Как-то Кенни привык что могучая организация, удаляет про него все данные в картотеке, и проявил небрежность. И видно его проверили, и прямо сейчас компьютер обнаружил совпадение.
Старшая надзирательница буркнула:
- Малолетний убийца вот кто ты!
Кенни логично заметил:
- Если даже я и держал в руках ломик, то это вовсе не значит, что именно я и убил!
Старшая надзирательница рыкнула:
- Это ты на суде будешь так говорить! А тебе вкатают пожизненное!
Кенни отметил с улыбкой:
- Я всего лишь ребенок! Максимум несколько лет малолетки.
В ответ женщина заметила:
- Этот парень зять нашего прокурора. Так что тебе не повезло. Ты не того ограбил и убил. Поэтому прокурор и приказал сделать тебе максимально дотошный и подробный обыск. Теперь уже не отвертишься!
Кенни буркнул:
-Посмотрим!
И действительно у него была уверенность, что могучая организация его как-то отмажет. Тем более какое пожизненное? Слишком подозрительным будет вечный мальчик в федеральной тюрьме.
А интересно ему разрешат играть на компьютере? Малолеткам вроде бы и можно.
Тем временем надзирательница в белом халате высунула зонд. И теперь Кенни должны просветить все кишки, сделав эндоскопию. Это неприятная и унизительная процедура. Но ее делают в обычных поликлиниках.
Женщина в заднем халате сунула в пятую точку, мальчишки стала засовывать шланг, что весьма.
А его кишечник на экране стал просвечиваться.
Кенни вздрогнул. И чтобы не было так больно, противно и щекотно снова стал петь;
Там далеко-далеко в тихом городе
Посреди земли одна в темной комнате
О спасении моем богу молится
Полуночная моя богомолица.
Об одном она молит: Храни Господи!
И всю ночь в окне горят свечи восковы,
Чтобы веру и любовь потерявшая,
Свет нашла душа моя заплутавшая.
Мама, мама ты одна не придашь и не разлюбишь.
В мире этом и другом, ты всегда со мною будешь.
Я к одной тебе иду в сердце раненая.
Мама, мама ты моя стена каменная.
Мама, мама ты моя стена каменная.
Ночь черна, неведом путь тьма бездонная
И пророчат беды мне силы темные,
Но во тьме хранят меня две бессонницы:
Глаза мамы, да еще Богородицы.
Говорят, что никогда не грустила я.
Знаешь, только ты одна - моя милая.
Сколько раз судьбой без жалости битая
Выживала я твоими молитвами.
Мама, мама ты одна не придашь и не разлюбишь.
В мире этом и другом, ты всегда со мною будешь.
Я к одной тебе иду в сердце раненая.
Мама, мама ты моя стена каменная.
Мама, мама ты моя стена каменная.
От того меня сломить беды не смогли,
Что далеко-далеко посреди земли
О спасении моем богу молиться
Полуночная моя богомолица.
Старшая надзирательница заметила:
- Ты хорошо поешь! Но тебя будут судить как взрослого. И ты не получишь санатория малолетки. Тебя будут окружать взрослые, озверевшие, вонючие преступники которые очень любят насиловать вот таких как ты смазливых и светловолосых мальчиков.
Кенни уверенно ответил:
- Я смогу дать сдачи!
Надзирательница рассмеялась и заметила:
- Ты ведь всего лишь ребенок! Сколько тебе лет?
Кенни с улыбкой спросил:
- А вы что сами не знаете?
Старшая надзирательница кивнула:
- Да ты какая-то странная личность. Без роду, без племени, и тебя нет в картотеке. Мы должны сначала выяснить, откуда ты, и как свалился на нашу голову. А потом решим, что с тобой делать!
