– До вечера, девушка в желтом, – перебил меня он с некоторым сарказмом и отключился.

Я сжала трубку в руках и закатила глаза. После разговора с ним мне стало как-то тепло. Его голос напоминал мне Макса. Такой же спокойный и уверенный в каждом слове.

В ожидании своего спасителя я задремала на диване. Разбудил меня настойчивый звонок дверь, что я вздрогнула и, вскочив, направилась к двери. На пороге стоял папа.

– Папочка, привет. – Я расплылась в улыбке. – Ты чего так рано?

– Привет, дорогая, – сказал он, переступая порог и обнимая меня. – Я соскучился.

– Я тоже скучала. Как дела? Что там с возникшими трудностями? Все уладил? – спросила я, проходя в зал.

– Почти. Проблема серьезнее, чем мне казалось, но все поправимо. Не волнуйся.

– Я и не думала. Кстати, хотела с тобой поговорить.

– О чем?

– Я хочу вернуться на работу.

– Но Лиза, в твоем положении… – Он взъерошил волосы.

– Пап, мне очень хочется снова начать работать. Для меня это важно.

– Не думаю, что это хорошая мысль. Тем более врач сказал, что у тебя…

– Мне все равно, что говорят врачи! – перебила я его. – Я рожу этого ребенка, чего бы мне это не стоило! Я не могу больше сидеть в раковине и бояться высунуть из нее свою голову! Мне нужно, чем-то занять себя, свои мысли!

– Давай мы пригласим Грачинского и поговорим с ним об этом, – предложил он, не обращая внимания на мой раздраженный тон, и достал из кармана телефон.

– Хорошо, – неохотно согласилась я. – Пригласи его сегодня, а я пока что-нибудь приготовлю. Тем более, я так давно этого не делала.

Отец принялся звонить моему психотерапевту, и, видимо, получив согласие, вернулся на кухню в довольном расположении духа.

– Он приедет через полчаса, – изрек папа, садясь за стол.

– Вот и хорошо.

Грачинский немного опоздал. Проводив его за стол, мы начали ужинать.

– Федор Михайлович, я хочу снова начать работать, – решив не медлить, сказала я.

– Мне кажется, что это плохая идея, – добавил папа.

– Почему же? По-моему, работа позитивно отразится на Лизином состоянии. В пределах разумного, конечно. Максимально избегать волнений, задержек до позднего вечера и так далее. Лиза, ты должна беречь себя. В твоем состоянии, я говорю о слабом сердце, стоит оберегать себя от любых переживаний.

– Но на работе невозможно не волноваться! А если что-то случится? Мы ведь не можем всего предусмотреть! – негодовал папа.

– Игорь Станиславович, я хорошо отдаю себе отчет в том, что говорю. Работа является хорошей терапией. И, в большинстве случаев, она положительно сказывается на состоянии моих пациентов. Не оставляя себе времени на мысли, переживания и боль, человек гораздо быстрее восстанавливается.

– Ну, если вы утверждаете, то ладно. Лиза, ты можешь выйти хоть завтра.

– Спасибо. – Я одарила Грачинского широкой улыбкой.

Раздался звонок в дверь, и мужчины переглянулись.

– Ты кого-то ждешь? – спросил папа.

– А, да! Это, наверное, тот парень, который привез меня в больницу. Он должен был привезти мне сумку, – сказала я и пошла, открывать дверь. Волнение снова вернулось ко мне, ноги едва слушались, а ладони в одно мгновение стали влажными. Я протерла правую ладонь о штаны и открыла дверь. За порогом стоял не кто иной, как Макс. Я невольно сделала два шага назад и уставилась на него.

– Макс! – проговорила я довольно громко и прежде, чем он успел что-то ответить, я рухнула на пол.

– Лиза, кто там? – появился в дверях отец и, увидев эту картину, бросился ко мне, подхватывая на руки, понес на диван. Он обернулся к нему и спросил:

– Кто вы?

– Дамир, – представился он и протянул отцу руку, явно обеспокоенный моим состоянием. – Я привез для дев… для Лизы сумку.

– Ах, да! Она говорила. Вы спасли мою девочку. При многом благодарен, – отозвался папа. Грачинский уже стоял около меня и пытался привести в чувства. – Ну, как она?

– Снова обморок. Нашатырь есть?

– Да, сейчас принесу. – Папа, обойдя Дамира, ушел в ванную.

– Скажите, а она часто падает в обморок? – поинтересовался Дамир у моего психотерапевта.

– Мне известны только два случая.

– И все они произошли со мной, видимо, – задумчиво произнес он.

– Вот, держите. – Вернулся папа и протянул бутылек с ватой Федору Михайловичу, который одним движением руки привел меня в сознание, и я попыталась открыть глаза.

– Макс. – Я протянула свою руку к затуманенному образу своего спасителя. – Ты жив. Ты вернулся.

Он недоуменно уставился на меня и перевел взгляд на Грачинского.

– О чем она говорит? – взволновался парень.

– Я думаю, нам стоит поговорить об этом, – изрек Федор Михайлович. – Подождите меня на кухне, я сейчас подойду.

Ошарашенные папа и Дамир послушно направились на кухню.

– Лиза, как ты себя чувствуешь?

– Макс, это Макс. Он жив. Он вернулся, – бормотала я.

– Лиза, отдохни пока, хорошо. Попробуй поспать, – сказал он ласково и накрыл меня пледом. Я мгновенно уснула.

Грачинский вошел в кухню и прикрыл дверь.

– Как она? – спросил папа, вскакивая со стула.

– Отдыхает. Как вас зовут, молодой человек? – обратился он к моему спасителю.

– Дамир.

– Федор Михайлович Грачинский. – Он протянул ему свою руку. – Я психотерапевт Лизы. Дамир, скажите, вы давно с ней знакомы?

– Да, я вообще с ней не знаком. Я…

– Дамир, помог Лизе при обмороке. Тогда, в больницу, он ее привез, – перебил его отец.

– Ясно. Дамир, мне придется попросить вас проводить с Лизой больше времени.

– Не понял. – Он недоуменно уставился на доктора.

– О чем вы говорите? – переспросил папа.

– Дело в том, что психологическое состояние Лизы очень неустойчивое из-за потери, которую она пережила. Я думаю, что общение с вами поможет ей справиться с депрессией.

– Не понимаю.

– Лиза совсем недавно потеряла своего любимого мужчину. Вы очень похожи на него, поэтому в ее сознании, вы – это он. Следовательно, если вы будете проводить с ней время, она сможет быстрее восстановиться. Правда, вам придется играть его роль.

– В смысле играть? Что вы несете? Я не собираюсь играть никакие роли! Вы вообще понимаете, о чем вы меня просите? – чуть ли не крича, сказал Дамир.

– Федор Михайлович, я не знаю, что вы задумали, но мне эта идея совершенно не нравится, – жестко высказался отец.

– Я понимаю ваше смятение. Но в нашем случае это может вызвать положительную динамику. Лиза будет думать, что ее Максим жив, и сможет быстрее восстановиться. Я в свою очередь подготовлю ее к тому, что она рано или поздно поймет, что это игра ее воображения, защитная реакция психики.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, и не собираюсь в этом участвовать! – решительно ответил Дамир и направился к выходу, столкнувшись со мной в дверях.

– Макс. – Я бросилась ему на шею. – Ты жив. Я знала. Зачем ты меня оставил?

– Лиза, я не… – Он попытался высвободиться из моих объятий, но я притянула его к себе и с жадностью впилась в его губы. В моем сознании – это был он, мой Макс. Я чувствовала, как пустота наполняется смыслом и счастьем. Боли больше не было. Лишь маленькая обида за то, что он меня бросил на такой долгий период.

Макс пытался отстранить меня, но я, не замечая этого, продолжала целовать его, и он сдался, ответив мне на поцелуй. Он был требовательным, но в тоже время осторожным, словно впервые целовал меня. Я ненадолго отстранилась от него и посмотрела в ему глаза.

– Ты совсем не изменился, – прошептала я и прижалась к нему еще крепче. – Как же я скучала.

– Лиза, я… – обнимая меня двумя руками, он попытался что-то сказать.

– Ничего не говори. Просто будь всегда рядом, – сказала я, приложив палец к его губам.

– Хорошо, – ответил он и повернулся в сторону Грачинского и папы.

– Лиза, можно мы еще немного поговорим с Максимом, хорошо? – осторожно спросил мой психотерапевт. Я кивнула и вышла за дверь, нехотя высвобождаясь из его объятий.