Схватила контейнер с клубникой, сырную нарезку, холодную курицу и потопала искать Эмму.
В спальне тихо играла музыка: сестрица включила джаз. Я переступила через атласное невестино платье и вошла в ванную. Эмма плавала в мыльной пене широкой ванны. Глаза закрыты, голова двигается в такт ритмичной музыки, руки с розовым маникюром расслабленно висят по краям ванны.
– Мимишка! Ты осуществила мою мечту! Я хотела первой занять ванну. Но старшим сестрам всегда достается лучшее. Приму душ!
В углу притулилась прозрачная душевая кабина. Я сдернула платье, белье, колготки и включила горячую воду. Ура! Вечер перестал быть мерзким. Приятные теплые струйки воды лились на мое уставшее лицо и тело, очищали дневную грязь и успокаивали кипящий от дневных событий мозг.
– Слушай, Мимишка, может позвоним маме? – крикнула я сестру, пытаясь заглушить шум воды и звуки саксофона. Эмма устремила на меня ясный взгляд – ванна помогла: из глаз испарился злобный ведьмин блеск, вернулось тепло. Сейчас она вновь походила на добрую Мимишку, а не на стерву Эмму, строгого босса модных дамочек.
Когда Эмма была маленькой, мама в шутку звала ее «Мими», как героиню любимой оперы. А я, разозлившись на вредную старшую сестру, придумала смешное прозвище «Мимишка». Впрочем, и Эмме, и маме прозвище понравилось. С тех пор мы так и называли ее в кругу семьи.
– Зачем ее попусту расстраивать? – возразила Эмма, тряхнув волосами. – Что она сделает из своего Алтая? Бросит раскопки и купит билет на ближайший рейс? Нет, пусть лучше узнает, когда вернется. Все равно она была решительно настроена против моей свадьбы.
Эмма вылезла из ванны и завернулась в пушистый халат. Второй халат, приготовленный для Августа, протянула мне. Мы оделись и прошли в соседнюю спальню, где на низком столике стояли заботливо расставленные мною кушанья. Эмма взяла бутылку шампанского и села в глубокое кресло, от еды отмахнулась. Ее лицо вновь погрустнело, взгляд скользнул по кровати в лепестках, переместился на серый чемодан Августа, возле которого лежало небрежно сброшенное свадебное платье. Сестра всхлипнула, дрожащей рукой дернула пробку – хлопок и пробка стрельнула в потолок, шампанское потекло из бутылки на руки и колени ревущей Эммы.
Я подбежала, выдернула у нее бутылку и нервно закричала:
– Кончай реветь! И даже не думай напиваться. Жениху ты уже не поможешь, а мне нужна трезвая и здравомыслящая сестра. Как иначе мы разберемся в этом кошмаре и найдем убийцу несчастного Августа?
– Ты ничего не понимаешь! – рыдала Эмма. – Я хотела отменить свадьбу, вернуть ему кольцо, и чтобы все было как раньше, а потом передумала. Не потому, что внезапно в него влюбилась. Просто боялась огласки, не хотела слышать за спиной перешептывания коллег и знакомых, читать их язвительные комменты. Ты же видела: я раструбила об этой свадьбе на всю Москву. Постила наши с Августом фотки. Представляю, как завтра буду в центре внимания всех светских сплетников.
Я села на ковер возле Эммы, взяла ее руки, прижалась щекой и тоже заревела. Ну и что! Мы с сестрой сильные, но все же не твердокаменные.
– Не плачь, Мимишка! Ты не могла знать, что случится с Августом. А замуж выходят не только по любви. На меня посмотри: мы с Мишей тоже разговаривали о свадьбе, планировали наше будущее. Он обещал бросить пить. Только дружки и алкоголь оказались важнее светлой любви.
Я вспомнила о нашей последней ссоре: как кричали друг на друга, как потом хлопнула дверью и ушла навсегда. Брр! Глянула на одинокую бутылку шампанского у своих ног, схватила ее и отпила большой глоток. Вино булькнуло в пустом желудке, ударило в голову, комната закружилась, но стало гораздо лучше. Эмма забрала у меня бутылку и тоже глотнула, потом с тревогой уставилась на меня:
– Шурка, тебе нельзя пить – ты ничего не ела.
Сестра встала и подошла к столику с едой, подхватила куриную ножку и протянула мне. Я жадно впилась в мясо голодными зубами. Эмма вытерла рукавом слезы, съела клубничку, переключила музыку на разудалую попсу и снова глотнула шампанского. Под действием задорной музыки и алкоголя настроение сестры резко поменялось. Она ринулась танцевать и бойко подпевать:
– Ягода малинка, оп-оп-оп!
Я доела курицу, вытерла пальцы о халат, схватила бутылку, и заголосила, пытаясь перепеть хилого попсового певца:
– Высоко поднимем мы кубок веселья
И жадно прильнем мы устами;
Нам дорог всегда светлый миг наслажденья,
Так выпьем, сейчас за него…
Эмма выключила попсу, обняла меня и давай подпевать. Слова она знала наизусть, ибо я с детства распевала арию на весь дом, пытаясь подражать знаменитым оперным дивам.
После Травиаты мы плавно перешли на Чио-Чио-сан, Богему и закончили пьяный концерт бравурным «Сердцем красавицы». Голос у Эммы был слабоват, но слухом и ее судьба не обидела. Дуэт у нас вышел на славу! В процессе мы сбегали на кухню за недопитой бутылкой виски. Выпили все до донышка, кое-чего перекусили и ближе к полуночи обессиленные и охрипшие упали на кровать и провалились в глубокий сон.
–-
Я спала, и во сне передо мной мелькали картинки из недавнего прошлого…
Пару месяцев назад Август сделал мне предложение. В тот день мы решили прокатиться на колесе обозрения. Я с детства боялась высоты, но обожала преодолевать трудности. Так что, колесо выбрала самое высокое – в Крокус Сити. Весь путь наверх отчаянно пыталась зажмуриться и лишь вполуха слушала, что мне талдычит влюбленный ухажер. Когда кабинка доползла до самого верха, Август внезапно схватил мою руку, вытащил из кармана ювелирный футлярчик и позвал замуж. Сюрприза не получилось, ибо я давно ожидала от него подобной глупости. В последние дни он частенько пронзал меня задумчивым взором, порой вздыхал и говорил загадками. Для себя я уже решила сказать «да» и лишь ждала надлежащих действий от будущего женишка. Так что на колесе, при жутком грохоте кабинки и маячившей вдалеке земле, я лишь недовольно скрипнула зубами – не мог выбрать место получше – и молча кивнула в ответ.
Август старше меня почти на двадцать лет. Познакомились мы вполне банально: на одном из светских ивэнтов (по-нашему – мероприятие). Будущий жених поначалу меня совсем не впечатлил. Карьера моя как раз неслась в гору: я всеми силами стремилась пробиться на верхушку издательского холдинга, для чего сутками пропадала на работе. Поклонники – любовники пока плелись позади моих карьерных мечтаний. Десять лет назад я приехала покорять столицу, и не могла себе позволить угробить будущее ради жарких чувств к московским дон-жуанам.
Август был настойчив и непреклонен. Он приехал в Россию в беспокойные девяностые, держал акции крупных сырьевых компаний, имел собственные фабрики. Доходы от русских активов бурной рекой текли на его банковские счета. Обрусевший швед справедливо считался одним из самых денежных женихов России. Долгие полгода знакомства будущий жених всячески меня обхаживал, желая лишь одного – чтобы девушка его шведской мечты произнесла заветное «да».
Моя скороспелая помолвка поразила сестру Александру и доставила неудовольствие маме Полине Сергеевне.
Для Шурочки все женихи старше тридцати казались древними старцами. Она пыталась представить свою неземную сестру в объятиях престарелого шведа и задыхалась от накатившего возмущения. Мама Полина Сергеевна, вырастившая двух дочерей без ведома и помощи отцов, считала брак с «денежным мешком» недопустимым поступком для своей образованной дочери.
– Ты столько лет училась, делала карьеру, чтобы все бросить и просто выскочить замуж? Он годится тебе в отцы. Август будет относиться к тебе, как к маленькой девочке, красивой кукле! – кричала мама при нашей последней перед свадьбой встрече.
– Может, я так хочу? – упрямо твердила я. – Устала тянуть ипотеку, кредиты, журнал! Работать, как загнанная ослица, по четырнадцать часов в сутки. Хочу выйти замуж и заняться, наконец, творчеством. Мы с Августом купим очаровательную виллу на юге Франции. Я буду писать картины, смогу обеспечить Шурку. Чтобы бросила, наконец, свою провинцию и пела в лучших театрах.
