Личность Себастьяна Баха несравнима с подобным типом художников. Порой кажется, что его жизнь всегда оставалась внутренне неизменной, не знала ни стремнин, ни приливов, ни отливов. Нет, великий упрямец был борцом и смело может быть отнесен к творцам, преодолевавшим рутину, косность в искусстве. Это была тоже форма своеобразной борьбы с системой взглядов, царивших, пользуясь снова словами Б. Асафьева, на "феодально-бюргерском перекрестке" Германии. Но при этом как художника Баха отличает величайшее нравственное, духовное, психическое здоровье. Его жизненный путь - совсем не эффектный материал для беллетриста, драматурга, киносценариста или поэта. Натуры художников с невротическими проявлениями дают куда более благодарный материал авторам. Бытие семьянина Баха полно досадных служебных неприятностей, что трудно примиряется с величием его как художника. И уход его устремлений в область мистики казался некоторым биографам подходящей и многое объясняющей формой "перевода" его художнических желаний в лоно религиозности.

Однако слишком твердо стоял на земле Себастьян Бах. Признаками личности своей он, пожалуй, мало схож с вождем религиозной реформации Мартином Лютером. Тот, будучи в Вартбурге, бросил чернильницу в черта, "явившегося" к нему, чтобы помешать переводу Библии на немецкий язык. Баху были далеки видения и призраки. И единственный раз в жизни - факт, известный биографам, - не в черта-искусителя, а в органиста церкви св. Фомы господина Гернера он запустил сорванным со своей головы париком, когда тот что-то напутал в партии органа во время исполнения кантаты...

Объяснение "феномена Баха" его близостью мистике не достигает цели. Возникают новые направления в психологических науках, которые ведут изучение личности, исходя из осмысления признаков личности здоровой (например, теория американского ученого А. Маслоу).

Отнюдь не все устанавливаемые психологами черты "здоровья личности" относимы к Баху. Его натура, по-видимому, не была лишена некоторых частных отклонений от нормы. Но _господствовали_ признаки, характеризующие цельность здоровой личности. Это очевидно.

Он исходил в своем творчестве и своих действиях из постоянных представлений о неизменном идеале. Он не чувствовал невротической вины или тревоги из-за неспособности изменить мир; он верил в торжество гармонии в мире; строил свое музыкальное мировоззрение прочно, на века. Его череп вмещал воистину безбрежность мелодических форм. Творец Бах подобен Демиургу в искусстве. Он не испытывал неуверенности в творчестве. Он знал степень своего всевластного умения и не таил в себе зависти по отношению к более преуспевающим в жизни композиторам и музыкантам. Он не переставал учиться у каждого, кто мог чему-то научить в музыке, и в юности, и в зрелые годы. Он впитал в себя музыку композиторов стран Европы и не считал, что его престиж подрывают заимствования с радикальной переработкой чужого материала. Баху чужда была агрессивность лидера в искусстве.

Бах ставил перед собой все новые и новые трудные цели и достигал их как художник; при этом процесс создания был ему более дорог и приятен, чем похвалы или успех после исполнения сочинений. Как мало значили для него как художника дворцовые триумфы, мишура почестей! И звание придворного королевского композитора ему нужно было только для обретения возможности создавать "урегулированную музыку". Произведения могли лежать в партитурах и нотах "молчащей музыкой", но они были сотворены. И само сознание творца объективных ценностей в мире человеческой духовной культуры удовлетворяло этого скромного гения, великого упрямца, убежденного в гармоничности своих актов творения.

Личность Баха была наделена признаками универсальности: он был исполнителем и композитором, изобретателем и мастером, сведущим в законах акустики. Конструировал инструменты; досконально знал технику строительства органов.

К признакам цельной натуры художника, достигшей "уровня самоактуализации", относимо необычайное богатство эмоциональной жизни в мире его искусства. Несмотря на строгость форм, в которых творил он музыку, его произведения содержат по-шекспировски необъятные трагические и драматические противопоставления (кантаты, "Страсти", прелюдии и фуги).

Здесь уместно сказать и о признаках цельности личности Баха как семьянина.

Личная жизнь Иоганна Себастьяна не знала переменчивости в любви. Конечно же, куда выигрышнее проступает в жизнеописаниях художников, поэтов, композиторов фабула, изобилующая драмами любви! Бах любил и был любим. Чувство любви и нюансы этого чувства наполняют множество страниц произведений Баха в разных жанрах. Чистота таких мотивов сравнима с красотой их. Свежесть музыкальной интерпретации, непереводимой на слова, захватывает, пленяет слушателей своей вечной новизной.

Две женщины, Мария Барбара из рода Бахов и Анна Магдалена, урожденная Вильке, вошли в жизнь композитора и артиста спутницами его и хранительницами семейного уклада. Две женщины, две жены, матери его детей. Иоганн Себастьян лишен был тревоги и сомнений в отношениях с любимыми. В любви царили безграничное доверие, взаимная забота.

Филипп Вольфрум заметил в портретах Баха признаки чувственности в очертаниях полных и пухлых губ. Песни, посвященные Анне Магдалене в "Нотной тетради", косвенно дополняют слова наблюдательного Вольфрума. Любовь для Иоганна Себастьяна была наделена здоровой чувственностью, однако без самодовлеющего господства ее, не лишена признаков игры, веселости, естественной простоты. И пусть скорбь, горе часто навещали семью композитора, любовь как постоянное обновление ценности жизни побеждала. Познавалась неотвратимость вечной связи любви, скорби, смерти и нового радостного акта творения жизни. Натура Баха как художника извлекала из опыта любви многое, недоступное заурядной личности или личности надломленной.

Улыбка радости и вздох страдания, мотивы восхищения жизнью, мотивы красоты, любви и смерти едва ли не на равных выступали в творениях композитора. Тема смерти у Баха - неминуемая ипостась таинства жизни. Художник-мыслитель принимал смерть как закономерность в потоке постоянно обновляющейся жизни. Что-то предвосхищающее моцартовское начало таилось в философии музыки и в глуби личности Баха. Скорбь и страдания человеческой души он показал полно. Но не восставал против скорби, считая ее неизбежной спутницей жизни. Слова писателя нашей эпохи, исследователя личности и творчества Моцарта, приложимы в этом свете к Баху: "Положительное восприятие всеобщей жизни и преодоление в ней скорби без уничтожения последней" {Г. Чичерин" Моцарт. М., "Музыка", 1970, с. 181.}.