Питер воспринял мою критику спокойно и уважительно, но его вежливый ответ нисколько не ослабил мое чувство вины (которое я испытывал не за свои суждения, а за то, как их выразил). В качестве своего рода трубки мира я пригласил Питера и Барбару, его чудесную супругу и партнера во всех его делах, на обед. (Он выбрал изысканный отель Pierre. Когда нам подали счет, я вздрогнул, но оплатил его с удовольствием!) Расставаясь, мы были лучшими друзьями, чем когда-либо прежде.

Щедрость и такт

Но для меня сущность Питера – нечто гораздо большее, нежели его невероятно широкий диапазон свершений. Пожалуй, лучшее слово, которое характеризует его как человека, – это щедрость. Скольких авторов статей, эссе, исследований и книг он вдохновил своими положительными отзывами, комплиментами, своей поддержкой и даже своим умелым редакторским пером? Сколькие из нас были «бенефициарами» его комментариев, высказываемых как публично, так и в частных беседах, и я, разумеется, был его любимчиком. Как написал автор и журналист Джеймс Грант (издатель Grant's Interest Rate Observer), «книги Бернстайна были замечательными достижениями. Но еще лучше для их получателей были его записки с выражениями дружбы, поддержки и похвалы, которые он быстро набрасывал, как только к этому призывал его щедрый дух. Должно быть, он написал их миллионы»[290].

На задней обложке моей первой книги «Богл о взаимных фондах», вышедшей в 1993 г., был напечатан чудесный отзыв Питера: «Эта книга устанавливает стандарт для книг об инвестировании… она превосходит даже «Разумного инвестора» Бенджамина Грэхема». (Питер, благослови его душу, не был склонен к преувеличениям!) А для моей книги «Достаточно», опубликованной в 2008 г., он придумал свое собственное название «Нам никогда не будет достаточно Джека Богла». (Вспомните мою фразу о его нелюбви к преувеличениям.)

Но в отзывах и комментариях Питера отражались не только его душевная щедрость и желание поддержать, но и замечательное видение перспективы, умение замечать вещи, которые ускользали от глаз других (иногда даже самих авторов). Следующие отрывки из его предисловия к моей книге «Взаимные фонды с точки зрения здравого смысла» (1999 г.) подготавливают почву для глубокого понимания усугубляющихся структурных проблем, с которыми сталкивается отрасль взаимных фондов:

Почему эта книга уникальна? Джон Богл написал книгу об инвестировании, отличающуюся от всех других по этой тематике. В ней он обсуждает тонкие и щепетильные вопросы, которые другие авторы стараются попросту обходить стороной. Я не стал бы здесь рассуждать, почему подобные темы обычно получают столь краткое освещение, но подозреваю, что остальные эксперты имеют намного более ограниченные временные горизонты, чем горизонты Богла, либо их в меньшей степени беспокоят действительные интересы читателей…

Несмотря на заумные разговоры, которые постоянно ведут корпоративные специалисты, конфликт интересов между продавцом и покупателем для нашей экономической системы остается органичным и изначально присутствующим условием. Цель Джона Богла – построить бизнес, основная задача которого – зарабатыть деньги для своих клиентов, сводя к минимуму конфликт интересов… Такую задачу легкой не назовешь. Сложность проблемы, созданной самим же Боглом, заставила его посмотреть на конкуренцию в этой области совершенно иными глазами. Одна из самых четко сформулированных идей этой книги – ему не нравится, что происходит в индустрии взаимных фондов.

Мы должны посмотреть на отрасль инвестиционного менеджмента (да, это уже отрасль, а не просто профессия) как на вид бизнеса и с точки зрения основ экономической системы в целом… Одного уникального мастерства Богла в инвестировании, увидевшего, в чем секрет рынков капитала, уже достаточно, чтобы прочитать его книгу. Однако в ней есть гораздо более важная идея: то, что в итоге произойдет с богатством отдельных инвесторов, нельзя отделить от структуры отрасли, управляющей этими активами.

Стоя на плечах гиганта

Нам всем нужны силы, чтобы двигаться дальше. Щедрость Питера Бернстайна придавала тем из нас, кто пишет и размышляет об инвестировании, силы не только идти вперед, но и идти в направлении истины и здравого смысла. Это и есть для меня самое главное его свершение, даже более важное, чем оставленное им выдающееся интеллектуальное наследие и изобилие мыслей и идей, безупречно организованных и четко сформулированных (иначе он не умел).

Когда мы стоим на плечах Питера Бернстайна, как это делают многие из нас в мире финансов – практики, теоретики, авторы, мы стоим на плечах настоящего инвестиционного гиганта нашей эпохи. И хотя мы лишились этих плеч в их материальной форме, они остаются с нами в духовной форме, всегда доступные для того, чтобы поддержать нас и обеспечить перспективой, мудростью и вдохновением на многие поколения вперед.

Глава 35

Бернард Лаун, доктор медицины

New York Times, 12 октября 1985 г.

Нобелевская премия мира присуждена врачам, борющимся за предотвращение ядерной войны

Нобелевская премия мира 1985 г. присуждена международной организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», основанной пять лет назад американскими и советскими врачами.

Сегодня организация насчитывает 135 000 членов в 41 стране мира… Узнав сегодня о присуждении этой высокой награды, доктор Бернард Лаун, американский соучредитель движения, немедленно призвал президента Рейгана прекратить все испытания ядерного оружия… Вторым соучредителем является доктор медицинских наук Евгений Чазов, личный врач высшего советского руководства…

По словам норвежского Нобелевского комитета, эта группа врачей удостоена премии «за заслуги перед человечеством по распространению достоверной информации о катастрофических последствиях ядерной войны и доведение ее до сознания людей».

64-летний доктор Лаун считается пионером в исследовании внезапной смерти вследствие остановки сердца. Он профессор кардиологии в Гарвардском институте общественного здоровья и практикующий врач в женской больнице Бригхэм в Бостоне. Д-р Лаун изобрел дефибриллятор, медицинский прибор, который при помощи электрических импульсов заставляет больное сердце биться ритмично… «Это потрясающий, очень подвижный и неутомимый человек, – говорит Сидни Александер, кардиолог. – Человек, обладающий невероятным запасом энергии и блестящим интеллектом…»

Бернард Лаун бесспорно относится к числу самых незабываемых личностей, чьи пути пересеклись с моим за всю мою долгую жизнь. Это человек, который действительно изменил этот мир. В своей вдохновляющей книге «Рецепт выживания» (Prescription for Survival), изданной в 2008 г., Бернард цитирует один из моих любимейших отрывков из первой части хроники «Генрих IV» Шекспира, где Глендаур похваляется: «Я духов вызывать могу из бездны». На что Хотспер отвечает: «И я могу, и каждый это может. Вопрос лишь, явятся ль они на зов».

Устами Хотспера великий поэт высказывает ту мысль, что, в то время как многим из нас хватит смелости вызвать духов из бездны, очень мало кто обладает властью, чтобы заставить их явиться на зов. Бернард Лаун, безусловно, относится к числу последних. Он призывает духов мира – назовем их общественным мнением граждан нашей планеты – восстать против ядерного безумия, и они слушаются его. Бернард Лаун – это человек, который делает наш мир лучше.

Мои отношения с этим замечательным кардиологом сосредоточены не столько на его макросвершениях во имя человечества, сколько на его микродеяниях: умении доктора Лауна взывать к духам пациентов и заставлять их являться на зов. Благодаря власти собственного разума и характера доктор Лаун продлил и сделал богаче жизни бесчисленного числа пациентов – тысяч людей, нуждающихся в заботе, ищущих не только избавления от сложных сердечных болезней, но и возможности жить полноценной, плодотворной, полезной, приносящей удовлетворение и радость жизнью.

Поскольку я сам являюсь одним из благодарных пациентов доктора Лауна и обязан ему своей жизнью, я могу говорить о нем со знанием дела. Мое больное сердце впервые дало о себе знать в 1960 г., после чего я пережил серию тяжелых приступов, вызванных желудочковой аритмией неизвестного происхождения. В 1967 г. меня направили на лечение в клинику Кливленда. Мне сказали, что мою проблему может решить новое изобретение – кардиостимулятор, и имплантировали мне в грудную клетку эту довольно большую коробку. К счастью, я пережил эту операцию, хотя и чудом. Однако присутствие нескольких титановых болтов в моей сердечной мышце, кажется, не устранило, а лишь спровоцировало сердечные приступы. Полный решимости спасти свою жизнь, я попросил местных врачей направить меня к светилу национальной кардиологии.