Убрав продукты в холодильник, хлеб в хлебницу, стоящую на нем, и остальное в навесной шкафчик, щелкаю по кнопке чайника, чтобы заварить маме крепкий чай.
– Мам, какое пиво с утра? – увещеваю мягко, хоть и знаю, что она не услышит мой посыл. Сколько всего уже сказано и сделано, но ничего не может ее вырвать из лап жестокого недуга, от которого нет никакой таблетки, тем более если человек не признает его и не думает, что ему нужно бороться.
Глаза наливаются красным от злости, она недовольно стискивает сухие, обескровленные губы, которые раньше были красивыми, полными, яркими. Мама была очень привлекательной женщиной, а теперь ее одутловатое лицо сразу же скажет любому, что она алкоголичка.
– Матери плохо, – ударяет себя кулаком по груди, – мне весь день от головной боли мучиться, потому что дочка так сказала? Яйца решили курицу поучить?
Когда смотрю на нее, жалость борется во мне с брезгливостью и бессильной злостью. Ведь я неспособна на нее повлиять.
– Я могу дать тебе таблетку, – подхватив со стола бутерброд и пустую бутылку водки, хочу убрать, но мать не дает, хватает бутерброд и вгрызается в него желтыми зубами.
– Выкинуть хотела? Богатая стала, как на работу устроилась? А матери опохмел купить пожалела? Сама таблетки пей свои, а я знаю, как здоровье поправить.
Громко топая, идет на выход из комнаты, а потом я слышу, как она стучит в дверь соседа, дяди Толи, сухого пятидесятилетнего мужичка, с которым она часто бухает. «А что, удобно, – думаю со злостью, запихивая бутылку в мусорку, – не надо далеко ходить за собутыльником!»
– Толь, – слышу глухой мамин голос из-за приоткрытой двери, – пусти!
Дверь долго не открывается, я уже думаю вздохнуть с облегчением, радуясь, что соседа нет дома, но потом пропивоха открывает ее и что-то невнятно говорит матери. Напрягаю слух и подхожу, чтобы понять, что намечается. А ясно что. Очередная попойка. Мама шелестит купюрами, видимо доставая из старого затертого халата деньги.
– Толька, добавь и купи нам полечиться.
Ворчащий сосед идет на выход из квартиры, а мама возвращается в комнату.
– Ты мать хоть покормишь? – грузно садится за стол, рукой скидывая на пол крошки и расправляя потертую рваную клеенку неопределенного цвета. Облупленный лак на ногтях дополняет картину общей убогости.
– Есть суп, – вздыхаю и достаю кастрюлю, собираясь пойти на кухню и погреть маме порцию.
– Картошки пожарь, – бросает она, заглядывая со своего места в нутро холодильника, – колбасы нам на закусь нарежь. Позаботься о матери-то, ленивица. Я дядь Толю отправила до ларька.
– Ну мама! – со злостью поставив кастрюлю на стол, пытаюсь ее образумить. – Я думала, ты сегодня не будешь пить. Вчера же…
– Это ты что? Решила мне указывать? – ярится она, вылупив на меня злые глаза. – Пожалела маме лекарство? Ушла – и с концами. Я тебя час ждала, думала, банку пива купишь. Ты в другой город за продуктами ходила?
– Я не говорила, что принесу выпивку, – пытаюсь оправдаться, хоть это всё и бессмысленно, всё всегда бессмысленно.
Сосед-алкаш вернется с бутылкой водки, и они будут жбанить, пока не упадут спать.
А мне что, смотреть на них? То еще удовольствие. Пьяные разговоры, мамины тычки, сальные взгляды дяди Толи…
– Я пойду к Саше, – решительно подхватываю сумку и всовываю ноги в кроссовки. Лучше уж у него, чем дома с пьяной матерью, которая ничего не видит кроме бутылки.
– Иди-иди, не мозоль глаза, правильная она, учить она меня будет, неблагодарная, всю жизнь на нее положила, а она матери пожалела пузырь… – летит мне вслед бормотание, от которого просто сбегаю, захлопнув дверь.
Слава
Маленькая сучка! Из-за этой дряни я всё воскресенье провожу, вколачивая в бывшую невесту член! Только Леся могла довести меня до такого состояния в прошлом, и только на ней я мог отыграться за то, что сотворила маленькая идиотка, не понимающая своего счастья!
Я ведь уже чувствовал, как начала сокращаться ее тугая киска! Но дрянь, вместо того чтобы расслабиться и словить кайф, ударила меня и в очередной раз удрала, пригрозив ментовкой!
– Слава, не так сильно! – возвращает меня в настоящее писк шлюхи, на которой я чуть было не женился.
– Расслабь булки, и не будет сильно! – со всей дури шлепаю ее по заду, взбешенный тем, что вообще цацкаюсь с ней. Нахер было к ней ехать?! Сука словно чуяла мое состояние, позвонив сразу после того, как Надежда удрала сверкая пятками.
– У-у-у-у… – воет сучка подо мной, принимая моего гиганта в свой зад.
– Не вой! – очередной шлепок и движение бедрами вперед. Нехер щадить эту суку! – Под Володей же не выла! – припоминаю в очередной раз, в какой именно момент застал их с другом. – С удовольствием ему подмахивала, когда он лишил твою попку девственности, что ты берегла для нашей брачной ночи, – издевательски тяну я, наяривая ее тугой зад, который с трудом пропускает меня сквозь сжатое колечко. Шлюха не ожидала, что я приму ее приглашение и приеду, вот и не успела подготовиться. Мне же лучше. Намного кайфовее работать в тугом неразработанном очке, чем гонять в дупле, что растянула пробка.
– Я же извинила-а-ась… – всхлипывает она, пытаясь увернуться, за что зарабатывает очередной шлепок. – Ой!.. Сколько еще ты будешь мне это припоминать? Когда уже забудешь и простишь?
– Твой зад не стоит того, чтобы прощать, – усмехаюсь я, крепко держа ее за бедра и впечатывая в свой пах. – Шлюха никогда не станет моей женой, Лесечка, – издевательски тяну я, прикрывая глаза и представляя, как точно так же деру в зад маленькую хорошенькую Надежду. – А теперь прикрой рот и не мешай мне.
– А-а-а-ах! С… с чем не мешать? – продолжает вякать тупая овца. Сейчас я просто не могу поверить в то, что когда-то собирался жениться на ней. Любил ее. Сейчас тошно от одних мыслей о том, каким слюнявым ослом я был. Спасибо Вовке, что раскрыл мне глаза на эту шлюху. – Славочка, ну прости-и-и… Я больше не буду!
– Конечно не будешь, Володя и не взглянет на тебя, – усмехаюсь я. – А теперь заткнись и почисти меня после своей грязной задницы, – специально унижаю я, прекрасно зная, что она молча стерпит и это. Я даже не замечаю, как кончаю, настолько мне всё равно. И даже когда она покорно разворачивается и ползет ко мне, беря член в рот, остаюсь безразличным.
Кажется, злость к бывшей невесте, которую я два года выбивал из себя, наконец иссякла, не оставив после себя ничего кроме пустоты, что довольно странно, учитывая то, с какой злостью я драл ее еще месяц назад, злясь и переживая заново то, как застал их с Володей в собственной квартире, куда привела его эта сука.
Одеваюсь, наблюдая за тем, как бывшая суетливо накидывает на себя тонкий шелковый халат. Стягивает на своих обвисших сиськах и спешит ко мне.
– Слав, ты что, не останешься?
– Что я тут забыл?
– Я думала, мы посидим, выпьем вина, – воровато смотрит, из ее глаз никогда не уходит вина, но щенячьими взглядами меня не пронять.
– Мне насрать, что ты там думала, – обрываю ее поползновения, идя в прихожую. Она чешет за мной, будет нагнетать, отвечаю.
– Ты еще придешь?
Да она, бля, достала. Вообще нет гордости у бабы? Дешевка.
– Надо будет, приду.
– Но я могу отсутствовать, у меня дела, давай лучше договоримся, – пытается, сука, набить себе цену, но я все ее приемы тупые давно выучил.
– Тогда найду другую, – жму плечами, мне и правда похер, если одна дырка заменит другую.
– Ты врешь себе, Славочка, – подступает ближе и старается выглядеть соблазнительно, – ты же пришел ко мне, именно ко мне. Нам было хорошо вместе.
– Не льсти себе, Леся, просто другие были заняты.
Закончив унылый разговор, ухожу не прощаясь, в голове мало мыслей, но все они об одной строптивой дуре, которая не стоит той возни, что я насчет нее затеял. Еще и яхту продул. Но хрен там с ним. Всё равно без дела стоит. Минутное удовольствие может мне обеспечить любая, а кайфоломщицы, которые ломаются для вида, пусть идут на хер.
