— В детстве. И тоже, когда ночевала у каких-то родственников. Обычно моя тетя таким страдала.

— И что же? Снился кто-то когда-то?

— Точно помню, что знаю этого человека. Но не лица, ни-че-го. Только сам сюжет сна. Мы всегда на каком-то пруду. Вокруг дома и большой карьер, заброшенный. И мы с этим парнем… ну, неважно в общем.

Олег молчит, ковыряясь ложечкой в своем стакане с кофе.

— У меня то же самое. Лица никогда не помнил. Может, все это игра воображения?

— Возможно, — пожимаю плечами и вглядываюсь в окно. После моих слов о собственных снах Олег будто бы замыкается. Он уже не выглядит весело и беззаботно, как во вчерашних наших разговорах. Сейчас передо мной сидит снова собранный мужчина. Он не будет смеяться над шуткой о ночной бабочке. Разве что приклеит на секунду скупую улыбку, дабы не оказаться невежливым.

Олег даже в плечах стал шире. Хотя его фигура сама по себе очень внушительна. Будто бы какой-то медведь или тигр с массивной хорошо развитой грудной клеткой.

Мужчина собирается уходить на работу, благодарит за ночлег.

— Всегда пожалуйста, — улыбаюсь, стоя в коридоре и опираясь на стену плечом. Олег накидывает на себя пальто, черный шарф.

— Черт, телефон забыл, — шарит по карманам в поисках гаджета. Приношу телефон с кухни, где он действительно его оставил. Олег неловко мнется, будто бы пытаясь еще что-то сказать. Но в итоге подскакивает от громкого дверного звонка в мою дверь и сбивает вазу в виде греческой скульптуры с тумбы. Матерится от неожиданности и извиняется.

Я же смотрю на осколки великолепного мужского тела. Покупала между прочим в самой Греции. Но говорю:

— Все нормально, не парься, — протискиваясь мимо мужчины к двери, в которую кто-то до сих пор старательно трезвонит. На пороге моей обители сразу после того, как я открываю дверь, стоит Анжелка. Сначала подруга собирается вывалить весь поток своей информации на меня — это я сразу вижу по открывшемуся рту и набранному воздуху в легкие. Но девушка тут же и выдыхает все обратно, уставившись на Олега.

— Я пойду, наверное, — тут же реагирует мужчина. — С меня — ваза. Пока.

И скрывается в лестничном пролете, сбегая вниз по ступенькам.

— Э, мать, — в мою квартиру на смену одному гостю заходит следующий. Анжела обводит взглядом разбросанные по полу куски глины. — Тут ты сначала рассказывай. Моя история подождет.

Пока я сметаю осколки от вазы и собираю их в кучу, подруга успевает снять дубленку и высокие сапоги, заварить кофе на моей кухни и усесться за стол.

— Я внимаю, дочь моя, — Анжела делает максимально серьезный вид, закидывает ногу на ногу и кладет на колени сцепленные в замок руки. — У тебя сегодня был секс?

— Нет.

— Как нет? А почему тогда этот секс выходил из твоей квартиры?

— Этого секса зовут Олег. И да, он просто выходил из моей квартиры.

— Ну и входил же.

— В квартиру, Анжела, только в квартиру.

— Тогда я вообще ничего не понимаю. Погоди-и-и-и. Это что же, тот самый Олег? Ну, который Нестеренко? Ресторатор?

— Он.

— Хм. И тогда я еще больше заинтригована. Особенно, учитывая те рассказы на девичнике.

— Так, Анжелка, — я строго смотрю на подругу. — Хватит тут нести чушь.

— А что именно чушь? Про истории девочек? Или ты о моих шутках о вашем потенциальном сексе?

— Обо всем.

— Тогда я жажду реальной истории. И обещаю, что взамен на твою правду я прекращаю свои грязные домыслы. Максимум — буду шипперить вас.

— Опять твои непонятные слова.

— Старушка, вещай уже.

Приходится вкратце рассказать о том, как я провела свой вечер. Сначала с Олегом в лифте. Потом — в родительской квартире под причитания бабушки, волнения мамы и шутки папы. Еще упомянула о таксисте.

— Эй, ну, зря ты так. Вдруг бы таксист позвала своего хорошего другана?

— Какого? На раздолбанной копейке?

— Или семерке, у кого-то тоже такая машина.

— Она не раздолбанная, — тут же по привычке бросаюсь защищать свою крошку. — Ну а дальше в принципе все и началось с нее.

Продолжаю рассказ о том, как Олег оказался у меня дома.

— Ладно, а вазу как разбил? Вы целовались, а я позвонила, и вы отскочили в разные стороны? — снова накидывает свои варианты подруга.

— Слушай, я что, Оля Полякова, а ты Маша Ефросинина?..

— Все. Молчу.

— То-то же. Не целовались мы. И даже не собирались. Просто ты его напугала его звонком.

— Ты посмотри, какие мы нежные, — сразу же не выдерживает подруга молчания. — Обидно. Такой красавец, и такой трус.

— Анжелка, ты нарываешься. А вообще, чего это ты пришла ко мне в восемь утра?

— Так перед парами же. Мне на десять в универ!

Университет, в котором учится Анжела и который год назад закончила я, находился через два дома от меня. Поэтому Малиновская часто забегает ко мне в перерывах, до или после университета.

— Ну и что ты пришла мне сказать?

— Ой, просто к подруге же заскочила.

— По твоему лицу вначале было видно, что ты мне просто хотел пожелать доброго утра.

— Вообще-то я так и планировала, — тут же свела в своем фирменном выражении лица брови к переносице, превратив свое модельное лицо сразу в детское.

— Не валяй мне дурака. В универ опоздаешь.

— А ты на работу.

— Сегодня Света открывает ателье. Ну, ты будешь колоться?

— Буду, — подруга делает глоток из своего стакана с кофе. — Ладно, ты же помнишь историю об Одуванчике и его брате?

— Теперь внимаю я.

— Пошла я на свидание вчера с Денисом. Байкером. Мы посидели в кафе. Конечно же, покатались на байке. А потом он показал всю свою мудаковатость.

— Приставать начал?

— Угу. Вот почему у тебя ночевал настоящий мужик и вел себя спокойно? А у меня вечно цепляются какие-то недоразумения непонятные?

— Ты преувеличиваешь. И что дальше?

— Да что? Привез меня к себе домой. Говорит, никого в квартире нет. Я ему показала самый понятный знак, который в этой ситуации возможен.

— Фак что ли?

— Его родимого. Этот Денис давай за руки хватать. В гости активно звать. Ну я не зря же с собой баллончик таскаю, пшыкнула ему в глаза. Первый раз пользовалась, чуть сама не захлебнулась. А тут Одуванчик под подъездом нарисовался собственной персоной.

— Скажи, пожалуйста, у тебя там что вообще происходит? Мелодрама на отечественном телевизоре? «Она любит тебя», «Она не может любить меня».

— Да я люблю тебя, — поддержала подруга и с надрывом прокричала эту фразу так, что у соседей через стенку загавкала собака.

— Эй, потише, пожалуйста.

— Извините. Но примерно все было так. Одуванчик сначала смотрел на брата, на меня. На меня, на брата. Потом отвесил тому подзатыльник, а меня домой отвез.

— На байке?

— На машине.

— Перспективный вариант.

— Меня вот шипперить ни с кем не надо, — тут же идет на попятную подруга. — Хотя Одуванчик определенно точно красавчик.

После Анжелка показывает мне фотографии в инстаграме того самого препода. Мы обсуждаем действительно красивого мужчину. Под этот разговор я одеваюсь, мы выходим из квартиры. Прощаемся с подругой около моего ателье. И я забываю, что хотела с Анжелой обсудить вопрос пошива формы для официантов. Маркетолога, как я громко заявила Олегу, у меня как такового нет. Эту роль с успехом исполняла Малиновская. Она же был арт-директором, пиарщиком, специалистом по связям с общественностью. В общем, в моем ателье она не была разве что портным и охранником. Хотя последнего у нас в принципе не было.

— Эй, девчонки, что у вас здесь? — появляюсь на работе. И как Биг Босс сразу же берусь курировать несколько ситуаций. Погружаюсь в рабочие процессы достаточно быстро. Даже успеваю все-таки с Анжелкой в мессенджере обсудить вопрос с крупным заказом. Она одобряет и берется даже делать пост на эту тему. А я, как будто бы суеверная мамочка, прошу не делать ничего, пока нашего дитя еще не существует.

Девчонки на работе тоже принимают идею с пошивом формы. Поэтому я начинаю составлять тезисно положения, которые нужно обсудить с заказчиком. В таком темпе проходит вся моя неделя. В субботу снова еду к родителям — у бабушки юбилей.