и о пике Криксона совсем забыли. А в открытии, что в надпространстве рамные конструкции самопроизвольно вращаются, разочаровались, поскольку это не привело к каким-то значительным научным прорывам.

Быков знал, что это интересное свойство надпространства открыл сам Клиновой, и ему было интересно разговорить старика.

– Антонович, как вы заметили это? Ведь до вас тоже выходили в надпространство из кораблей, но никто этого не увидел, – воспользовался ситуацией Быков. Он был уверен, что старик сейчас разговорится.