Из адекватных и бодрствующих осталась одна Буржуа. Мои соседи Ниналья спали, уложив головы друг на друга; вот она, сила дружеской, — пока что! — поддержки! Я парочку сфоткала, кстати, прежде чем подползти к Хлое.

Скука и не на такие безумства толкает.

Буржуа красила ногти; Бюстье, как я видела, посматривала в сторону блондинки, но молчала. Если мы говорим про Хлою, то здесь действует всего одно правило: не трожь, пока не завоняло. Эх, девочке бы в политику пойти, такой потенциал пропадает! Или нет, не в политику. Куда-нибудь типа менеджера знаменитости. Ух она бы репортёров и журналюг на тоненькие тряпочки резала!

Пока Хлоя отвлеклась на видео, я незаметно перебралась совсем близко к девушке и сунула перед ней руку. Буржуа отточенными движениями, даже не смотря вниз, начала малевать мне на ногтях кисточкой. Вот она, силы привычки. Даже страшно подумать, сколько мы с моей школьной вражиночкой ногтей друг другу перекрасили, если она действует на автомате.

Мозг у неё включился и обработал информацию минут через десять, на последнем неокрашенном мизинце. Буржуа с секунду смотрела на мой палец, занеся над ногтем кисточку; потом подняла голову и посмотрела на меня.

Я в этот момент сосредоточенно дула на уже сделанный маникюр на другой руке.

— Ты совсем охренела? — растерялась блондинка.

— Да ладно, один палец остался! Доделай пожалуйста.

Она широким мазком провела по ногтю, а затем, не останавливаясь, по кутикуле, по первой фаланге, второй, третьей… на тыльной стороне ладони лак прекратил оставлять даже след от следа.

— Я это зафоткаю и отмечу тебя, — пообещала я, ухмыляясь. — И поставлю очень много хештегов.

Буржуа поморщилась.

— У тебя нет соцсетей.

— У Адриана есть. Не откажет же он мне в такой малости?

Со вздохом великомученика Хлоя достала из сумочки стёрку и ватные диски. Я довольно улыбалась. Да-да, мой Агрест такой. Чисто во имя справедливости в ответ на вредность Буржуа может у себя выложить; на Адриана было подписано что-то около миллиарда человек. Он же у нас в Китае — особая знаменитость!

Да и палиться с плохим отношением перед Адрианом Хлоя не хотела. Не знаю точно, как именно девочка относилась к моему напарнику, однако явно пыталась сдерживать свой нешуточный темперамент, — и жёсткую избалованность, — рядом с ним. Да, получалось плохо. И не всегда. Но за попытку — уже зачёт.

Исправив партак, Буржуа брезгливо скинула мою руку со своего колена. Словно не ладошка была, а жаба, бородавчатая и вонючая.

— Спасибо.

— Пошла в задницу, Дюпэн-Чэн. Вали, не порть воздух своим круассанным дыханием!

Меня пробило на хихиканье. Чтобы не ярить Буржуа ещё больше, я отползла на своё прошлое место. И очень вовремя: фильм как раз кончился.

Только появились титры, как месье Дамокл начал резко хлопать. Все уснувшие от этих громких звуков вскочили на ноги, — напоминаю, сидели мы на полу, — и подхватили овации. Ким даже гаркнул что-то, отдалённо напоминающее «браво», которое из-за зевка смазалось в непонятные гласные.

— Прекрасный, прекрасный фильм! — ухнул Дамокл, вытирая несуществующую слезу. — Как это важно в наше время, единство! Прекрасно! Месье Ляиф, великолепный фильм!

— Мы его делали всем классом, — проблеял Нино, почуяв недоброе.

В принципе, правильно чуял: Дамокл в приступе нежности и большой любви выдернул только опустившегося на пол парня обратно к себе и обнял Ляифа до хруста в позвоночниках. Я наклонилась к Алье:

— Когда это мы фильм снимали?

— Когда ты тряслась из-за дяди из Китая, — ответила подруга шёпотом. — Тебя решили не дёргать, ты на любую мелочь неадекватно реагировала.

— Поклёп!..

— Ты буквально разрыдалась, когда у тебя упала ручка со стола.

Я поморщилась. Да, было такое. Нервы сдали, тело отказало, случилась истерика. Длилась она минуты три, но до того напугала всех одноклассников, что меня дружной компанией чуть ли не на руках отнесли в кабинет к Дамоклу. Там я попила чай, обматерила в сердцах Вана, который угробил мне нервную систему, — месье директор сделал вид, что уснул и «ничего не услышал, простите, милая, старость», — и пришла в себя.

Хорошо ещё, что Адриан про этот случай не знал — у него в тот день были съёмки. Не знаю, что бы тогда Агрест сделал с моим родственником. Если уж за прошедшее он его буквально морально растоптал с этим лунным рыбным пирогом…

— Ладно, может быть, я была немного не в себе, — признала я, рассматривая жёлтые ноготки.

Вот опять Буржуа за своё, а. У неё целая коллекция лаков, больше двухсот штук. А красит почти всегда только в цыплячий!

— Хорошо, что меня с вами не отпускают, — услышала я насмешку Хлои. — Родители против того, чтобы я проводила каникулы та-ак.

— О, опять за своё, — хмыкнула Алья, невольно повторяя мои мысли.

Повернувшись к Буржуа, я нахмурилась. С Хлоей я много времени проводила, так что успела понять эту девочку. Не как облупленную, но близко: Буржуа мало что держала в себе, почти сразу реагируя на опасность, как устрица. Бьёшь её — она атакует в ответ; не трогаешь — и ей до тебя дела нет.

Дамокл ответил, — в своей неподаражаемой манере, — что мадмуазель летит со всеми.

И мне совсем не понравилось, как дрогнуло у Хлои лицо. А уж её заслезившиеся глаза — тем более.

— Дети, — подала голос Бюстье. — Я с вами не поеду.

Я к этому была готова, другие — нет. Раздавшиеся возмущения и после умильный «а-ах» от новостей про беременность учительницы вызвали у меня ментальную изжогу. Ну не нравилась мне Бюстье! Не нравилась!

Даже больше: мне не нравилось, как она ест. Никогда в жизни меня этот критерий не подводил. Если я раздражаюсь из-за того, как человек ест, значит, что-то в нём не так, даже если кажется наоборот.

Вот Адриан, пусть и ел по-поросячьи, меня не бесил. Хлоя, родители, Ниналья — ни в коем случае. То же самое с Роуз. Джулека так себе, ровно, а вот Макс или Габриэль доводили до ручки при одной мысли о том, чтобы разделить с ними обед. И Сабрина тоже подбешивала — не прямо сильно, но ощутимо; рыжая ела как мышь, которой нужно как можно быстрее запихнуть в себя побольше еды, а рот маленький, так что приходится довольствоваться маленькими откусываниями.

— Да ну! — вывел меня из размышлений возглас Кима. — Миз Менделеева нам весь отдых испортит!

Чутким слухом я уловила остановившийся скрип двери и замершее дыхание позади нас. Ох, да ладно! Это вам что, мультик, чтобы Менделеева не решилась зайти? Я бы на её месте по-королевски вошла и сказала бы что-нибудь на этот вопль о «несправедливости».

А она замерла. Ещё и сглотнула тяжело — у меня такое бывает, когда слёзы сдерживаешь.

— Зря ты так, Ким, — сказала я негромко.

Удивительно, но все как-то сразу смолкли. Ле Тьен посмотрел на меня, — сверху вниз, потому что он стоял, а я всё ещё сушила ноготки, полулёжа развалившись на коленках у своей Большой Мамочки, — и упёр руки в бока.

— Почему это?

— Потому, мой недалёкий друг, что она классная тётка.

— Она постоянно ругается на химии!

— Так она не виновата, что ты дебил, — ухмыльнулась я. — Который не может понять, что надо кислоту лить в воду, а не воду в кислоту{?}[В первом случае ничего не будет. Во втором пойдёт реакция, всё забурлит и выльется, возможно вам прямо на руки. Хим ожоги — страшная вещь.]. И вообще…

— Что?

Я зловеще захихикала, чувствуя волну горького облегчения со стороны входа в библиотеку.

Это что ещё за фокусы. Неужто эмпатия просыпается? Нет-нет, нам такого и даром, и с доплатой не надо!

— Не надо плохо отзываться о химике, который будет с тобой практически наедине три недели.

Ким моей мысли не понял; зато Аликс, признанный мозг их маленькой компашки, заржала.

— В смысле?

Я лукаво посмотрела на парня с коленок Альи. Дамокл давал нам разобраться самостоятельно, но почему молчала Бюстье, когда дети начали негативно высказываться о другом учителе? Кто здесь классный руководитель, я или она?