Или, например, русский язык. Есть ребята, у которых есть лингвистическое чутье, тогда просто идем с ними по хорошей программе в быстром темпе. Есть дети с дисграфией, с дислексией, тогда их ведет логопед. И ребенок может по математике быть в группе углубленного изучения, а по русскому – в группе детей с дисграфией и дислексией. А какой-то ребенок везде идет в топ-группах.

И, таким образом, дети учатся вместе. То есть фактически вместо трех классов есть уровни для каждого из основных предметов. А есть уроки, на которых дети объединяются вместе в один большой класс, вместе делают какие-то проекты, вместе общаются. Но в начальной школе я этого не видела, только в средней школе. И то, это не совсем так реализовано. Я уверена в том, что образование должно стать индивидуальным (а по сути, оно уже таковым и является, если посмотреть на взлет института репетиторства, тьюторства). Но только как соединить индивидуальный трек с необходимостью социализироваться и общаться с детьми? Наверное, Школа будущего – это и есть попытка соединить коллективную деятельность с индивидуальным академическим маршрутом.

Вы описали три больших блока в образовательной программе школы будущего: академическую часть, творчество и здоровье. И достаточно подробно рассказали про академическую – уровневость учебного процесса. Какие особенности бы были у двух других компонентов – здоровья и творчества?

Здесь тоже не уйти от вариативности. Например, в блоке «Здоровье» необходимы разные виды нагрузок, чтобы дети могли попробовать в первом триместре по два-три урока каждого вида нагрузки, познакомившись со всем, что есть. Йога, футбол, элементы гимнастики, акробатики, причем для мальчиков и для девочек. В дальнейшем дети бы так же разделились на подгруппы, в зависимости от того, кто чем хочет заниматься. Другими словами, есть вариативность: пробуй разное, выбери что-то свое. Дети должны уметь себе задавать вопрос: «Что я хочу?» Конечно, на этом этапе родители и тьюторы помогают, если ребенок не может или не хочет выбирать.

Блок управления своими ресурсами – это некая история в виде мастерских, практик. Микс гуманитарных наук: этика, практическая психология, осознанность. Для того, чтобы быть эффективным, мы должны свою психоэмоциональную сферу понимать, уметь ею управлять.

Родители приходят и говорят: «Как мне ребенку сказать, чтобы он не напрягался?» А есть, например, практики медитаций для детей, которые давно описаны и практикуются в некоторых западных школах.

И тема с творчеством. Я бы здесь тоже давала возможность попробовать разное, потом выбирать, чем ты хочешь заниматься, в какой мастерской и над каким проектом ты хочешь работать.

Анна, как вы думаете, почему к нам не приходят модели из-за рубежа, кроме международного бакалавриата?

Это все приходит, просто приходит только сейчас. Но упирается все в отсутствие достаточного количества площадок, которые бы позволили это реализовать. И, наверное, нет управляющих, которые в этом бы разбирались. Мы думаем так: сейчас мы просто возьмем хороших опытных учителей, «схантим» их из государственных школ или из частных, возьмем программу посильнее, и все будет круто. А хорошие педагоги могут быть только в русле какой-то концепции, которая у нас давно разрабатывалась. Например, есть концепция развивающего обучения, которая появилась в Советском Союзе в 1960-х годах. Сейчас она переживает второе рождение.

Когда я общаюсь с директорами школ, они все говорят, что негде брать педагогов, которые умеют преподавать по этой программе. Получается, все упирается в то, что ты можешь создать школу, спроектировать интересное пространство, но кто туда придет преподавать?

К вопросу о концепции развивающего обучения. Сейчас, в свете происходящего, как вы ее оцениваете?

Я считаю, что это интересно. Она должна тоже развиваться, перерабатываться. К ней много всяких претензий. Там все упирается в то, что концепция развивающего обучения может быть хорошо реализована только человеком, который очень хорошо понимает, что такое развивающее обучение. То есть, это не просто методика, которую ты дал, и человек стал делать. Выясняется, что таких людей очень мало. Потому что, во-первых, в оригинале это должно быть предметное обучение, собственно, о чем я говорила, русский и математика – разные учителя, каждый работает со своим потоком. Где их взять?

У нас почти нет отдельно словесников и отдельно математиков. Все упирается в отсутствие людей.

Понятно, что если нет предложения – нет спроса, а работает ли наоборот? Если будет такая школа открыта, по финской модели, например, насколько она будет востребована, если будет реализована в России так, как в Финляндии?

Если она будет реализована грамотно, то дальше все упирается в цену. Большинство моих клиентов, возможно, у меня не такая репрезентативная выборка, но в целом люди озвучивают комфортную стоимость обучения до 100 тысяч рублей. 100 тысяч – это какой-то такой водораздел. Это сейчас, с учетом нынешнего курса. Когда-то, два-три года назад люди говорили: «50 – потолок».

Насколько родители готовы к пониманию того, что ЕГЭ – не единственный ориентир качества образования ребенка в школе?

Очень маленькая прослойка. Вот это надо как раз исследовать. Мне кажется, что все хотят чего-то большего, но по факту всех волнует только сдача ЕГЭ. Ребенок должен поступить в вуз (особенно, мальчик).

Что чаще всего говорят родители дошкольников, какой у них запрос?

Чаще всего они говорят: «Мы хотим, чтобы у ребенка не убили мотивацию к учебе». А еще лучше: возбудили мотивацию к учебе, чтобы ребенок с горящими глазами бежал, познавал новое, развивался. Но при этом мог поступить в хорошую сильную школу. Это тоже про ЕГЭ, чтобы он не растерял академические навыки. Я все время объясняю, говорю: «Понимаете, поступление в хорошую школу в том виде, которое в наших реалиях существует, – это просто спортивный конкурс. Поэтому к нему надо готовиться». Все, как в спортивных соревнованиях. Ребенок может не обладать выдающимися когнитивными способностями, и родителям сложно это принять. Возможно, ребенку просто не надо поступать в такую школу, он будет учиться спокойно на своем уровне.

Недавно мы говорили с одной мамой, которая приехала из Ирландии, она хотела найти своим детям здесь начальную школу, 1–2 класс. Она говорит: «Слушайте, мы когда приехали в Ирландию, нам сказали – вы просто ходите в школу. Просто тебя записывают, и ты ходишь. Все нормально, язык выучат, учиться будут». Все. И дети как-то учатся. Она говорит: «Здесь мы пришли в школу с английским уклоном, это старая частная школа, а нам говорят: у вас с русским языком не очень, давайте вы пока с репетиторами позанимаетесь дома, подтянете язык и придете к нам через три месяца на тестирование». То есть у нас есть такой момент, что не школа для человека, а человек для школы. Поэтому, как только у ребенка возникают какие-то особенности, школа начинает нервничать.

То есть мы можем говорить о том, что Школа будущего – это инклюзивная школа?

В принципе, да, инклюзивная школа. Если у школы будет свое ресурсное отделение – это вообще прекрасно. Ресурсное отделение – это штат нейропсихологов и логопедов. Например, в школу приходит ребенок с РАС, он может учиться индивидуально. Ему составляют расписание, допустим, у него первые два урока индивидуальные. Потом на какие-то уроки приходит в класс. То есть ресурсное отделение – это просто некая команда специалистов, несколько кабинетов в отдельном блоке, где дети могут заниматься индивидуально или в мини-группе по два-три человека.