— Да, конечно, — сказал я. — С рассветом все двери дома будут открыты для тебя. Ты сможешь ходить, где хочешь, по коридорам и комнатам. Тебе нужно только озвучить желание, и оно будет исполнено. Как моя законная невеста, ты — госпожа этого дома. Ты владеешь всем, что видишь, и можешь приказывать слугам, если хочешь.

Вот. Это должно обрадовать ее. Что мог желать смертный, если не власти над древним поместьем Орикан?

Но ее лицо все еще было осунувшимся и напряженным.

— Это тебя радует? — спросил я.

— Это не… — она замолчала, горло сжалось, она сглотнула и опустила ресницы, скрывая свои темные глаза. — Я не это имела в виду.

Будет сложнее, чем я думал.

Двигаясь медленно, чтобы не испугать ее, я сел в кресло напротив нее, но вне сияния лунного огня. Она снова посмотрела на меня, ее темные глаза были обрамлены белым.

— Хочешь сказать, — медленно произнес я, осторожно подбирая слова, — что ты хочешь вернуться в свой мир. К своему виду.

— Я не хочу быть пленницей, — ее ответ был резким, как удар ножом. Я снова видел вспышку огня в ее духе, этот же огонь заставил ее напасть на меня с брошью. Это чуть не вызвало улыбку на моих губах.

— Конечно, — я поднял руку, хотя она вряд ли видела жест. — Ты точно ощущаешь себя в плену в таких обстоятельствах. Я… понимаю.

Если она не знала законы Требования и Выбора, если не понимала, как она могла ощущать себя не украденной испуганной невестой?

— Я не собираюсь удерживать тебя, — сказал я. — И не буду запирать тебя или вредить тебе. Но законы нашего брака требуют, чтобы ты оставалась со мной год и день. Когда время выйдет, я верну тебя в дом твоего отца.

Ее тело задрожало, она тихо выдохнула:

— Почему?

Я стиснул зубы. Тут все становилось сложнее. Если я скажу слишком много, я рискну сложными чарами, которыми я окружил и скрыл Орикан. Ошибаться нельзя было. Каждое слово, каждый шаг нужно было продумать, если я хотел выжить.

— У меня должна быть жена, — твердо ответил я. — Я не могу пока раскрыть причины. Скажем так: мне нужна жена, и ты подходишь. Ты моя по лунулирианским законам Требования и Выбора. Больше ничего между нами не должно быть. Только твое терпение.

Она мне верила? Вряд ли. Ее лицо было полным недоверия. Ее пальцы впились в кресло, костяшки побелели.

— Наш брак будет слушаться простого правила, — продолжил я. — Ты будешь оставаться в моем доме указанный срок, и за это время ты не должна видеть мое лицо. Это важно, Валера. Понимаешь? Мы будем встречаться только в темноте, когда огонь у тебя догорает до углей. Пока ты следуешь правилу, ты будешь жить с удобствами в моем доме, к тебе будут относиться с уважением, как к жене лорда Димариса из Орикана. У тебя будут украшения и платья, угощения и фрукты, деликатесы со всей Эледрии, что пожелаешь. Я сделаю так, что ты не пожалеешь о времени в моем доме.

Ее подбородок дрожал, но я видел, что она стиснула зубы, пытаясь остановить это. Она пару раз начинала говорить, но сжимала губы в бледную линию, замолкая. Я ждал, не торопил ее. Давал ей время обдумать мои слова.

— Почему я? — спросила она, наконец. Ярость в ее голосе снова удивила меня. Я не ожидал ярости от такого нежного лица.

Я медленно вдохнул и ответил:

— Я увидел твое лицо. В зеркале, Звездном стекле. Я дорого заплатил за шанс посмотреть с гадальными водами и узнать, кто будет моей невестой. И я увидел тебя. Ты сидела у окна. Расчесывала волосы. Ты была спиной ко мне, но я видел твое лицо в отражении. Человек, — смех загудел в моем горле, хоть я и пытался подавить его. — Я не это ожидал.

Ее зубы сверкнули в гримасе.

— А я не ожидала, что меня заманят в брак с тенью. Жизнь полна разочарований.

Я смотрел на нее, снова опешив от ее тона. На миг я не мог придумать, что сказать.

А потом ответ пришел, почти удивив меня:

— Я не говорил, что я разочарован.

Она покачала головой и села прямее в кресле, упрямо подняла голову.

— Но это не настоящий брак?

— Он настоящий по законам Требования и…

— Да, да! — она подняла руку. — Законы Требования и Выбор. Ты это говорил. Но я о том, что… ты не будешь… как муж… я вернусь в дом отца такой, какая есть?

— Да, — я понял, что она спрашивала, и поспешил добавить, — хотя, конечно, я дам тебе хороший подарок при расставании.

— Мне плевать на это.

Да? Это удивило меня сильнее всего. Я думал, что богатства, которые я мог предложить невесте, были причиной, по которой она пересекла порог дома отца. Но если она пришла не за богатством, то… зачем?

Она продолжила, ее голос подрагивал.

— Я просто хочу твое слово, что ты меня не тронешь.

— Даю слово, — поспешил сказать я.

— Но как мне поверить? Ты… фейри. Я знаю о твоем виде, я слышала истории. Как ты докажешь, что не обманешь меня? Или что просто не передумаешь?

Я смотрел на нее, слова снова пропали. Каким монстром она меня считала? Какие истории слышала? Возмущение поднялось в моем сердце, но я подавил его. Я слышал несколько историй о ее виде. Они не льстили.

Если мы хотели тут преуспеть, нужно было научиться понимать друг друга. Принимать друг друга такими, какие мы есть, а не каких ожидали. Так что одному из нас нужно было сделать первый шаг к пониманию.

Я медленно встал. Она смотрела на движение, которое было сложно заметить в тени и чарах, и вжалась в кресло. Ее глаза снова расширились, и я удивился от укола в сердце. Я не хотел, чтобы она боялась. Я не хотел быть причиной ее страха.

— Ты права, — тихо сказал я. — Не честно, что я получаю власть над тобой. Ты же помогаешь мне.

Я шагнул к ней. Лунный огонь отступил, его отражали чары вокруг меня, и круг света у камина сузился. Хоть тьма в комнате сгустилась, я еще видел ее лицо.

— Валера, — сказал я, нить между нами снова гудела. Она ощущала это? Я не видел ее реакцию… пока что. Может, надежда еще была. — Ты — моя жена по Требованию и Выбору. Как моя жена, ты владеешь всем, чем владею я, моим домом, титулом… и моим именем. Настоящим именем. Которое произнесла моя мать над моей колыбелью утром моего рождения. Оно слишком сильное и опасное, чтобы отдавать его легко. Но я дам его тебе вместе с обещанием, что, когда ты покинешь мой дом в конце срока, ты будешь нетронутой и невредимой.

Я опустился на колени перед ней. Она сжалась в кресле, но я протянул руки и сжал ее ладони. Это мне можно было делать. Это и три поцелуя, которые были моим правом в эту ночь. Но я не буду целовать, пока не дам ей то, что должен.

Боги! Я не думал, что отдам свой самый ценный и опасный секрет смертной женщине.

Но миг настал, я не осмелился колебаться.

— Меня зовут Эролас, — сказал я. — Я — твой муж, Валера.

С этими словами я сделал подарок. Я ощущал, как сила перешла от меня в нее, погрузилась в ее душу. Она тоже чувствовала это? Должна была. Как иначе? Как она могла не узнать дар, какой я передал ей?

Моя жизнь — мое сердце — были в ее руках.

Призвав смелость, я склонился и поцеловал ее в лоб. Она застыла, как камень, под моими губами. Я подвинул голову и поцеловал ее в нежную бледную щеку. На миг я замер, а потом отодвинулся. Хотелось опустить третий поцелуй на ее сладкие губы, которые были так близко к моим. Я почти поддался соблазну… и ощущение было сильнее, чем мне хотелось признавать.

Но нет. Я не буду трогать ее губы. Пока она не попросит. Вместо этого третий поцелуй опустился на ее другую щеку, легко, как перышко. Я едва ощущал ее кожу, ее тепло.

Я не успел отодвинуться, сдавленный вопль вырвался из ее горла. Она вырвала руки из моей хватки и взмахнула ими. Ее пальцы ударили по моему лицу, один попал по моему глазу. Я отпрянул, испуганный, а она тут же вскочила на ноги, бросилась за кресло, словно это была крепость.

— Лжец! — выдавила она. — Ты сказал, что не будешь меня трогать! Это все было выступлением, и ты дал мне ложное имя? Зачем, если через миг ты стал вести себя, как хочешь?

Я поспешил подняться на ноги. Мне было неловко, я не ожидал такого ее поведения. Хотя я много раз представлял этот момент, как я сделаю три поцелуя, все произошло не так, как я думал.