— Привет-привет, — задумчиво протянул. — Выглядишь свежей, выспалась?

— Чувствовала себя неважно, пришлось уйти с вечеринки раньше и завалиться спать.

Он недоверчиво хмыкнул.

— А я-то думаю, чего это ты своих друзей одних оставила…

— Желудок с детства слабый, — пожала плечами. — Хотела бы ещё раз поблагодарить за твой порыв. Любая вещь, а тем более фамильная ценность, очень важна для меня.

Смерил меня задумчивым взглядом. Осторожничает.

— Пока не за что.

Очень удивилась, когда мы покинули пределы Парижа и, вместе с тем, обрадовалась — значит Егор всё же заглотил наживку. Мчали на юго-восток от столицы, изредка перекидываясь друг с другом фразами. Несколько раз я пыталась завести непринуждённый разговор, но Орлов, словно доспех надел — не пробьёшь. Отвечал коротко и сухо. Фигура напряжена, взгляд сосредоточен. Решила не нарываться.

Внимательно следила за дорожными знаками, безрезультатно гадая о месте прибытия. Кидала мимолётные взгляды в боковое зеркало, отыскивая знакомое авто. Тревога закручивалась спиралью, в миг обливая жаром грудь, когда в потоке машин не мельтешил серый неприметный седан. Затем он вновь появлялся и я испытывала облегчение.

Через четверть часа мы свернули с магистрали в небольшой населённый пункт под названием Мелён. Город расположен по обе стороны от Сены, а также на небольшом полуострове, выступающем посреди реки. Недолгий вояж по узеньким улочкам, пропитанным готическими мотивами, и мы остановились у компактного двухэтажного особняка на правом берегу. Неприметный среди прочих.

— Это тоже твой дом?

— Можно и так сказать, идём.

Внутри особняка, у входа, в полусонном состоянии дежурили два охранника. Слегка встрепенулись при виде младшего хозяина, но в целом, атмосфера не изменилась. Не так просто им оказалось сбросить оковы сна после новогодней попойки. Егор недовольно зыркнул на каждого, наградил их красным словцом и, с чувством исполненного долга, деловито прошествовал дальше по коридору. Ещё несколько групп охранников дежурили у окон, выводящих на проезжаю часть, и у двери на крышу.

— Зачем столько охраны? — задала тот вопрос, который должен был меня волновать, не знай я всех подробностей.

— Фамильные ценности Разумовских охраняют, — едко брызнул жёлчью, но в меня не попал.

Хамло.

За одной из дверей находился кабинет. Обшарпанные стены, выцветший пол. Из мебели стол, за которым восседал тучный мужчина на вид лет шестидесяти с сверкающей лысиной вместо волос, потёртый синий диван и полупустой книжный стеллаж.

Орлов поднял уставший тяжёлый взгляд на скрип старой двери и заметно приободрился.

Ну, здравствуй, мой враг. Долго же я ждала этой встречи. Правда думала, что это произойдёт в зале суда, но и так нормально. Известное дело, я — не актриса Голливуда, так что презрение и ненависть во взгляде скрыть не сумела. Застыла у входа, прожигая глазами эту, растекшуюся по стулу, тушу. А он глядит в ответ, ухмыляется.

— Хвоста не было? — спрашивает у сына, не отрывая от меня глаз.

— Вроде нет, — Егор подтолкнул меня к столу и захлопнул за собой дверь.

— Рад знакомству с тобой, Аделина, — сложил пальцы замком, продолжая противно ухмыляется. Дайте мне что-нибудь, отхожу ему по наглой морде. Сжала кулаки, унимая порыв вцепиться в обидчика.

— Не могу сказать того же, — передернула плечами.

Он рассмеялся.

— Ну вот, а ты говоришь ничего не знает. Знает, она ведь дочь своего отца, не так ли…? — без упрека обратился к сыну. Видимо, не считает меня опасным соперником.

— Играла, значит…, - фыркнул Егор мне в спину и звучно плюхнулся на диван.

— Знала и все равно пришла, — задумчиво хмыкнул старший Орлов откусывая гильотиной кусочек толстой, как его пальцы, сигары. — Смелая девочка и очень… ооочень глупая, — нездоровый блеск в его глазах, мягко говоря, напрягал. Но я стояла твёрдо, паниковать поздно.

— Хотела взглянуть в глаза человеку, который без зазрения совести оставил двух детей сиротами. Мою мать ведь вы тоже убили.

Он изменился в лице, багровея от едва виднеющейся шеи и до кончиков ушей.

— Она сама виновата! — оросил дубовый стол ядовитой слюной. — Если бы согласилась быть моей, то осталась бы жива!

Гримаса отвращения перекосила мое лицо.

— Да вы себя вообще видели?! Она всегда любила только моего отца и несла траур как положено верной жене! — тут уж не выдержала я. Лишь мысль, что это отвратительное животное претендовало на руку моей матери, поднимала в бушующем протесте каждую клеточку в теле.

— Да как ты смеешь, мерзавка! — стукнул со всей дури тяжёлым кулаком по столу. Тот жалобно взвизгнул, но меня это в чувство не привело. Щеки пылают, язык окончательно абстрагировался от мозга. — Он не заслуживал ее! — ревет медведем, отлепляя свой бесформенно-необъятный зад от стула.

— Конечно нет, а вот вы, точно были бы достойной партией, — каждое слово сочится сарказмом. Осознаю, что по-хорошему мне бы не злить людей, которые не гнушаются убийством, но я им нужна. По крайней мере до тех пор, пока могу вскрыть папин тайник.

У Орлова глаза налились кровью. Опирается на стол побелевшими кулаками, вероятно, свою массу без дополнительной опоры держать уже не в состоянии.

— Я буду великодушен к тебе, — выдыхает, усмиряя гнев. — Если ты откроешь замок на тайнике, я оставлю тебя жить. Будешь прислуживать в этом доме, — окидывает меня полным отвращения взглядом, — на другое отпрыск Разумовского не годится.

— Годится, отец… Отдашь ее мне, есть у меня для неё занятие поинтереснее мытья полов…, - подал голос Орлов младший недвусмысленно озвучивая свои планы. Какая же я дура была, что когда-то могла подумать о нем, как о мужчине мечты. Хотелось хлопнуть себя ладошкой по лбу, но вместо этого продолжала стоять с гордо поднятой головой.

— Какой ещё тайник? — если о личности убийцы я могла догадаться, узнав кто хозяин нашего особняка, то о тайниках и флешке мне не должно быть известно.

— Твой отец кое-что украл у меня и спрятал в один из своих хитроумных сундуков. Ты откроешь их.

— А если нет?

— Если нет, то я с превеликим удовольствием отправлю тебя к твоим родителям!

— Выбор очевиден, — как раз выиграю немного времени для Таро и Волока. Пока звука борьбы нет, значит они все ещё обдумывают с какой стороны подобраться к дому. Устроить открытую перестрелку не слишком умный ход — сюда стянутся правоохранительные органы, присутствие которых, мягко говоря, нежелательно.

— Хорошая девочка, — плюхается в стонущее кресло, достаёт из ящика стола две небольшие шкатулки.

И я узнаю их!

Это наши с Златой парные шкатулки под драгоценные украшения. Отец привёз их нам из командировки в Германии. Тут меня прострелило сомнением: а точно ли в них искомая флешка?

Тянуть время…

— Ну, что стоишь?! — прикрикнуло животное из-за стола так неожиданно, что я даже вздрогнула. Подошла ближе, разглядывая деревянные тайнички с задумчивым видом. Вскрыть их все же пытались — сколы, царапины, кое-где полностью отсутствуют декоративные элементы. А это, на минуточку, ручная работа!

Варвары.

— Никогда прежде не видела таких запирающих механизмов, — верчу в руках шкатулку, заглядывая и так, и эдак.

— Но! — вовремя перебила, назревающий поток угроз, — попытаюсь подобрать шифр.

Не удивлена, что взломать замок так и не смогли. Две полоски с разным количеством ячеек. Возле каждой — колесико, прокручивание которого, сменяет в окошке цифры от нуля до девяти и весь алфавит латинских букв. Вариаций шифра — море.

Рандомно крутила колёсики, изображая на лице мыслительную деятельность. За спиной возвышался Егор, пристально следящий за процессом. Несколько раз заходила девушка запуганного, истощённого вида, с темными сердечными мешками, прибавляющими ей возраста. Она не поднимала глаза, понуро держала голову.

Эх, родненький, где же ты…

В этот момент дверь в кабинет распахнулась и в комнату вбежал запыхавшийся охранник с раскрасневшимся лицом: