– Я любила его, когда оплакивала смерть Чхэ Рён и обвиняла его в жестокости! Когда отталкивала его, не принимая его заботу и ласку. Ведь в то время он не искал у меня тепла, он хотел согреть меня саму, а я… Я отдала его подарок Чжону, решив уйти из дворца, хотя знала, каким ударом станет для Его Величества наше расставание. Ведь знала же! И всё равно гнала его от себя, мучая его и мучаясь сама!

«Дворец выпил из вас все силы, вы желали свободы, однако не понимали, что за неё вам придётся заплатить слишком высокую цену. А он это понимал. И потому отчаянно сопротивлялся и отказывался её платить».

– Я любила его, когда покинула дворец, подтвердив наши прежние отношения с Ван Уком, которые и на самую малость не походили на то, что связывало нас с Ван Со. Я не признавалась восьмому принцу в любви, не давала согласия выйти за него замуж. Только могло ли это служить оправданием? Если бы речь шла хотя бы не о Ван Уке, а о ком-то другом! Однако ваши циничные Небеса решили забавляться до конца… Я до самой смерти не прощу себе ту боль, что увидела в глазах Его Величества, когда он умолял меня солгать ему! Когда готов был поверить чему угодно, лишь бы не правде. Но однажды мы с ним допустили чудовищную ошибку – обещали не лгать друг другу. И я не смогла. А он этого не перенёс. И сам отказался от меня.

«Это был единственный способ оторвать вас от него, госпожа Хэ. Жестокий, варварский, но единственно возможный. Иначе Кванджон ни за что не отпустил бы вас. И вам это известно».

– Только расставшись с ним, я осознала, насколько сильно я его любила, как он был мне нужен! Покинув дворец, в первые дни я дышала свободой, но очень быстро поняла, что задыхаюсь – без него… И меня держала одна лишь надежда вновь увидеть Его Величество и дать жизнь нашему ребёнку, о котором он так мечтал. Разве могла я из жалости к себе и желания продлить свои дни пожертвовать его мечтой? И пусть император так и не узнал о ней, но она родилась – его дочь. Мне бы только знать, что с ней всё было хорошо, что она не попала во дворец и была счастливой!

«Он знал о ней, госпожа Хэ.

Кванджон узнал её при первой же встрече и потом виделся с ней так часто, как это позволяла ваша общая тайна, которую он сберёг. Ван Чжон вырастил её как свою родную дочь, и она прожила долгую и благополучную жизнь, так и не догадавшись, кто были её настоящие родители, но прожила её вдали от дворца, его интриг и жестокости придворного мира. Император сам благословил её брак с достойным человеком, военачальником из армии четырнадцатого принца. Её муж заботился о ней и любил её. Она на всю жизнь осталась его единственной женой, родила здоровых детей и оставила этот мир в глубокой старости, будучи счастливым человеком.

Вы узнаете об этом, обязательно узнаете, потому что след её не растаял во тьме веков и след этот ведёт к вам».

– Я и сейчас его люблю. Даже сильнее, чем прежде, понимая при этом, что не заслуживаю и толики его отношения ко мне… – в тихом голосе Хэ Су было столько тоски, что Чжи Мон ощутил, как его обдало холодом, и он непроизвольно потянулся к своей чашке, давно уже пустой и остывшей. – Так вот почему всякий раз, когда я слышу о солнечном затмении, мне становится не по себе. И снова снится, как я барахтаюсь в вязкой тьме и тянусь к чёрному диску в багровом кольце там, надо мной, – она зябко передёрнула плечами, хотя дневной сеульский зной только-только начал растворяться в спасительных сумерках. – И вот что странно: в этих снах я понимаю, что гибну, но это кроваво-красное солнце не пугает меня, а наоборот, манит к себе. Это Ван Со зовёт меня, моё солнце, вся моя жизнь…

Чжи Мон слушал её, не упуская ни малейшего изменения в её мимике, дыхании и движениях, и думал о том, какие же они с Кванджоном разные и при этом предназначенные друг другу самими Небесами.

Не бывает случайностей. Не бывает совпадений. Существует лишь изначальный фундаментальный порядок, который определяет судьбы и соединяет истинные половины единого целого. Если соединяет.

А им двоим это было дано. Пусть ненадолго. Пусть ценой страданий и жертв. Но они обрели друг друга!

Ван Со и Хэ Су.

Солнце и Луна.

Сияющий, яркий, негасимый свет{?}[Со – сияющий, яркий, солнечный свет (толкование имени).], что оживлял прохладную ласковую тень и согревал её. А она давала ему приют, отражая его и озаряя своей мягкой улыбкой. Удивительное созвучие двух небесных тел, что вечно скользят мимо друг друга, лишь изредка соединяясь на краткий миг, чтобы снова расстаться.

Огонь и вода{?}[Хэ Су – вода (толкование имени).].

Неистовое пламя, жаркое, опаляющее, и кроткая водяная гладь, что единственная могла загасить его метания и принести ему умиротворение и покой. Только сливаясь с водой, огонь перестаёт быть опасным. Только касаясь огня, вода набирается силы и закипает страстью…

Они были полными противоположностями и в то же время дополняли друг друга до того самого единого целого, о котором веками грезят и слагают легенды и песни. Разве не в этом секрет истинной гармонии и одна из величайших тайн Мироздания, что люди именуют счастьем?

Но за всё в этом мире нужно платить. За все принятые решения и нарушенные обещания. И за счастье тоже, каким бы мимолётным оно ни было. Небесная кара настигла обоих. Ван Со был наказан одиночеством до конца своей жизни, казня себя за упущенную возможность провести с любимой её последние дни из-за собственного упрямства, гордыни и ревности. Хэ Су – мучительными воспоминаниями, сожалениями и снами о прошлом, без возможности что-либо изменить. Да, Ван Со вынес кратно больше, но такова была его судьба, что пишется свыше, в скрижалях Небес.

Они оплатили свои ошибки, страдая в разных мирах, разделённые тысячей лет…

Считал ли Чжи Мон это справедливым? Нет. Если бы только он мог карать неправых или избавлять от горя и слёз тех, кого вёл по воле Небес и за чьей судьбой был приставлен следить!

Жизнь нельзя изменить по своему желанию. Только если умереть и снова возродиться.

Но разве это уже не произошло?

Когда в окно проник свет уличного фонаря, Хэ Су наконец отняла руки от заплаканного лица. Её тихий умоляющий голос вернул Чжи Мона из бесконечности Мироздания в маленькую кухню на окраине Сеула:

– Скажите, господин звездочёт, он… говорил обо мне? После того, как я… Как меня не стало?

– Нет, – честно ответил Чжи Мон и заметил, как Хэ Су прикусила губу от разочарования. – Со временем он вообще перестал говорить о вас. Более того, и вам стоит это знать, он приказал уничтожить все ваши портреты и малейшие упоминания о вас в дворцовых хрониках, а также переписку с кланом Хэ и другие письма и документы – все до единой записи, где встречалось ваше имя. Он уничтожил всё, что могло напомнить ему о вас. Поэтому, обратившись к истории, себя в той эпохе вы не найдёте. Вы просто исчезли оттуда.

Услышав это, Хэ Су совсем сникла, и робкая надежда во взгляде её угасла.

– Почему он так поступил со мной? – хрипло прошептала она. – Неужели он настолько меня ненавидел?

– Вы не правы, госпожа! – с горячностью запротестовал Чжи Мон. – Император сделал это потому, что ему было слишком больно касаться любого внешнего свидетельства того, что вы существовали – и вот вас не стало. Так он оставлял вас себе одному и хранил в своём сердце, не желая ни с кем делить даже скорбь, не говоря уже о праздных упоминаниях. Вы же знаете его непростой характер и отношение к вам! Его Величество всегда считал, что вы принадлежите только ему. Поэтому он запретил другим вспоминать вас при нём, а сам не переставал думать о вас и тосковать.

Чжи Мону очень хотелось убедить в этом Хэ Су, но весь её вид говорил, что она ему не верит.

– Это вы ошибаетесь, господин звездочёт, – упрямо возразила она. – Вы же сами только что сказали мне, что Его Величество ни с кем не делился своими переживаниями и чувствами, так откуда вам знать, что причиной была скорбь, а не ненависть? – её глаза блеснули отчаянием. – Он ненавидел меня! За то, что я многое скрывала от него, что никогда не доверяла ему до конца, а потом и вовсе оставила его. Я прочла это в его глазах, когда смотрела в них в последний раз: там были ярость и отвращение. Его Величество не желал видеть и знать меня. Иначе он пришёл бы ко мне. А я ждала и умирала без него каждый день.