– Сказать-то скажу, дорогая, раз ты настаиваешь, но полной уверенности в этом нет. Будь добра, предупреждай в следующий раз, когда начнешь сердиться, а то ведь я могу в один прекрасный момент отдать концы!

– Ну прости меня, ну пожалуйста! – плача, повторяла она, прижимая его голову к груди и покачивая ее, как ребенка. – Я не хотела. Тебе больно? Позвать доктора?

Джеф отрицательно помотал головой.

– Да вроде нет, ничего серьезного, – произнес он и нежно потерся щекой об ее атласный пеньюар. – Правда, когда я шлепнулся на пол, было страшно больно, у меня даже дыхание перехватило, но сейчас ничего не болит. – Помолчав, он нехотя добавил:

– Все-таки попробую сесть, стоит проверить, все ли в порядке.

С чрезвычайной осторожностью Джеф приподнялся и сел на полу, прислонившись спиной к стене. Губы беззвучно повторяли ругательства, и лицо напряглось от боли.

– Переломов, наверное, нет, – сказал он, снова прислонившись к Кори. – Сильные ушибы. – Он посмотрел в ее встревоженное лицо и вдруг заметил полные слез глаза и дрожащие губы. Улыбнувшись, он поспешил сказать как можно беззаботнее:

– Ну, поболит несколько дней, и все.

– Как я могу помочь тебе? – спросила Кори, продолжая нежно обнимать его. – Давай помогу встать?

– Да нет, мне и так удобно, – улыбнулся Джеф. – Ни за что на свете не хочу менять свое положение.

– Боже мой, что тут происходит? – раздался вдруг голос Скотти Оливера. Остановившись на пороге кухни, он подозрительно разглядывал опрокинутый табурет, заплаканное лицо Кори и распростертого на полу Джефа. Стремительно подойдя к другу, он присел рядом с ним, такой же бледный и встревоженный, как Кори.

Джеф небрежно ответил:

– Да тут у нас небольшое происшествие. Упал с табурета. Все в порядке, только слегка ушибся. Не волнуйся, Скотти.

– Упал с табурета? – скептически переспросил Оливер. Потом посмотрел на покрасневшее, виноватое лицо Кори и добавил:

– Ну правильно, я ведь только попросил не топить его в ванной!

Он перевел взгляд на Джефа.

– Надо отвезти тебя к доктору.

– Ни за что. Ничего не случилось. Немного ушибся.

– Ему трудно сидеть, – дрожащим голосом проговорила Кори, неуверенно касаясь вьющихся волос Джефа.

– Поразительно, – с негодованием произнес Оливер. – Ну и как ты собираешься давать трехчасовой концерт в Хьюстоне завтра вечером? Ты же не сможешь петь, испытывая постоянную боль.

– Помнишь, однажды я давал концерты с температурой под сорок. Как-нибудь и тут вытерплю, – упрямо сказал Джеф. – Никаких больниц.

Оливер рассеянно передернул плечами.

– Ладно, я вызову врача и попрошу его выписать обезболивающее. Надо думать, что для хьюстонской публики лучше такой Броуди, чем ничего.

– Нет! – энергично вмешалась Кори. – Нечего накачивать его лекарствами. Я сама о нем позабочусь!

– Да? И каким образом? – ехидно спросил Оливер. – Вы же видите, что ему даже сидеть трудно. А вам я бы не доверил не то что…

– У меня с собой вытяжки из трав, которые помогают, – перебила его она. Оливер презрительно фыркнул, и она продолжала:

– Между прочим, травами пользовались для лечения и обезболивания за много веков до того, как изобрели пенициллин и анальгин, а во многих случаях травы и теперь гораздо эффективней. Говорю вам, я могу ему помочь!

Она чуть крепче обняла Джефа, и он посмотрел на нее с довольной ухмылкой.

– Слышал, Скотти? Дама обо мне позаботится.

Оливер скривился.

– Надеюсь, с головой у тебя все в порядке и ты соображаешь, что делаешь, Джеф.

– А я как раз ничего не собираюсь делать. Я просто предоставлю Кори позаботиться обо мне. – Он радостно вздохнул. – Уверен, что получу от этого удовольствие. Несите ваши мази и притирания, Прекрасная Дама. Я в вашем распоряжении.

Вертикальная складка прорезала лоб Кори.

– Я приготовлю целительную мазь, но для того, чтобы она хорошо подействовала, нужно тепло. Найдется здесь электрическая грелка или что-нибудь подобное?

– Есть кое-что получше, – быстро ответил Джеф. – Сауна подойдет?

Она кивнула.

– То, что надо. Может быть, с нашей помощью ты сумеешь подняться и дойти до сауны?

Он кивнул:

– Ты пока начинай готовить свое волшебное снадобье. А Скотти поможет мне раздеться.

Кори улыбнулась, осторожно отпустила его голову и поспешила к себе.

Сумка с настоями из трав лежала возле нераспакованных чемоданов. Кори быстро просмотрела ее содержимое и легко выбрала все необходимые компоненты. Смолы было маловато, но, если положить побольше лаврового листа, это не страшно. На кухне не торопясь, в строгой последовательности она смешала компоненты, добавила немного оливкового масла, найденного в шкафчике у плиты, и стала нагревать смесь на медленном огне.

Потом она вылила снадобье в неглубокую чашу, взяла из ящика несколько льняных полотенец и прошла через спальню Джефа в ванную комнату. В первый раз войдя сюда, она была так разгневана, что ничего не видела, кроме широкой ванны в полу. Оказывается, в огромной комнате имеется прозрачная душевая кабинка и небольшой отсек, обшитый березовыми досками. По всей видимости, это и есть сауна.

Кори быстро сняла пеньюар и ночную рубашку и завернулась в махровую простыню, как в индийское сари. Осторожно держа в одной руке чашу с притиранием и льняные полотенца, другой она открыла тяжелую деревянную дверь и остановилась, ожидая, пока глаза привыкают к полумраку. В сауне была одна-единственная лампочка, которая отбрасывала вокруг розовый свет. Вдоль деревянных стен стояли скамейки. В самом центре стояла металлическая печь с раскаленными углями. От нее исходили волны сухого жара.

– Сюда, – послышался голос Джефа, и Кори пошла в дальний конец. Не дойдя нескольких шагов, она застыла. Джеф лежал на животе на одной из широких скамеек.

Она рассматривала его длинные мускулистые ноги, упругие ягодицы, стройную талию, мощные широкие плечи. Как он красив, подумала она мечтательно.

– Кори? – Джеф поднял голову, чтобы посмотреть на нее, и она вздрогнула. Она подошла и села на скамейку возле него.

– Я постараюсь не сделать тебе больно, – сказала девушка, положив полотенца на теплый дощатый пол и окуная руку в маслянистую жидкость.

Долго и терпеливо Кори массировала мышцы его плеч и спины, втирая в них свою мазь. Потом она перешла к позвоночнику и ягодичным мышцам. Ощущая пальцами его мускулы, она получала чувственное наслаждение. Время от времени Джеф издавал звук, похожий на довольное мурлыканье.

Наконец она вытерла руки полотенцем и сказала:

– Подождем десять минут, пока мазь впитается, а потом повторим процедуру.

Он лениво открыл глаза.

– Знаешь, скамейка такая жесткая. Можно я положу голову тебе на колени?

Она вздохнула и вдруг почувствовала, как плавится все у нее внутри.

– Конечно. – Кори села на край скамейки.

Чтобы устроиться поудобнее, он долго ворочался, потом перевернулся на бок и уткнулся лицом в ее живот.

– Так – хорошо. Как ты вкусно пахнешь. Я не знаю этот запах. А что это за духи?

Кори чувствовала его горячее дыхание через махровую ткань простыни, и ей трудно было говорить.

– Я их сама придумываю, – сказала она слегка прерывающимся голосом. – Это сочетание гардении и корицы.

– Вкусно, – сказал он, покусывая ее бедро в том месте, где кончалась простыня.

Она неуверенно рассмеялась.

– Рада, что тебе нравится. Он вдруг перестал играть и посмотрел ей в лицо серьезными глазами.

– Это уже происходит, да? – спросил он тихо. – Ты ведь позволишь мне любить тебя?

Кори посмотрела на него с нежностью, отметив, как необычно красиво лежат тени от длинных ресниц на сильном, мужественном лице. В полумраке сауны шелковистые волосы Джефа казались еще темнее. Жар, пропитанный ароматом мяты, интимное молчание, нарушаемое только шипением и потрескиванием горячих углей, сказочный розовый свет, озаряющий помещение, – все это было очень романтично. А воспоминание о пережитой тревоге сломило остатки сопротивления.