Её передние лапы слаженно ударили, заставляя стекло пойти трещинами и рассыпаться в крошево.

В этот раз куб тонул в липкой холодной крови.

И я вместе с ним.

— Проснись и пой, Алекс! — Киллиан окатил меня холодной водой, приводя в сознание.

Отфыркавшись и промогравшись от воды, уставилась на своего мучителя.

— Слушай, ну мне начинает надоедать, в самом деле! — он мрачно рассматривал моё тело. — Как вижу, всё прижилось и соседние ткани практически регенерировали. Хватит изображать кисейную барышню. Тебе уже не должно быть больно. Совсем. Пара часов, и ты начнёшь чувствовать свое тело полностью.

— Сколько я здесь?

— О, ты удивишься! Я справился довольно быстро. Не прошло и недели. Даже обидно, — он почесал переносицу, — подготовка заняла на-амного больше времени! Ведь «Шедевр» создается только из лучших деталей! Я потратил все свои сбережения. Конечно, на синтетическую кожу не хватило, но это потом. Как только меня назначат Мастером, продолжу твою трансформацию.

— Что ты со мной сделал? — голос был неожиданно спокоен. Я поняла всё с момента, как увидела Маркуса, услышала историю и желания этого безумца… само собой пришло осознание, что меня настигла та же участь. Оставалось узнать, насколько далеко он зашёл.

— О, дорогая, ничего глобального. Я умею учиться на ошибках, — Киллиан кивнул в сторону клетки с Маркусом. — Замахнулся на обширную площадь, к тому же не рассчитал несоответствие размеров тела человека и зверя. При таких модификациях горностай просто умер бы под массой железа… впрочем, он и так умер.

— Киллиан, — попыталась сглотнуть вставший в горле ком, — что ты со мной сделал?

— Я покажу, раз ты просишь, — он начал катить ко мне ростовое зеркало. — Ну… любуйся.

Во рту стало сухо.

Бегло просканировав всю себя целиком, остановилась на модифицированной части, тускло поблескивающей золотом металла.

— Ты отрезал мне руку? — сухо уточнила я.

— Упаси нас боги, Алекс! — выплюнул он, словно я сболтнула несуразицу. — Я творец, а не деструктор! Ты видишь магическую модификацию высшего порядка: весь скелет сохранен, ничего не отрезано. Я поэтапно снял кожу, отделил мускулатуру, очистил кости. Пришлось повозиться с кистью, так как… уф… ты просто невероятна! Даже при таких повреждениях твоё тело все время пыталось регенерировать!

Ну а потом я нарастил всё заново, только созданное из металла. Ты — первый представитель механоидов — оборотней, способных оборачиваться с модифицированной частью тела!

Последнюю фразу он произнес торжественно-величаво.

А у меня началась истерика. Я бешено хохотала, заливаясь слезами, с удивлением понимая, что уже не испытываю смертельного страха.

«Змеиная рвота, этот идиот не знает об Эдварде! Уже есть оборотень-механоид, способный к обороту!»

— Кил, а помнишь нашего кота? — сквозь слёзы и смех, пытаясь сдержаться, спросила опешившего лиса.

Он неопределённо пожал плечами.

— А мне так запомнился! — успокаиваясь, я смотрела в его сумасшедшие глаза собственным безумием. — Как-то он поймал мышь, но в процессе сломал ей хребет. В итоге она была жива, но парализована. А он всё хватал её за голову и подбрасывал вверх, пытаясь поиграть. Изувеченная мышь с писком падала на тротуар, и тогда кот подбрасывал её снова… Помнишь? Я ещё тогда расплакалась, а ты заставил меня досмотреть до конца.

— Что-то припоминаю, — нехотя ответил он.

— Глаза у мыши побелели от страха и боли, — я не мигая смотрела на его лицо, — тельце подёргивалось, из ноздрей текла кровь. А наш милый котейка продолжал играть, пока ему не надоело… А когда ему наконец-то надоело — он откусил мыши голову. Ты тогда ещё сказал, что это естественный отбор и кот просто не мог по-другому. В нём проснулся хищнический инстинкт. Вспомнил?

— Да. Да! — огрызнулся он. — К чему ты это говоришь?

— Припомни тот случай, Кил. Во всех подробностях. Особенно окончание. Потому что я точно так же поступлю с тобой — собственными зубами перегрызу горло, а рукой, что ты создал, распотрошу брюхо!

Стремительно преодолев расстояние, разделяющее нас, Киллиан ударил меня.

Голова мотнулась в сторону, из разбитой губы потекла кровь.

Я показательно ее облизнула, снова начав смеяться.

Он наносил удар за ударом. Ещё и ещё.

Под мой нечеловеческий хохот он избивал меня, пока я, на наше благо, не заткнулась, уплывая в небытие.

***

«Нельзя слишком торопить события и выкладывать весь план сразу! Он нас прибьёт первый, если ты и дальше будешь его подначивать!»

«Зато его лицо было неподражаемо».

В животе заурчало от голода.

— Я тоже хочу есть, — еле выговорила я.

Киллиан оглянулся в мою сторону. Через специальную щель в клетке он подсовывал Маркусу поднос с едой.

— Ты будешь хорошей девочкой? — строго спросил он.

«Арр».

— Я буду хорошей девочкой, — послушно повторила.

Он кормил меня с ложечки, терпеливо ожидая, пока я раскрою побитые губы. Взглянув в зеркало, оставшееся стоять ровно напротив меня, оценила повреждения: правый глаз заплыл синяком цвета чайной розы. Нижняя губа напоминала кусок сырой печени. Над левой бровью торчала шишка размером с голубиное яйцо, а нос стал размером с грушу. Очевидно, мне не стоило злить Киллиана.

— Не могу смотреть на тебя такую, — сокрушенно пожаловался он. — Я готов петь тебе оды… готов осыпать тебя подарками и вознести на пьедестал, продолжая надеяться… ожидая… твоей благосклонности.

От неожиданности я подавилась и закашлялась.

Он заботливо поднёс стакан с водой.

— Ты ведь никогда не замечала, верно?

— Ты отличный притворщик! — честно похвалила я, имея в виду всю его суть.

— Я фантазировал и представлял… много раз, как мы будем вместе. Но знаешь, когда я увидел тебя и ублюдка Уотерфорда…

— Ты нас видел? — даже побитое, моё лицо изобразило гримасу удивления.

Он замялся, понимая, что сказал лишнее.

— Когда? — не унималась я.

— В день бала, — выплюнул признание он. — Ты отдавалась ему с такой страстью! Добровольно. Полностью, без остатка!

Его взгляд скользнул по моим губам:

— Ты кусала губы и так по-особенному открывала свой соблазнительный ротик. А этот розовый язычок так порочно скользил по губам.

— Ты что, смотрел, как мы занимаемся любовью?!

— О, не только! — он отскочил, отбрасывая тарелку. Вытянув с кармана брюк какую-то тряпицу, понюхал, втягивая запах полной грудью. — Это — ткнул мне её практически в многострадальный нос, — память о тебе.

До меня долетел застарелый запах семени.

«Фу, какая гадость», — кошка внутри меня ткнулась носом в собственные лапы, прячась от смрада.

Я старательно пыталась не поморщиться. Это была возможность! Он сам дал мне в руки оружие!

28.2

Я сделала попытку сесть самостоятельно.

— Полегче, — сказал Киллиан, одним небрежным движением возвращая меня в горизонтальное положение. Странно, но он частично снял оковы, фиксирующие моё тело. — Ты пока не в состоянии проворачивать такое сама. Не стоит перенапрягаться. Станет плохо. Я приподниму часть кушетки, чтобы тебе было удобнее.

Презирая себя за слабость, я всё-таки не смогла удержаться от жалобного стона, когда опустила голову на плоскую подушку.

— Попробуй выпустить когти, — Киллиан аккуратно, с благоговением и нежностью, ощупывал мою левую руку.

— Не могу, — в который раз ответила я, — как ты себе это представляешь? Выпустить когти равно полуобороту. Я ещё ни разу его не совершала.

— Как же это Уотерфорд сделал такое упущение, м? — съязвил лис. — Впрочем, нет смысла вспоминать о Нейтоне.

— Почему?

— Ему до нас не добраться, — просто ответил он, — я сам тебя научу… со временем.

Рассуждения Киллиана меня никак не тронули. Я ни на секунду не сомневалась, что Нейт меня ищет. Впрочем, проверять теорию практикой не собиралась. Ждать подмогу — хорошо, но отбрасывать возможность побега, ожидая спасения, — глупо.