Ремонт, конечно, был нужен. Но не срочно.

Прослеживая взглядом извилистый путь трещин, я пыталась свыкнуться с мыслью о том, что нам с Нуаром, — совсем как по канону, мать его! — нельзя знать друг друга. Даже если мы знаем.

— Бред какой-то, — сказала я тогда Тикки.

— Просто бред, — повторила я, уже сидя на крыше рядом с Нуаром.

— Миледи? Ты о чём?

Я посмотрела на довольно жмурящегося котёнка и улыбнулась. Была в Адриане черта, — как у настоящего кота, кстати, — заставляющая меня радоваться без причины: его милота. Дело было не во внешности, а в самом парне: в том, как он моргает, улыбается, склоняет голову, ставит кошачьи уши торчком, показывает язык, дурачится и делает ещё кучу всего. Рядом с Адрианом было практически невозможно хандрить.

— Есть разговор, — сказала я.

По тону Кот сразу уловил: обсуждать мы будем нечто неприятное. Так что Адриан тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Весёлость, до того растекающаяся в каждом его движении, будто втянулась внутрь и свернулась до следующего раза. Нуар сел, спокойно-собранный, и с успокаивающей улыбкой взял меня за руку.

— Мне это не понравится, да?

— Мне не нравится, — сказала я, пожимая плечами. — Тикки сказала, что нам нельзя раскрывать свои личности друг другу.

Кот помрачнел.

— Пока не победим Бражника?

— Желательно вообще этого не делать.

— Вот же…

Он непечатно выразился, — при этом прижал уши к голове и слегка покраснел, — и я пихнула его в плечо. Обсценная лексика для Адриана была запретным плодом; если меня Сабина за крепкое словцо заставляла полоскать рот с мылом, то Габриэль поступал, как и всегда — лишал Адриана чего-то важного для парня. Не самый лучший способ воспитания, основанный на страхе… однако на диво действенный.

Только у Агреста-младшего начинался период бунта, и ругательства — это только первая ласточка.

Вздохнув, я пересказала разговор с Тикки. Кот слушал внимательно, задавал уточняющие вопросы, и я видела, как его недовольство медленно растворяется. Всё же, Адриан был умным парнем — не устану это повторять.

— Значит, нельзя, — в итоге протянул он, даже не скрывая своего расстройства. — А ведь я даже не уверен, что ты…

Он замолчал и сжал мою ладонь. Я успокаивающе погладила парня по плечу, думая, как бы дать ему знак, но при этом не порушить дырявое полотно магии.

— У тебя день рождения девятого апреля, — медленно сказала я, пытаясь воскресить в памяти наш недавний разговор. — И, хотя я могла просто найти это в интернете, всё равно вытянула из тебя… и поддался ты легко, хотя должен быть упёртым, как настоящий баран. Овен же.

Адриан улыбнулся — словно солнце решило снова выглянуть из-за горизонта.

— А я у твоей мамы спросил, — сказал он, не прекращая широко улыбаться. — У тебя восемнадцатого августа.

Я кивнула, думая о превратностях судьбы. Восемнадцатое августа — тот день, который я в прошлой жизни выбрала для себя вместо обычного дня рождения. Просто чтобы дистанцироваться от прошлой семьи, матери-алкоголички, деспотичной бабки и инфантильного деда.

Адриан подсел ближе ко мне и обнял. Его хвост обернулся вокруг моей талии.

— Я рад, что это ты. Правда… но что насчёт твоих двадцати шести лет? — внезапно спросил он, отстраняясь.

Я закатила глаза.

— Не всё сразу, котёнок.

— Но, Ледибаг!..

— Би-и-ип.

====== Сайд-стори. Underneath your clothes. ======

Комментарий к Сайд-стори. Underneath your clothes. Алоха.

Осторожно, тут гет и недетальные описания.

Я хотела сохранить интригу... но у меня, как всегда, не вышло. Эх.

Кто там про пейринги спрашивал? :)

.

Shakira – Underneath your clothes.

.

Приятного чтения.

(и я очень жду комментариев к этой части)

— Я установил себе звукоизоляцию в комнате.

— Можно орать, сколько душе заблагорассудится?

— Можно вообще что угодно делать, главное корабль сильно не раскачивать — мать в последнее время подташнивает.

Я мельком посмотрела на Луку и тут же вернулась к нотным листам. Куффен столько времени потратил, чтобы я начала понимать нотную письменность, — спасибо ему за это, конечно, — так что помощи в переводе не требовалось. Аккомпанемент, написанный под гитару, легко переделывался под мою гавайскую малышку. Нота за нотой, нота за нотой…

Лука сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки и обнимая одну из своих гитар. Настраивал и проверял, всё ли он нормально склеил. Всё же, несмотря на то, что инструменты парень делает уже больше года, уверенности в нём пока не было.

Ну да это наживное. Со временем появится.

— Анарке надоело, что ты распеваешься? — продолжила я диалог, делая новые пометки в нотном листе.

— Скорее ей надоело, что мы с тобой, цитата, «где-то шарохаемся, когда есть дом», — Лука усмехнулся и посмотрел на меня из-за голубой чёлки. — «Нечего деньги тратить, если у тебя есть отличная кровать!»

Я рассмеялась. Анарка порой была восхитительна в своей наглости и беспардонности. У меня даже злиться на эту женщину не выходило, несмотря на все преступления против моего личного пространства.

Лука довольно смотрел на моё веселье, отложив гитару. В последнее время я ходила хмурая, так что ничего удивительного, что Куффен наслаждался хорошим настроением своей девушки. Но, говоря откровенно, причин радоваться у меня было мало: Бражник наседал, у Адриана начался дрянной подростковый период нигилизма с явным душком агрессивного анархизма, — мне оставалось только сглаживать совсем уж острые грани его психозов, — Андрэ пытался навязать свою власть супергероям, Фу что-то мутил… нервы у меня сдавали. Тут уж не до улыбок.

Я отложила листы, исписанные нотами, и откинулась спиной на бок кровати Луки. Куффен запустил руки в мои волосы, стащил резинку и стал перебирать пряди — приятно. И очень по-домашнему.

С Лукой было хорошо. Он ловил моё настроение, будто камертон, а затем действовал, как профессиональный музыкант: настраивал поломанный инструмент, добиваясь идеального звучания. Идеального настроения. Благодаря морскому мальчику я больше не чувствовала себя одинокой во время приступов Адриана и своей депрессии; он даже Тикки понравился, как и наоборот. Иногда мне казалось, что квами и Лука понимают друг друга на каком-то глубинном уровне, что был выше слов и всего вербального.

Как лемурийцы{?}[Одна из рас, предшествующих человеку. Мы же с вами то ли пятая, то ли шестая волна цивилизаций, посоны… ну, согласно некоторым учениям :)]. Те ведь тоже больше ментально общались.

Наши отношения не развивались, завязнув в мягкой перине неполной близости. Вроде бы, мы друг другу рассказывали всё, — почти всё, некоторые секреты всё же остались невысказанными, — а больше не сплавлялись. Не происходило карамельной магии, когда ты со своим партнёром слипаешься, словно две конфетки.

Это были на удивление хорошие, правильные отношения. Взрослые. Гармоничные. Совсем не похожие на то, что устраивал мне Адриан — даже если мы говорим лишь о дружеском взаимодействии.

Ну, Агрест хотя бы понимал, что творит дичь. И регулярно извинялся. Да и грань в своих неврозах никогда не переходил.

— Устала? — тихо спросил Лука.

Я кивнула и открыла глаза. Куффен подобрался ближе, склонился надо мной, коснулся губами лба. Невинный и очень чувственный поцелуй.

Ничего романтического. В наших отношениях вообще было мало романтики; ровная морская гладь характера Луки, скрывающая бурю его настроений, не рассказывала, когда в ней родится цунами. Мне было сложно читать Куффена, понимать его, реагировать. Постоянный штиль начинал угнетать.

Значит, нужно создать лишние волны — только и всего.

Я мазнула губами по щеке Луки и встала, едва не столкнувшись с парнем лбами. Куффен, поняв, что я что-то задумала, аккуратно отложил инструменты. Я же прошла к выключателю на стене и вырубила свет.

Комната погрузилась в полумрак. Тени слились в одно полотно, голубоватый лунный свет разрезал темноту, не давая нам с Лукой потеряться в этом мире.