Машина рыкнула, дёрнулась и резко встала, осев на один бок.

– Всё, бабы, выходим, – сказал Славка. – Если начну рвать мотор, настил может не выдержать. Давайте возьмёмся все сзади и разом подтолкнём. Аль, сумку-то оставь.

– Да уж нет, – перекидывая ремешок через голову, сказала Альбина. – Если настил не выдержит, я хоть при документах останусь.

– А там было свидетельство о браке, – пропел Славка. – Хрен с тобой, золотая рыбка, гордись моей фамилией.

Они вышли с левой стороны машины, как сидели, а Катя оказалась по другую сторону. Под мостом вода громко шумела. Даже при тусклом свете луны было видно, до чего хлипкий этот явно пешеходный мост, да ещё без перил. Славка закрыл за собой дверь, Альбина сделала осторожный шаг к краю, чтобы захлопнуть дверцу. Одновременно с хлопком машинной дверцы она ощутила толчок и полетела в воду. От холодной сентябрьской воды у неё перехватило дыхание. Благодаря этому она не нахлебалась воды, а безвольно плюхнулась о поверхность и ушла под воду, но почти сразу её прижало к стене и поволокло вверх.

В тени моста ничего не было видно. Она ощупала камни вокруг себя и поняла, что вынырнула между двумя бетонными кубами, расположенными под углом друг к другу. Упираясь руками в стены, она попыталась выбраться из этого треугольного заливчика, но наткнулась на что-то животом. Палка? Нет, наощупь она определила, что это арматурина, торчащая из бетона. Рядом с ней по воде скользнул луч и послышались голоса: «Смотри, она где-то здесь должна быть», «Свети, я гляжу!» Альбина поняла, что Славка и Катя легли на мост и пытаются разглядеть её. Она схватилась за арматуру и ушла под воду. Всегда боялась открывать глаза при нырянии, но тут речь шла о жизни. Открыла. Что-то блеснуло. Потом ещё раз. Всё, больше нет сил. Вынырнула. Голоса звучали как будто на удалении: «По течению унесло… и что теперь… дойдём до ив, там всех цепляет… с той стороны машину оставим, а потом вернёмся…»

Два хлопка двери, рык мотора, что-то посыпалось с моста, загремели брёвна уже в отдалении. Вдруг треск, потом грохот. За камнями что-то светило, и Альбина поняла, что машина рухнула под мост. Живы ли её родственники, она не знала, но сообразила, что им теперь не до неё. В голове ещё до этого промелькнула мысль, что придётся как-то наощупь выбираться на камни, потому что если плыть по течению, то окажешься у каких-то ив, к которым утопленников прибивает, и где Славка собирался выловить её тело. А теперь она видела при свете, пробивавшемся через пробоину в мосту, что по почти гладким стенам бетонных блоков выбраться она не сможет. Кто знает, какие пороги могут встретиться ей по течению, но приходится рисковать. Альбина поднырнула под арматуру и сразу почувствовала силу течения. Её уже всю скрючило от холода, и силы убывали. Ну, собралась! Она разжала руки, и её понесло по течению, сначала медленно, а потом всё быстрее. За мостом её закрутило, и, прежде чем развернуться лицом вперёд, она успела увидеть горящую фару под водой, почему-то одну. Пока никаких препятствий на пути не было, но вот впереди возникла какая-то тёмная громада. Альбина даже не успела испугаться и только выставила руки вперёд, как ухватилась за какие-то ветки. Значит, это та самая ива, которая цепляет утопленников. Перебирая ветви руками, она двинулась сначала вправо, но потом огляделась, увидела луну и сообразила, что её прибило к левому берегу. Двинулась влево и почти сразу почувствовала дно под ногами. Продолжая перебирать ветки, вышла на берег. Ноги вязли в илистом дне, камней, к счастью, не было. Выползла на четвереньках и растянулась на песке. Некоторое время восстанавливала дыхание, а когда набралась сил подняться, уже тряслась в ознобе. Раздеваться не имело смысла. Надо идти, решила она, только в ходьбе можно согреться. И ещё… надо выяснить, что там с её попутчиками.

Машина провалилась под мост совсем рядом с левым берегом, буквально в двух метрах. Некоторое время она стояла в нерешительности, но потом собралась с духом и шагнула в воду. Ею двигала не гуманность, а желание знать всё и не оказаться под подозрением. Дно здесь, у моста было каменистым, поэтому Альбина сразу встала на четвереньки. Через пару шагов дно исчезло. Она нырнула, ориентируясь на слабый свет фары. Машина лежала на боку. Вгляделась в окно. Двери закрыты, значит, пассажиры внутри. Надо открыть их, тогда можно будет заявить, что была в машине, когда она рухнула в воду. Одно дело несчастный случай, и совсем другое – когда погибших обвиняют в преступлении. Альбине смерти подобно привлекать внимание к своей особе.

После третьего нырка ей удалось открыть переднюю пассажирскую дверь. Катя легко вынырнула из неё, и её понесло течением. Удаляясь, она издала какой-то утробный звук. Жива? Что, ей и Славку вытаскивать? Но тут послышался треск, и к берегу выехало два мотоцикла. Стоя на колесе автомобиля, она по пояс оказалась на поверхности. Собравшись с силами, крикнула: «Помогите!»

– Блин, машина, – послышался мужской голос. – И загнала их нелёгкая на мост!

– Мать убьёт, – девичий голос.

– Ребята, – поняв, для чего в эту местность приехали две пары, сказала она. – Давайте один девчонок быстро до жилья добросит, а другой к ивам. Туда женщину унесло. А водителя поздно уже… пусть спасатели потом… и звоните им! Будем считать, что вас тут двое.

Молодёжь умудрилась усесться на скутер втроём и медленно укатила назад, а второй мотоциклист так же медленно поехал по тропинке вдоль реки, по которой только что пришла к мосту Альбина.

Через пару минут мотоциклист вернулся без пассажирок и двинулся к Альбине.

– Не надо, – сказала она. – Давай к приятелю, может, удастся женщину откачать. А я сама выберусь.

Она уже выползла на берег, когда к мосту подъехала машина с проблесковыми маячками.

– Жива? – спросил полицейский.

– Да, – ответила Альбина. – У ив ещё одна. А водитель там остался.

– Раздевайся, простудишься. Сейчас одеяло принесу.

Утром проснулась только к завтраку. Нос заложен, голова тяжёлая, но температура, кажется, нормальная. Подняла подушку повыше, села, прислонившись к спинке кровати, санитарка поставила ей на колени тарелку с кашей. От запаха к горлу тошнота подкатила, но есть хотелось страшно, аж желудок горел. Стала по пол ложечки пропихивать в рот пресную осклизлую массу. Как ни странно, завтрак удалось съесть без потерь. Отлежавшись, резко встала. Голова закружилась. Тогда она медленно по стеночке всё-таки вышла из палаты и направилась к посту.

– Мне срочно с врачом переговорить нужно.

– Вот будет обход…

– Я беременна.

– Почему вы вчера не сказали!

– А я вообще что-нибудь говорила вчера?

Медсестра выскочила из ординаторской с историей болезни и дёрнула по коридору:

– Идёмте за мной!

Ну, с такой скоростью Альбине за ней не угнаться. Да она и не собиралась. Придерживаясь рукой за стену, она добрела до двери и вышла на лестничную площадку. А дальше куда, прямо или наверх? И под лестницей ещё дверь…

– Ну, вы где, – послышался голос сверху.

– Если бы я как ты бегать могла, то на кой мне ваша больница?

Да, районный гинеколог – это финал всему: «У вас, таких жирных, ничего не прощупывается. Но хоть на анализы и УЗИ послала.

Когда добрела до палаты, навстречу выскочила разгневанная палатная врачиха:

– Вы где шляетесь, вас следователь дожидается!

– А что вы на меня голос повышаете? Кто меня к гинекологу направлял, не вы?

Врачиха опешила и не нашлась, что ответить.

Выразил недовольство и следователь. С ним она тоже церемониться не стала, ответив, что в больнице прежде всего лечение, а общение потом. На его вопросы ответила следующим образом: ехали они втроём к матери её подруги Катерины в Пружинск. А вот как её фамилия, она что-то забыла. И что странного? В школе они учились вместе, тогда её фамилия была Клушина. А сейчас Катя уже давно замужем. Но последние четверть века одноклассницы не общались. Только когда она собралась замуж за Славу, выяснилось, что Катя – его двоюродная сестра. Вот и встретились. В этой глуши Альбина впервые, поэтому понять, что понесло её мужа на хлипкий мост, она даже предположить не в силах. Но зла она на него, хоть и покойника, безмерно: это надо же быть таким придурком, чтобы жизнями близких рисковать! Да, это муж её. Поженились они всего неделю назад. И что? Что ей теперь делать в одиночестве, да ещё беременной?! Что, истерика? А что ещё она могла закатить должностному лицу, которое… даже слов нет… это лицо обвиняет её в том, что она близких своих утопила? Ах, нет? Тогда следует с пострадавшей другим тоном разговаривать!